Татьяна Абиссин - Пара для принцессы вампиров. Книга третья

Но у вампирки иссякли силы оставаться в рядах зрителей. Она удивлялась глупости взрослых, которым, похоже, плевать на жизнь и здоровье одного из учеников, и злилась на себя из-за того, что не поговорила с партнером раньше и не запретила участие в этой игре. Эмма резко поднялась со скамьи, пошатнувшись при этом, что не укрылось от внимания Родани. Вампирке даже показалось, что, когда Конни скользнула по ней взглядом, цвет её глаз поменялся на фиалковый…

Нет, это невозможно! Глаз такого оттенка, холодных, точно хрусталики льда, Морис прежде видеть не приходилось.

— С тобой все в порядке? — вырвалось у Морис прежде, чем она поняла, о чем, и у кого спрашивает.

Эмма кивнула, тихо ответив:

— Я к себе в комнату. Матч неинтересный…

Морис в раздражении теребила кисточки шарфа. Симон сейчас мог погибнуть! Какого черта все кругом так спокойны? Почему не остановят матч? Какая разница, кто победит, когда на поле встречаются психически нестабильные игроки? Или, того хуже, люди, находящиеся под заклятием принуждения…

Родани знала о «золотом» правиле магических игр — любой матч должен быть закончен. К тому же, нападение на игрока, пусть и совершенное при помощи магии, не считалось чем-то, из ряда вон выходящим.

Но кто его совершил! Энтони, тот самый Энтони, с которым они так весело проводили время. Последние две недели Гирс, правда, начал намекать на то, что хочет более доверительных и близких отношений, но Морис только отмахивалась. Энтони для неё ничего не значил, тогда как Симон…

Морис, от злости, даже прикусила до боли костяшки пальцев. Если бы не Мик Робертс, возможно, этот матч стал бы для Симона последним. Но Энтони никогда не додумался бы до подобной глупости — напасть на соперника при сотне свидетелей — самостоятельно. Он — всего лишь пешка. Виновник — тот же человек (или не человек?), из-за которого пострадал горе-журналист Сурен.

Морис почуяла, как по спине пробежал озноб. Родани стало по-настоящему страшно. Кто так расчетливо играет с ними? Кто так жестоко забавляется с ее, Морис, близкими людьми, и по какому праву? А, главное, чего он хочет этим добиться?!

Вампирка вгляделась в серое небо: где-то там, под самой сеткой, кружил Симон, в ожидании своего шанса. Пока мяч не изменит свой цвет, или пока не истечет положенное время, матч не закончится.

В голове Морис хаотично мелькали мысли. Для чего неизвестному врагу устраивать подобное зрелище? Да, Симон мог погибнуть, но мог и выжить. Планировал ли неизвестный враг убить Спенсера руками Энтони? Или, все это — не более, чем мишура, которая должна прикрыть основное действо? Момент исключительно удачный — на трибунах не столько наблюдают за матчем, сколько обсуждают последние события, преподаватели отвлеклись на Гирса. Если бы Морис была тем, кто желал смерти Симону, каким стал бы её следующий шаг? Что должно произойти дальше?

Вампирка резко побледнела. Результат озарения или напряженной работой мысли, но чужой замысел вдруг открылся перед ней во всей своей неприглядности, точно книга на заданной странице. Да, Симона хотели убить наверняка… Приманкой, и, одновременно, орудием должен изначально послужить Энтони. Однако, раз идея с Гирсом себя не оправдала, существовал запасной план.

Внезапно Морис сорвалась с места и закричала, размахивая руками:

— Симон, остановись! Ты не должен выиграть! Тебе нельзя касаться мяча!

Но её голос потонул в реве трибун, а те немногие вампиры, кто обернулся на её крик, лишь презрительно скривились.

«Мяч меняет цвет под действием заклятия. Как же просто — наложить, кроме цветового, еще одно! До этого момента мяч безвреден. Забить последний гол имеет право лишь ведущий игрок. Симон — один из лучших, он почти всегда обходит соперников и никогда не промахивается. Но, видимо, погрешность, для убийцы не имеет значения… Если Симон коснется изменившегося мяча… Что мне делать? Бежать к преподавателям? Но уже сейчас слишком поздно! А если я все же ошиблась…»

И тут громкий голос Лаванды объявил:

— Внимание, мяч изменил цвет! У команды Уильямс есть все шансы на победу!

Сознание Морис словно раскололось на две части. Одна шептала: «Не встревай, это не твое дело. Ты даже не знаешь, какое заклинание наложено на мяч. Если ты используешь силу, тебя размажет магией отдачи. Рисковать всем ради человека, который тебя не любит?»

Другая упорно твердила: «Симон — тот, кто спас тебя. Да, Конни столкнула тебя в пропасть, но именно Симон протянул руку помощи. Сейчас ты, в здравом рассудке, и находишься здесь только благодаря его доброте. Ради чего ты живешь, Морис? Что ты хочешь защитить? С кем ты связываешь будущее?»

— Я спасаю не Симона, а себя! — прошептала Морис, сосредотачиваясь и собирая магическую силу для заклятья.

…Симон заметил вспыхнувший красным цветом мяч, и, прорываясь сквозь холодный ветер, понесся за ним. Его рука в перчатке коснулась кожаной поверхности, когда прозвучал взрыв. Но, спустя мгновение, парня окружил прозрачный купол, ставший защитой. Тем не менее, его пальцы обожглись так сильно, что от болевого шока перед глазами Симона все померкло. Падая в темноту, он услышал тихий голос:

«Жизнь устроена куда сложнее, чем я могла представить, Симон. Но, кажется, я не смогу разлюбить тебя!»

…Вампиры окружили Морис, которая ощутила на себе всю тяжесть чужой темной магии. Девушка лежала, не двигаясь.

Симон пришел в себя в больничной палате, под громкие причитания госпожи Пем. Через кровать от него лежала Морис, и медсестра тщетно пыталась привести её в чувство.

Парень ощутил острую боль в ладони, видимо, магический ожог госпожа Пем до конца излечить не смогла.

Симон посмотрел на руку — она забинтована. Затем его взгляд метнулся к бледной испуганной медсестре. Кажется, у Морис дела обстояли гораздо хуже. Спенсер на секунду закрыл глаза. Зачем Морис вообще во все это полезла? Несколько недель назад, в этой же палате, лежала Эмма, пострадавшая при попытке защитить партнера. Но, если мотивы Конни понятны — без партнера вампирка не выживет — то зачем Родани рисковала собой? Почему все так стараются сохранить ему жизнь? По существу, у него даже особых магических сил нет, если не считать той странной способности наводить туман и вызывать тени умерших, которая напугала Тамару Камерон.

Симону не хотелось открывать глаза. Он не сразу заметил, как отворилась дверь, и в палату вошла Локсли. Зато Спенсер услышал ее голос, обращенный к мадам Пем:

— Как она? Сможет продержаться до приезда целителей из столицы?

— Не знаю, Илона. Заклинание, что она использовала для защиты Симона, не является базовым. Я с ним, во всяком случае, не сталкивалась. Так же сложно определить, какие темные чары наложили на игровой мяч. Сейчас Морис страдает от боли, вызванной смесью нескольких заклятий. Она не приходила в себя. А что её мать, госпожа Родани? Почему ее до сих пор нет?