Джесс Буллингтон - Печальная история братьев Гроссбарт [litres]

Возившийся с ключами Барусс, несмотря на тяжелые раны, хохотал так, что тряслись стены. Один из наемников потерял сознание от жара, перевалился через балюстраду и упал, прежде чем кто-либо успел его подхватить. Когда распахнулась дверь, они увидели, что несколько копейщиков все же рискнули войти в пылающий дом и побежали за ними по лестнице. Барусс повернулся, чтобы схватиться с ними, но Гроссбарты затащили его внутрь и захлопнули дверь, зная, что у него остался единственный ключ от клетки, где они все теперь сгрудились. Капитан отомкнул металлическую дверцу, и они ворвались внутрь, но тут Аль-Гассур задел тлеющую дверь, и его пропитанная маслом одежда вспыхнула. Остальные бросились прочь от него, но араб метнулся и сиганул в воду, так что его усы – и все остальное – громко зашипели.

Аль-Гассур всегда считал асексуальность глубоко практичным делом, но, когда открыл глаза в жгучей морской воде и увидел образ ангела всех своих подавленных желаний, воплощение женственности, его сердце начало плавиться, а другая часть тела окаменела. Барусс бросился следом за арабом и выволок его из воды за волосы. Женщина метнулась прочь в темный угол бассейна. Шевалье Жан попытался превратить свою рану в драму и трагедию, но протяжные стоны принесли ему лишь оплеуху от Гегеля. Когда последний оставшийся наемник вытащил болт из его руки, гордый рыцарь хотел было лишиться чувств, но Гегель ухмыльнулся и подставил острие кирки под его подбородок. Это сразу помогло французу твердо встать на ноги.

Манфрид догнал капитана и хорошенько пнул ногой Аль-Гассура, который завывал на полу. Нужда заставила араба сделать то, о чем Манфрид тайно мечтал всякий раз, входя в эту комнату. Барусс стащил простыню с кровати и перевалился через край громадной ванны. Оказавшись по пояс в воде, он что-то зашептал, обращаясь к женщине.

Где-то за дверью обрушилась балка; копейщики, пытавшиеся пробиться внутрь, завопили, когда пол подался под ногами и увлек их в огненную преисподнюю. Тот, что успел схватиться за балюстраду, страдал чуть дольше товарищей, но наконец разжал сплавившиеся пальцы и упал. Мартин носился по комнате, рассыпаясь в проклятьях, и плевался, его слюна шипела на дымящихся коврах.

– К Деве! – заревел Гегель, хватая одну из сваленных на столе сумок и засовывая ее Мартину под левую руку.

Барусс загородил Манфриду вид, но затем она выступила вперед. Ее тело укрывало лишь мокрое полупрозрачное полотно. Аль-Гассур пополз за последним наемником и Родриго, которые уже скрылись за статуей Девы Марии. Гегель схватил брата за руку и прижал к его груди сумку.

– Это не Гипет, братец, – нараспев проговорил Гегель, глядя Манфриду в глаза.

Она сделала еще шаг по направлению к Манфриду, но тот сумел найти в себе силы отвернуться. Шевалье Жан и наемник спускались за Родриго по железным скобам; за ними, немного поотстав, пыхтел Мартин. Аль-Гассур потянулся за упавшей на пол монеткой, но та обожгла ему пальцы, а где-то в комнате начали взрываться бутылки, взревел огонь, и на них посыпались осколки стекла, сверкающие в охватившем стены пламени. Затем Гегель швырнул арабу полный мешок дукатов, который тот подхватил, заслышав звон, вместе со своим упавшим костылем, прежде чем скрыться в шахте.

Капитан вскинул на плечо одну из сумок, но оставалось еще шесть, и братья неуклюже сбросили их в колодец позади Пресвятой Девы. За их спинами раздался жутких хруст и треск, и Гроссбарты увидели, как вся громадная ванна сперва на миг приподнялась, а затем рухнула вниз, увлекая за собой пол в комнате. Гегель прыгнул за Деву и задом принялся спускаться в колодец, но с досадой заметил, что Манфрид повернулся к чему-то невидимому для брата. Гегель успел преодолеть всего одну скобу, прежде чем вообразил, как коварная женщина губит разом Барусса и Манфрида.

Упавшее сверху стропило придавило женщину к полу. Капитан безуспешно попытался его поднять, завопив, когда тлеющее дерево обожгло ему руки. В нос Манфриду ударила вонь горелой кожи и мяса; он отвернулся от Девы и брата, чтобы помочь капитану. Женщина не кричала, не стонала, не плакала, лишь улыбнулась им, когда они подняли с ее ног пылающее бревно. Она скользнула прочь, и мужчины бросили стропило – в тот самый миг, когда пол провалился под балкой.

Теперь от Девы их отделяла пропасть, по трескучим стенам вокруг их островка пола вилось пламя. Лицо капитана потемнело, его слезы превращались в пар прежде, чем касались земли. Манфрид схватил женщину в охапку, покрепче уперся каблуками в пол и швырнул ее через огненный провал. Она ударилась головой о ноги Девы, растянулась и лежала неподвижно. Капитан взвыл и прыгнул следом.

И почти допрыгнул.

Его ноги болтались над пламенным пеклом, пальцы вцепились в дымящийся пол, а Барусс, не сводя глаз с ее прекрасного лица, попытался подтянуть свою тушу наверх. Манфрид прыгнул за ним, перестарался и врезался в Деву. Он свернул статую с пьедестала, та зашаталась и повалилась, разорвав стену так, словно та была сделана из мокрого пергамента. Инстинктивно Гроссбарт попытался не дать Ей упасть, но потом почувствовал руку на своей лодыжке и увидел, как женщина улыбается ему, несмотря на кровь, бегущую по лбу. Забыв о капитане, Манфрид упал на колени, чтобы поцеловать ее, но тут из колодца выбрался Гегель и все испортил.

Увидев, что женщина смотрит не на него, а на Манфрида, Барусс разжал пальцы и закрыл глаза. Гегель, который успел привязать себя к железной скобе веревкой, метнулся к Баруссу. Ему удалось перехватить одну из рук капитана, но, лежа на животе, Гроссбарт мог только удерживать его и смотреть в удивительно спокойное лицо Барусса.

Манфрид поднял ее, так что простыня прилипла к его доспеху, отвел глаза и легонько подтолкнул женщину к колодцу. Гегель хрипел и извивался на полу: капитан постепенно выскальзывал из его хватки. Но тут подоспел Манфрид, и вместе они сумели вытащить Барусса наверх. Еще кусок пола осыпался под грудью капитана, так что братья его чуть не потеряли, прежде чем они втроем спиной вперед упали в нишу, где прежде стояла статуя. Гегель перерезал веревку и стал спускаться по скобам. Барусс подтолкнул Манфрида за ним. Капитан уходил последним, железные скобы обжигали ему ладони. Прощальный взгляд, который он бросил на свой дом, затмевали волны жара и клубы дыма.

Родриго шел по узкому выступу вдоль канала. Сальная свеча, которую он поджег от стены, прежде чем спуститься сюда, осветила шевалье Жана и наемника у него за спиной. Каждому из них Родриго выдал по свече. У рыцаря не было сил, чтобы напасть на них или попытаться бежать: он тяжело дышал, прислонившись к стене и опустив босые ноги в воду. Затем подоспели Мартин и Аль-Гассур. Позади них упали несколько сумок. Затем – ничего.