Андрей Респов - Эскул. Небытие: Варрагон. [СИ]

Помолчав минуту, я заключил:

— Мой дед говорил мне частенько, что нельзя останавливаться на полпути даже, если ты сомневаешься, что, может быть, совершаешь глупость…иначе тебя убьёт сожаление и тоска о несделанном. Лучше сожалеть о сделанной ошибке, чем о несовершённом великом деянии…

— А кем был твой дед Эскул?

— В одном мире — великим целителем, в другом — Архимагом, но это всё в прошлом.

— Так что ты решил?

— Давай сделаем это, Гергудрун. Но, клянусь Великим Рандомом, если Натиенн узнает…ты очень пожалеешь…

— Ха-ха-ха, — тихий грудной смех Герды был мне ответом.

Я снова лёг на спину и постарался расслабился. Свет лун освещал мои грудь, живот и руки орчанки, что зачерпнули из чаши над жаровней тёмную маслянистую жидкость и начали быстро втирать мне в кожу. Каждое движение её ладоней отзывалось нарастающим трепетом по всему телу. При этом, ведьма что-то напевала себе под нос, улыбаясь. Её жёсткие волосы, которые она распустила, поминутно касались то моей груди, то бедра, то ступней, вызывая кратковременные всплески жжения. Её глубокое и шумное дыхание, шёпот неразборчивых слов странной песни заполнили всё пространство чердака, словно шелест летучих мышей, потревоженных во мраке. Из темноты к ней присоединились новые голоса. Хор невидимых чтецов колдовского речитатива всё наращивал и наращивал темп.

Я попытался пошевелиться и не смог. Тело сковала внезапная слабость. Герда подхватила фиал со Слезами Матери, капнула пять капель на своё запястье и поднесла к своим губам. Слизнула, блеснув в темноте белками глаз, и тут же впилась в мои губы долгим поцелуем, настойчиво дразня мой язык своим. Во рту у меня защипало, гортань онемела.

Через несколько минут зуд и жжение перестали нарастать и достигли своего пика, окружающее пространство расширилось, стены и крыша пропали, шёпот стих.

Я увидел яркие глаза орчанки перед собой. На губах играла лукавая улыбка. Зрачки расширились. На кончиках клыков розовый язык отплясывал нетерпеливый танец.

С новым грудным смешком она начала медленно покрывать поцелуями мою шею, плечи и грудь, спускаясь к пупку. При этом она умудрялась крепко прижиматься ко мне своей острой грудью, крепкие соски которой, величиной с виноградину, заставляли меня горько жалеть о своей неподвижности.

Кровь молоточками стучала в ушах. Жар вновь охватил тело. Он волнами пробегал от затылка к пяткам и обратно. Гергудрун всецело завладела моими чувствами и желаниями. Словно дирижёр, своими чувственными пальцами она играла на моём теле древнюю и дерзкую мелодию страсти. Моё внутреннее я рвалось и билось, пытаясь вырваться из цепких объятий волшебной схватки. Каждое сухожилие, каждый нерв звенели от натяжения…

Оцепенение постепенно оставило мышцы, внезапно усилился слух, вернулись обоняние и вкус. Я ощутил на губах сладкий, как паприка, пот орчанки и зарычал ей в унисон. Голоса из темноты подхватили этот крик желания и понесли его навстречу лунному свету Трёх Сестёр. Я с удивлением понял, что крепко сжимаю в ладонях ведьмины ягодицы. Сама она давно оседлала мои бёдра и в изнеможении содрогалась всем телом, опустив голову мне на плечо.

Утомлённо откинувшись на мягкую травяную подстилку, я наблюдал за Гердой. Сколько минуло с начала ритуала? Вся ночь или целый день? Счёт времени потерялся в складках великолепного тела рунной искусницы. Герда потянулась надменной кошкой, улыбнулась правым углом рта и, глядя мне в глаза, опустила указательный и средний пальцы правой руки, погрузив их в лоно. Левую руку она протянула ко мне, словно желая погладить по щеке. Резкая боль пронзила мне ухо. С ногтя указательного пальца орчанки капали рубиновые капли, которые она ловко направила в фиал тёмного стекла. Туда же отправилась и добыча с пальцев правой руки. В завершении она добавила в этот фиал кровь гарпии и воду из водопада. Слегка встряхнув его, орчанка вытянула руку с фиалом, так, чтобы через стекло проходили лунные лучи. На секунду жидкость вскипела и готова была выплеснуться за пределы стеклянного плена. Но ведьма не позволила этого, поспешно закупорив горловину.

— Повернись на живот, Эскул, — спокойный голос Герды вернул меня в действительность. Она накапала на запястье ещё немного Слёз Матери, и я покорно слизнул и эту порцию. Слегка закружилась голова. По усталым мышцам пробежала горячая волна, я перевернулся на живот и положил голову на скрещённые руки.

— Терпи, Холиен, — не успели слова ведьмы затихнуть, как я ощутил, что мою спину охватил адский огонь. Мне показалось, что на тело льют расплавленное масло, а затем сдирают кожу, вздувшуюся пузырями.

— Ааахххррр!!! — мой крик превратился в хрип. Связки были парализованы.

— Сейчас будет полегче, малыш, — и вновь полилась ручейком песня, от которой стало светло на душе. Слов я не разобрал, но вместе с ней почувствовал, как сокровенная сила Рунной Магии касается и становится частью меня. И я сразу успокоился. С песней боль отступила на второй план. Прикосновения Герды теперь едва ощущались. Запах травы, мелодия, лунный свет, слёзы…я застыл в безвременье…

Очнулся я от холода. Обнажённое тело было покрыто потом. Кожа на спине, груди, бёдрах и плечах онемела. Предрассветные сумерки, туман, неведомо как пробравшийся на чердак, холод — всё это вместе взятое бодрило и заставило поспешно нащупать одежду и облачиться в неё. Из темноты вынырнула Герда, неся в руках глиняную кружку с дымящейся жидкостью.

— Хлебни, Грандмастер Холиен! Ох и здоров ты спать! Провозилась с тобой всего три часа, а устала, словно всю ночь на шабаше плясала. Но ты молодец. До самого конца не терял сознание. Чуть в астрал не ушёл. Как бы я тебя оттуда доставала? Ума не приложу. А как последнюю руну нанесла — уснул, словно младенец в люльке. Хорош кавалер!

Я взял горячую кружку и с удовольствием, жмурясь, сделал глоток. Приятное тепло напитка вернуло веру в себя и разбудило мозг, выгнав все остатки опийной дури и ритуальной суггестии.

— Как всё прошло, Герда?

— Сейчас трудно сказать. Ритуал я провела правильно. Время и место выбраны сбалансированно. Ингредиенты для татуировок идеальны. Остаётся проверить в действии…

— Хм. И как?

— Лучше всего, не боевые заклинания. Магию Жизни, для начала. Так, чтобы максимально использовать весь резерв. Надо же знать твои пределы, Грандмастер. В бою или на краю жизни проверять будет поздно.

— И что ты предлагаешь?

— Я свою работу сделала, Эскул. Скажу, даже, что мне очень понравилось, и я не прочь повторить. Но уговор есть уговор… Думай, Грандмастер, как опробовать свои умения. Лучше тебя этого никто не знает. А я, — зевок Герды был по истине богатырским, хищно блеснули клыки, — пойду спать, совсем с тобой умоталась, — и, напоследок сверкнув ягодицами, орчанка скрылась в темноте.