Пола Брекстон - Полночная ведьма [litres]

– А он, то есть Брэм, часто вам помогает? Ну, помыть собаку и… все такое прочее?

– О, Брэм такая душка. Человека приятнее его не сыскать. Я знаю, вид у парня очень байронический, и у него и впрямь есть склонность временами уходить в себя, если он слишком долго остается один, но мы стараемся не давать ему киснуть в одиночестве. – Она смеется. – Собственно, в этом плане у обитателей нашего дома просто нет выбора. Брэм живет у нас только несколько недель, но он прекрасно ладит со всеми. А дети его просто обожают. – Она качает головой. – Знаете, не успел он появиться в Лондоне, как я отправила его спасать Мэнгана из когтей ужасного Чжоу Ли. Хотя откуда вам знать, о ком я говорю. Винсент, если ты еще раз попытаешься укусить брата, я тебя накажу. – Она проходит дальше, таща за собой упирающихся подопечных, и, уже стоя в дверях, добавляет через плечо: – Он очень, очень милый и такой талантливый художник. В наше время редко встретишь таких, как он.

Брэм со все возрастающим разочарованием вглядывается в стоящий на его мольберте портрет. Он работает над ним уже несколько дней. Следуя совету Мэнгана, он немало побродил со своим альбомом по улицам Лондона, ища вдохновения и делая зарисовки то одной сценки, то другой: люди, делающие покупки на Оксфорд-стрит, перевернувшаяся тележка с молоком, цветочный киоск, Темза в сумерках. Все эти образы казались интересными и представляли собой хороший материал для работы, однако ни один из них его по-настоящему не взволновал. Он уговорил уличного торговца жареными каштанами прийти к нему в студию и позировать, надеясь, что, если он будет писать с натуры вместо того, чтобы работать с набросками, получившийся результат удовлетворит его больше. Натурщик позировал терпеливо и только один раз заметил, что поскольку он одет в плотную куртку, а на руках у него по-прежнему митенки, сидеть в студии под крышей ему жарко.

Тогда Брэм был более или менее удовлетворен вышедшим из-под его кисти портретом, но сейчас, несколько дней спустя, он видит, что с картиной все же что-то не так.

Я сумел неплохо ухватить сходство и убедительно передать оттенок кожи. Композиция тоже недурна. Вполне профессионально выполнен и рисунок. Собственно говоря, с технической точки зрения с картиной все в порядке, она просто… неинтересна. Неинтересна, пресна и безжизненна. В ней нет изюминки. Искры жизни. Где в этих чертах характер? Где красота? Нет, я не могу показать это Мэнгану.

Перед его мысленным взором вдруг встает прекрасное выразительное лицо Лилит. Радость, которую он испытал, вновь увидев ее, узнав ее имя и уверившись, что она для него не потеряна, несколько померкла из-за того, как она себя с ним повела. Он вспоминает, как она говорила с ним, как вынесла ему приговор, и его снова охватывает досада. Она с готовностью заклеймила его как субъекта, достойного презрения, притом почти без доказательств.

Однако разве я тоже не составил свое мнение о ней сразу? И за ее словами чувствовалась боль. Что-то личное, какое-то горе.

Она сказала, что услугами мистера Чжоу Ли пользуется ее родственник. Можно себе представить, как тяжело, должно быть, для нее – для такой женщины, как она, – быть вынужденной являться в этот притон. То, что она взвалила на себя эту миссию, говорит о том, что у нее есть характер. Она казалась великолепной в своем плаще с капюшоном – высокая, элегантная. Луч света в сумрачном жестоком мирке Блюгейт Филдз. Когда Мэнган представил его ей в своей студии, он почувствовал себя неловким, неуклюжим. Смущенным оттого, что она находится так близко. От нее исходила какая-то непонятная мистическая сила, которую трудно было бы не заметить. Позднее в тот же день за чаем без сахара, поскольку последний сахар съели дети, подсластив им горькие апельсины, купленные на распродаже остатков на рынке на Брюэр-стрит, Джейн рассказала ему о ней. Оказывается, она дочь герцога, рожденная в одной из богатейших семей столицы.

Какой смысл Брэму из Йоркшира забивать себе голову мыслями об аристократке?

Он знает, как это бывает. Он слыхал, что светским дамам нравится забавляться, общаясь с художниками, о которых говорят в их кругу. И эти художники редко бывают слишком гордыми, чтобы не принимать от них заказы. Когда ты беден, принципы теряют свое значение. А если ты голоден, они становятся не важны совсем. Мэнган ничем не отличается от других людей искусства, которые бывают вынуждены прогибаться, чтобы потрафить капризу клиента. Родители Шарлотты Пилкингтон-Эдамс щедро заплатят ему за созданную им скульптуру. А Брэм постарается написать ее портрет в надежде, что они приобретут также и его. Молодая женщина немного понаслаждается ролью музы, а потом развлечение закончится. Возможно, леди Лилит будет сопровождать ее, хотя бы затем, чтобы удостовериться: никто не попытается втянуть подругу в употребление опиума. Она, несомненно, будет учтива и проявит некоторый интерес к процессам ваяния скульптуры и написания портрета. Но затем работа художника завершится, и знакомству придет конец.

И после этого наши пути вряд ли когда-нибудь пересекутся.

От этой мысли у него вдруг сжимается сердце, и он тут же досадует на свою глупость. Схватив тряпку, он смачивает ее скипидаром, потом мгновение колеблется, поднеся ее к холсту. Резкий запах приводит его в чувство. С нарастающим раздражением он трет тряпкой холст, с каким-то извращенным удовлетворением наблюдая, как образ торговца каштанами размывается, цвета сливаются, фигуры теряют свою четкость, и картина, вид которой так его угнетал, стирается и исчезает.

Жара спадает, и на смену лету тихо приходит осень. Я чувствую, как моя скорбь по отцу также претерпевает незаметные изменения. Отказ поверить в его смерть, оцепенение первых дней после того, как я его похоронила, мучительная боль, терзающая изнутри, пока я пытаюсь приспособиться к жизни без него, – все эти этапы я прошла за такой короткий промежуток времени, что могу ясно увидеть их, только оглядываясь назад. Теперь, через несколько месяцев после его смерти и после стольких перемен, мое горе превратилось в глубоко запрятанную, но постоянную печаль, которая беспрестанно вторгается в мои мысли. Эта тоска утомляет меня.

Каково же тогда моей бедной маме? Я молода и смотрю в будущее, а ею теперь движут только мысли о прошлом. И в отличие от меня она не может находить утешение в сознании того, что отец по-прежнему остается рядом.

Я храню в памяти те короткие моменты, которые мне удалось провести с духом отца. Много лет назад мне объяснили, какой путь из мира живых душа проходит после смерти, и я знаю, что общение с духом, ушедшим в Царство Ночи, проходит легче всего в течение нескольких первых драгоценных недель. Потом мало-помалу притяжение нематериального мира усиливается, и общаться с усопшим становится все труднее. Связь с ним становится все неустойчивее, все слабее.