Роберт Шекли - Все рассказы и повести Роберта Шекли в одной книге

— Как вы называете штуки, которые летают по воздуху?

— Аэропланы , друг мой.

— Так. А танки — устройства, которые ездят по земле?

— Верно.

— Бомба, убивающая всех вокруг, а затем на многие годы отравляющая почву, — атомная , правильно?

— Точно, — сказал Бодлер.

— Кажется, я во всем разобрался, — проговорил По.

Он вернулся к анализу внутренней ситуации. Попросил переключить телевизор на «Новости», которые должны были показывать в двадцать четыре часа. По слушал и быстро оценивал общую ситуацию. И наконец понял, что происходит. Чуть покачиваясь, направился к двери, открыл ее, вышел к дожидавшимся его поэтам-символистам, которые собрались в игровой комнате и даже сейчас, дожидаясь результата изысканий По, играли в бильярд.

— Теперь вы знаете? — спросил Бодлер.

— Найдите по-настоящему хорошего генерала. В Аду их полно.

— Кого бы вы предложили?

— Я плохо знаю современный мир. Раньше лучшим считался Александр. Неплохо, если бы удалось найти Юлия Цезаря или Ганнибала. Любой из них подойдет.

— Тут их нет.

— А кто же есть?

Они просмотрели список.

— Например, Леонид? [93] Спартанский царь (умер в 480 году до н. э.). Или Велизарий? [94] Византийский полководец (ок. 505–565). А как насчет Роберта Ли или Гранта?

— У меня на примете есть подходящая кандидатура. Мы вместе сидели в Яме. Давайте, я вас к нему отведу.

И они отправились к Джеронимо. [95] Индейский вождь (1829–1909).

Сад сказал Мазоху:

— Просто бессмыслица! Как, говоришь, звучит их боевой клич?

— Сэр, они собираются изгнать зло из Ада.

— Чушь! Ад, по определению, место, где царит зло.

— Да, сэр. Они знают. И чувствуют, что должны подчиниться тому, с чем не в силах справиться, иными словами, обстоятельствам, в которых оказались. Однако они считают, что должны избавиться от человеческого зла, а не от демонического.

— Хотят избавиться от человеческого зла? В самом деле?

— Им кажется, будто во Вселенной и без того достаточно зла, а люди его только усугубляют.

— Сборище трусливых неженок! Почему, черт возьми, они не понимают простой истины: кроме того, что зло имеет моральное право на существование, оно еще и справедливо? Аппетиты, мой дорогой друг, должны быть удовлетворены любой ценой.

— Совершенно верно, сэр.

— А что может удовлетворить аппетит лучше, чем порка какой-нибудь беспомощной и невинной дамы, верно?

Оба радостно заулыбались.

Лиззи Борден не была уверена, что согласна с ними. Она многому научилась у Сада. Когда она только прибыла в Ад, ее переполнял стыд. Лиззи действительно не могла точно вспомнить, что произошло в тот день, в 1878 году, в Фолл-Ривер, Массачусетс.

— Не обманывай меня, — сказал Сад. — Не имеет ни малейшего значения, помнишь ты или нет. Тебе прекрасно известно, что ты это сделала.

— Я не помню, но, наверное, действительно совершила то, о чем вы говорите.

— В любом случае ты не должна отворачиваться от своего поступка. Гордись чудовищностью содеянного, девочка! Любить родителей может каждый. Но только исключительная личность способна отбросить социальные условности, взять топор и сделать с ними то, чего они, несомненно, заслужили.

— А почему они заслужили смерть?

— Жертва всегда заслуживает смерти. Лишь тот, кто заслуживает смерти, становится жертвой. Несмотря на все возражения, жертву влечет к преступлению не меньше, чем убийцу. Они сообщники — убийца и жертва. Палач и осужденный. Способность наслаждаться болью других отличает нас от наивных существ, которые продолжают жить в согласии с природой, не ведая о том, что в мире существуют весьма изощренные удовольствия. Ты обладательница замечательной репутации, Лиззи, ты просто легендарная фигура. Пожалуйста, не перечеркивай всего этого покаянием, не отворачивайся от своего великого деяния только потому, что обстоятельства сложились не лучшим образом.

— Не лучшим образом!.. Я в Аду! Что может быть хуже?

— Ад — твой новый дом, малышка. Тебе необходимо к нему привыкнуть.

— Вряд ли у меня получится. Знаю, должно быть, я их убила, но от вида крови я падаю в обморок.

— Пойдем со мной, — сказал Сад. — Будем привыкать постепенно. Тебе когда-нибудь удавалось рассечь жабу надвое тесаком?

— Господи, нет!

— Ну, так следуй за мной. Это ужасно забавно.

Сначала подобные развлечения действительно пришлись Лиззи по нраву. Все до единого. Сад был настоящим энтузиастом и просто обожал мучить людей. Или животных, если людей под рукой не оказывалось. Лиззи шла за ним словно в полусне. И со стыдом понимала — у нее хватало честности себе в этом признаться, — что ей многое нравится.

Сначала. Было странно смотреть на страдания других и смеяться над ними. Так всегда поступал Сад. Мазох визгливо хихикал — Лиззи он раздражал. Но хуже всего то, что вскоре чужая боль перестала ее развлекать.

Лиззи вдруг поняла, что ей становится скучно. Столько внимания какой-то боли!.. Сад проводил почти все время с недалеким Октавом Мирабо, и все лишь потому, что «Сад пыток де Сада» являлся величайшим произведением, когда-либо увидевшим свет. Французская утонченность и декаданс начали действовать ей на нервы. Самая обычная американка, Лиззи тосковала по таким же простым людям. Но они не желали с ней разговаривать. Какая несправедливость!

Лицемеры! Они увивались вокруг Лукреции Борджиа, которая, возможно, убила больше людей, чем Лиззи удалось узнать за всю свою жизнь. Все словно с ума сходили по поводу графини Эстергази, в старые добрые времена в Трансильвании купавшейся в крови юных деревенских девушек. Такие народу нравятся. Если ты иностранка и у тебя есть титул — значит, ты выдающаяся личность. А вот когда дело доходило до Лиззи и ее двух паршивых убийств… вне всякого сомнения, ее считали очень дурной.

Впрочем, есть еще одна компания французов — символисты, или сюрреалисты, или как их там, возле которых все время болтается мистер По. Они писали безумные рассказы и рисовали безумные картины, даже их музыка звучит как-то не по-людски. Но с ними весело, они все время торчат в кафе, наполняя воздух ароматами вина и табака и веселым смехом, когда им удается сразить кого-нибудь остроумным замечанием.

Гробовщик не хотел наносить удар или думать о бунте, потому что сохранял лояльность к заведению — иными словами, к Сатане. Однако из-за последних неприятностей забот у него значительно прибавилось. Трупы падали из трубы, словно горошины в амбар. Что еще хуже, они оказывались в ужасном состоянии, помощникам приходилось тратить кучу времени, чтобы привести их в порядок. Порой сначала появлялись конечности, а потом головы и все остальное. Иногда у помощников было так много работы, что они не могли отложить в сторону частично собранные торсы, чтобы дождаться какой-нибудь детали. И потому латали их при помощи того, что оказывалось под рукой. Именно тогда и появился новый класс мертвецов, «перепутанные» — составные тела, где не ясно, какой из множества физических компонентов является доминирующим.