Ванда Алхимова - Семь горных воронов [litres с оптимизированной обложкой]

– Итак, зима подошла к середине. Через три дня наступит Оймелк, и пора подумать о весне и о Бресе, – сказала миледи Воронов, глядя то на Лорелею, то на Гордого.

Последний вскинул голову и спросил:

– Ну и что ты думаешь о Бресе? Тут все равно только твои мысли имеют значение.

– Думаю, что кому-то придется перейти горы и спуститься к Стылому морю, – глядя ему в глаза, сказала мать.

– Это не простая прогулка, – вмешался Дикий. – И что ты хочешь найти у Стылого моря?

– Хлеб, – бросила в ответ миледи. – Сенхинолы – хорошие землепашцы. У них много зерна, много картофеля и гречихи.

– Но до этого всего еще надо добраться. А потом еще и договориться с этими тупыми упрямыми баранами, – проворчал Дикий. – Не зря говорят, что сенхинолу надо трижды повторить одно и то же, и тогда он догадается, что дело касается его, и спросит, что тебе нужно.

– Вот поэтому туда пойдешь ты, – кивнула миледи Гордому, который уставился на нее во все глаза. – Через две недели ударит оттепель, снег сойдет с перевалов, и можно будет пробраться. Я дам тебе людей, и ты перейдешь горы. Спустишься в долины и договоришься, чтобы сенхинолы продали нам зерна.

– Но я ничего не знаю ни про зерно, ни про сенхинолов! – воскликнул Гордый. – Я ратоборец, а не купец!

– Зато ты жил в столице и умеешь говорить с влиятельными людьми, знаешь, как держать себя с достоинством, – возразила миледи. – Ты выглядишь как настоящий лорд. Такой и нужен. И еще ты способен владеть собой, обладаешь терпением и дисциплиной, а и того, и другого тебе понадобится очень много. Сейчас у меня нет никого, кроме тебя, кому бы я могла доверить это дело. Так что ты и Лорелея отправитесь через горы, как только опустится снег.

– Она?!

– Я?!

Восклицания вырвались у обоих названных одновременно.

Дикий перестал ухмыляться, и его лицо покраснело. Он набычился и возразил, глядя на мать тяжелым темным взглядом:

– А ей туда зачем?

– Затем, что кто-то должен вовремя закрыть ему спину и дать разумный совет, а кроме нее сейчас на это никто не годится, – властно ответила миледи.

– Но она может сбежать, а она нужна нам в войне с Бресом, – не желал отступать Дикий.

Глаза его горели нехорошим огнем, вся фигура подобралась. Ройле неслышно продвинулся вперед, оказавшись сразу за креслом своей госпожи.

– Не сбежит, – усмехнулась миледи Воронов, глядя на сына, как на глупое животное. – Ее никто нигде не ждет, кроме заплечных дел мастеров Бреса. А я обещала замок и земли. Она не сбежит. А если вдруг и сбежит, – теперь уже холодные глаза миледи смотрели на Лорелею, – невелика потеря. Одним воином войну не выиграешь, а она уже рассказала нам о Бресе все, что можно.

– Но все равно нельзя ее…

– Закрой. Свой. Рот, – раздельно и медленно перебила сына миледи.

Наступила звенящая тишина. Дикий пошел пятнами, ногти его глубоко ушли в мякоть ладони. Гордый смотрел в столешницу. Лорелея – на миледи. Ройле – на Дикого.

– Итак, с этим все, – произнесла в тишине миледи и гибко поднялась с кресла. – А ты, лорд Твердыни, завтра поедешь по горным замкам, смотреть воинов и собирать войско.

Брес убедился, что его побитое войско в безопасности, и распорядился, чтобы командиры развели воинов отдыхать по ближайшим деревням. Оставив Брандона с войском, король Лугайда с небольшой охраной поехал в Тамврот, отправив вперед гонца с плохими вестями. В сопровождении всего двадцати воинов он гнал коней в захваченную столицу.

Возвращение было нерадостным, а разграбленный, переживший осаду и пожар город выглядел угрюмо и убого. Брайен по приказу Бреса ввел комендантский час, и на улицах не было ни одной живой души. Только изредка тишину нарушали тяжелые шаги лугайдийских патрулей, да на площадях раскачивались на ветру трупы висельников.

Брес добрался до дворца глубокой ночью, но Брайен не спал, ожидая его. Не ответив на приветствие, Брес отправился в свои покои: привести себя в порядок с дороги и перекусить. Уже перед рассветом он прислал за Брайеном оруженосца, чтобы позвать родича к себе.

Король Лугайда сидел в бывших покоях Эннобара, в его личном кабинете, расположившись в большом мягком кресле. Он мрачно смотрел в камин, но выглядел таким же ухоженным и безупречно одетым, как всегда. Чистые волосы расчесаны волосок к волоску, усы приглажены.

– Тебе рассказали подробности, как я велел? – спросил Брес у Брайена, не отрывая глаз от камина.

– Да, – подтвердил тот и замолчал, ожидая, что король сам продолжит разговор.

– Я совершил ошибку, – сказал Брес, обращаясь прежде всего к самому себе. – Я недооценил эту ведьму – старую миледи Воронов. Надо было идти в Приморье, и сейчас бы эта проклятая шлюха, которая сношалась в горах со всеми демонами Бездны, оказалась в изоляции и подохла с голоду вместе со своими сыночками и дикарями, которые мнят себя лордами и думают, что стоят на одной доске с королями.

– Никто не мог предположить, что поднимется такая буря и что горцы перейдут горы с другой стороны, прямо из Лугайда, – вставил слово Брайен.

Брес наконец перевел на него взгляд.

– Могли. Погоду можно предусмотреть. И стоило дождаться вестей из Лугайда, о том, сколько этой швали было поймано и повешено после битвы. Я поторопился, а никто из вас не смог подсказать правильный путь. Эта ошибка могла стать роковой, а может, уже и стала. Но зато теперь я знаю, что никто из вас ни на что не годится.

Брайен только склонил голову. Он слишком хорошо знал Бреса и понимал, что тот в ярости. Король никогда не был склонен к бессмысленным проявлениям гнева, и до ярости его могло довести только одно: неоправдавшиеся расчеты, сбой в планах. Брес все и всегда тщательно и скрупулезно планировал. А если рассчеты проваливались, впадал в холодное раздражение, которое было хуже любого безумного гнева.

– Что с заложниками? – внезапно спросил Брес.

– Все лорды, которые пришли под угрозой смерти преклонить колени перед тобой, мой король, оставили в залог сыновей или братьев, – поклонился Брайен. – Всего получилось около тысячи человек. Я отправил их всех в тюрьму.

– А куда дел преступников? – заинтересовался Брес.

– Которые хоть на что-то годились, продал на галеры на Острова. Остальных распорядился вздернуть или обезглавить, – отчитался Брайен. – По сути, все это время мы тут разгребали трупы: те, что остались после осады, и из городских тюрем. Теперь возле Тамврота есть несколько могильников. Я распорядился выставить там стражу, чтобы прогоняли любителей порыться в могилах и животных. Чума нам ни к чему. Я очень торопился: мы согнали на работы всех горожан, трудились день и ночь, и, хвала Небесам, никакой заразы не случилось.