Ирина Котова - Королевская кровь. Книга 8 [СИ]

В столицу Блакории солнце пришло ещё позже. Король Гюнтер нехотя одевался, тяжеловесный и мрачный поутру. Его тоже ждали дела, и он мечтал о поре, когда старший сын вырастет, получит образование, и можно будет удалиться от дел. Гюнтер очень переживал смерть сестры, винил себя и Луциуса, и предстоящая церемония памяти не прибавляла ему добродушия. А ещё ему очень хотелось поделиться своим горем с Иппоталией - но он и так выбалтывал ей в постели слишком много государственных тайн, слушал советы, и его счастье, что он сам ее интересовал куда больше, чем его секреты или возможность влиять на управление страной.

Наконец, добралось солнце и до Маль-Серены. Высветило остывшее за ночь море, заиграло на серых волнах бледными пятнами, коснулось спины вынырнувшей из прохладной воды царицы Иппоталии. Сегодня она была не одна - с ней в море пошла наследница, Антиопа, - и две любимые дочери Синей набирались сил перед дневной церемонией. В этот день праздновали годовщину коронации Иппоталии, и всему семейству предстоял проезд по улицам и конные игры на огромном стадионе.

Перед тем как коснуться острова морской царицы, рассвет накрыл и Инляндию. Но страна туманов и тут оправдала свое прозвище - вся она была закутана плотной мглой, кое-где переходящей в дождь и размывающейся только на побережье, и переход к новому дню произошел незаметно.

Леди Шарлотта Кембритч, урожденная Дармоншир, проснулась от звука шагов в собственной спальне. Кто-то сел на край кровати, и постель скрипнула, прогнулась; под веками вспыхнуло сияние от включенного ночника. Графиня открыла глаза. Рядом расположился его величество Луциус Инландер, уже чисто выбритый, свежий и одетый. Словно и не спал меньше ее.

- Поднимайся, Лотти, - проговорил он нетерпеливо, - священник ждет нас.

Леди Шарлотта приподнялась, сонно щурясь от яркого света. За окном только-только начинало сереть.

- Как ты решителен, - пробормотала она с сомнением. - Так быстро после похорон… Нужно ли торопиться, Луциус?

- Я не хочу ждать, - отрезал король и тут же добавил чуть мягче: - Я ещё вчера все решил, не спорь, Лотта.

- Как будто с тобой возможно спорить, - она с ироничной нежностью погладила его по рыжим волосам, по щеке, и Луциус едва заметно улыбнулся, взял ее ладонь, прижался губами и отпустил.

Графиня посмотрела на часы, затем на любовника - уже с легкой укоризной.

- Полвосьмого утра, Лици.

- Вот именно, - Инландер тоже взглянул на часы. - У тебя пятнадцать минут, милая. Я в девять должен быть на завтраке в Форштадте, а днем - на памятных мероприятиях у могилы Магдалены.

- Пятнадцать минут для дамы на утренний туалет? - леди Лотта, несмотря на ворчание, уже накидывала роскошный кружевной пеньюар. Встала. - Ты меня за одного из своих гвардейцев держишь, Лици?

- Я и так дал тебе поспать. Поторопись, - невозмутимо повелел его величество и пересел в кресло. - Лотти…

Она обернулась у входа в ванную комнату, подняла брови.

- Через год я устрою тебе такую свадьбу, что о ней ещё век будут говорить, - пообещал он почти виновато. - А сейчас одевайся.

Часовня Белого Целителя располагалась в прибрежном имении Инландеров, на узкой каменистой скале, высоко поднимающейся из моря, что сейчас взбивало у ее подножия ледяную крошку. Построенная из белого камня, за годы покрывшегося соляными узорами, почти вросшая в гранит, она, казалось, парила в воздухе.

Через двадцать минут после пробуждения леди Шарлотты в гостиной ее покоев появилась придворный маг Инляндии, выглядевшая ещё более сонно, чем скороиспеченная невеста. Виктория с невозмутимым лицом поприветствовала короля, улыбнувшуюся ей графиню и перенесла их к часовне. Леди Лотта, ступая рядом с будущим мужем и чувствуя, как уверенно он сжимает ее пальцы, краем глаза заметила сияние над головой, обернулась - волшебница двигала руками, их с Луциусом вместе со строением накрывало несколькими хорошо видимыми переливающимися щитами.

Короля с невестой у открытых дверей встречал старенький священник. Обветренное лицо его было покрыто морщинами, глаза выцвели, как бывает у тех, кто всю жизнь живет на море и всматривается в сияющий горизонт, но спина была прямой, и руки, которыми он благословлял гостей, - крепкими.

В белой часовне перед небольшой статуей змееногого Белого Целителя, покровителя страны и династии, леди Шарлотту Кембритч, графиню Меллисент, и его величество Луциуса Инландера назвали супругами. Король был сух и невозмутим - а вот графиню от обрядного речитатива, далекого и ровного гула моря и свиста ветра в узких окнах святилища все же пробрала нервная дрожь, которая закончилась, когда ее дрожащие пальцы почти до боли сжала крепкая рука. Луциус защелкнул у нее на запястье традиционный брачный браслет Инландеров в виде кусающей себя за хвост змеи, подождал, пока супруга сделает то же самое и с несвойственной ему мягкостью прижал леди Лотту к себе, целуя. Священник деликатно отвернулся

- Я все исправлю, - пообещал король, внимательно глядя ей в глаза. - Веришь, Лотти? Инлием клянусь, исправлю.

- Ты уже клялся, - прошептала она без упрека. - Не нужно, Луциус. Просто будь со мной. Я все вынесу, только не оставляй меня больше.

- Никогда, Лотти, - пообещал он уверенно. - Никогда.

Виктория вернула их домой и осталась дожидаться монарха в гостиной. Афишировать тайный брак не стоило, и новобрачные сняли с себя браслеты, сложили их в шкатулку, чтобы надеть через год, на официальной церемонии. Его величество, несмотря на стремительно приближающийся завтрак, королевские обязанности и прочие важные вещи, все оторваться не мог от супруги - то сидел, курил свои сладко пахнущие сигареты и смотрел, как она переодевается в домашнее платье, то целовал ее и с нежностью прижимал к себе, и слова признаний, неловкие, немного высокомерные, очень странно звучали в устах этого сухого человека.

- Я бы хотел провести этот день только с тобой, Шарлотта, - сказал он, когда времени оставалось совсем немного. Они стояли у окна, прижимаясь друг к другу, а за окном наконец-то сквозь туман начало пробиваться зимнее солнце. - Но не могу. Вечером приду к тебе, отпразднуем.

- Я все понимаю, Лици. Иди в свой ужасный кабинет. Иди же, - вопреки строгому тону, леди Шарлотте хотелось улыбаться, и чувствовала она себя неприлично, невозможно молодой. И, вопреки своим словам, тоже не хотела его никуда отпускать. Его величество словно не слышал ее - рассеянно гладил по спине и курил.

- Ты - моя жена, - проговорил он, наконец. - Я так спокоен сейчас, Лотти. Мне кажется, я никогда не был так спокоен. Люблю ощущение, когда я все сделал правильно. Как это ты согласилась после всего того, что было?

- Разве ты оставил мне выбор? - усмехнулась графиня, но увидела требовательный взгляд короля и повторила то, что ему зачем-то требовалось часто слышать: