Стефани Бёрджис - Девочка-дракон с шоколадным сердцем [litres с оптимизированной обложкой]

– Меня зовут не «простофиля».

– Мне всё равно, как тебя зовут. Ты не начнёшь работать на моей кухне, пока твой желудок пуст. Голод приводит к рассеянности, которая приводит к беспечности, а тебе лучше сразу уяснить себе, что я не потерплю беспечности в своём шоколадном доме, ни теперь, ни когда-либо. Так что… – Она взяла один бокал с ароматным тёмным веществом и протянула его мне вместе с длинной серебряной ложкой. – Вот, возьми. Люди, которые это заказали, удрали как перепуганные кролики пять минут назад. Лучше съешь один, иначе они все отправятся на помойку.

В случае необходимости драконы могут несколько дней обходиться без пищи, и мне не понравилось, что со мной обращаются как со слабачкой. Однако когда аромат из чаши достиг моих ноздрей, я утратила желание спорить.

– Хорошо, – пробормотала я и зачерпнула угощение.

После первой ложки моя голова снова закружилась. После второй наслаждение золотистой волной пробежало по всему телу.

Через мгновение, почти заурчав от удовольствия, я вдруг с удивлением поняла, что у меня в руках уже опустевший бокал.

– Что это было?

Марина посмотрела на меня, высоко подняв шерсть над глазами и скрестив руки на груди.

– Каким оно было на вкус?

Я закрыла глаза, проведя языком по верхнему нёбу и пытаясь расслышать последние нотки вкуса.

– Разумеется, тут был шоколад, – такой богатый, шелковистый, такой яркий, что в животе от одной мысли о нём стало тепло, – и ещё молоко. Нет, густые сливки… – Сегодня в телеге я попробовала и то и другое, так что знала разницу. – И потом… о, тут точно была корица. – Ни за что на свете не забуду этот вкус! – И что-то ещё, что придаёт такую сладость. Для вкуса и аромата сюда добавили по крайней мере ещё две специи, но я не знаю, как они называются. – Я открыла глаза и смело встретилась с ней взглядом, не отводя глаз и не чувствуя неловкости. – Многих названий я ещё не знаю.

Она долго на меня смотрела. Потом кивнула.

– Почти угадала. Двумя другими специями были мускатный орех и ваниль. Ты быстро запомнишь их вкус, если будешь работать на этой кухне, это я тебе обещаю.

Мускатный орех и ваниль . Я старательно запоминала названия.

– А теперь, – продолжала Марина, – я хочу, чтобы ты попробовала это. – Она подошла к угольной жаровне справа от меня и сняла с крючка над ближайшей решеткой один из медных котлов. – Передай мне тот кувшин.

Проследив взглядом в направлении её руки, я встала на цыпочки и сняла с ближайшей полки красивый серебряный кувшин. Он был похож на чайник, только с двумя крышками вместо одной, и казался слишком утоненным и нежным, чтобы выжить на огненной плите. Если бы меня не распирало любопытство, что же произойдет дальше, я бы подарила себе минутку и поиграла с разными крышками, складывая их как пазл. Но вместо этого я передала кувшин Марине, чтобы ей не пришлось повторять просьбу.

– Отлично. – Она открыла нижнюю крышку и вылила туда содержимое котелка. Тёмная густая коричневая жидкость устремилась вниз, выпуская облачко пара. Я вдохнула и закрыла глаза.

Горячий шоколад . О, это был определённо горячий шоколад, но он совершенно не был похож на то, чем угощал меня пищевой маг.

Невероятно, но этот аромат был даже лучше. Богаче. Глубже. И было в нём что-то ещё, что-то…

Не осознавая, что делаю, я подошла ближе.

– Осторожно! – Марина остановила меня сильной рукой. – Настало время для вертушки. – Она взяла длинный деревянный инструмент с широким зазубренным основанием и откинула верхнюю крышку шоколадного кувшина, обнажив отверстие в нижней крышке, как раз подходившее по размеру для тонкого кончика мешалки. Через мгновение нижняя крышка уже была закрыта, неровная часть вертушки скрылась внутри кувшина, а Марина энергично перекатывала между ладонями длинную тонкую палочку.

– На этом этапе никогда не ленись, – сказала она. – Иначе растеряешь всю пену.

О, я никогда не буду лениться, ни на каком этапе! Я могла сказать это сразу, ещё до того, как сделала первый глоток.

– А теперь… – Она сняла нижнюю крышку, достала взбивалку и закрыла кувшин. – Не передашь мне чашку?

Я не растерялась от разнообразия цветных орнаментов. Ни секунды не колеблясь, я просто схватила ближайшую фарфоровую чашку и передала её Марине.

Тёмная пенистая жидкость заполнила её до краев. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не рвануться вперед, когда Марина убрала кувшин.

– Один глоток, – предупредила она. – Только один. Не хочу, чтобы ты проглотила всё сразу. Посмакуй, покрути на языке, не торопись. Потом скажи, что чувствуешь.

Мои руки дрожали от предвкушения. Я поднесла чашку к губам и закрыла глаза. Медленно, с благоговением, я сделала первый глоток и задержала его во рту, перекатывая шоколад туда-сюда, стараясь прочувствовать все оттенки вкуса. За яркостью глубокого, тёмного шоколада скрывался другой, неуловимый оттенок, что-то хрупкое и тёплое, и это была не корица. Вкус нарастал, нарастал…

Ого ! Я едва не выпустила чашку из рук, когда таинственный привкус раскрылся – и словно взорвался во рту огненным шаром. Ярким пламенем он пробежался по всем органам чувств, пока я наконец не сделала глоток, против своей воли вытаращив глаза. Мне было трудно дышать, а грудь быстро поднималась и опускалась. Я посмотрела на Марину. Огонь бежал по телу, как… как…

– Ну вот , – сказала Марина с глубочайшим удовлетворением, – такого не попробуешь больше ни в одном шоколадном доме, правда же?

– Что это было? – прошептала я. Голос отказывался мне повиноваться.

Она самодовольно улыбнулась.

– Это, – сказала она, – шоколад чили. Фирменное блюдо нашего дома. Что ты об этом думаешь?

Я не ответила. Но в уголках глаз вдруг начала скапливаться непонятная влага.

Я думала, что больше никогда не почувствую такого жара в горле. Я думала, что утратила своё пламя навсегда.

Марина подождала немного, потом кивнула, будто удовлетворённая моим ответом.

– Хорошо, – сказала она. – Допей до конца, но поторапливайся! Этот лентяй и олух Эрик даже не закончил перемалывать какао-бобы на сегодня! Хорошо, что ты перекусила, потому что тебя ждёт много работы, и поверь мне: чтобы справиться с ней, тебе потребуются все твои силы.

От этих слов мои губы расплылись в улыбке, и вот с этим я уже ничего поделать не могла.

Я сгорала от нетерпения.

После недели службы подмастерьем у Марины мои слабые человеческие руки стали невероятно крепкими. Я и не думала, что они могут такими быть. Каждый вечер, когда я сворачивалась клубочком около очага, засыпая на теплом кухонном полу, мои мышцы ныли от усталости, и я вертелась с боку на бок на одеялах и своей чешуйчатой ткани, стараясь облегчить боль.