Ольга Романовская - Гранит науки и немного любви [litres]

Покраснела и кивнула, чтобы магистр не выставил меня за дверь.

Отчего Лазавей так негативно относится к попыткам сблизиться с ним? Если не нравлюсь, мог бы сказать сразу.

Губы плаксиво дрогнули, уголки поползли вниз. Ресницы опустились, скрывая выражение глаз.

– Агния? – забеспокоился магистр.

Отвернулась и плюхнулась в кресло.

– Агния, вы обиделись? – Эдвин настойчиво пытался заглянуть в лицо.

Вот чего он? Сам оттолкнул, теперь засуетился, воды предлагает. От последней отказалась и достала письмо. Пусть Лазавей не думает, будто я обольщать пришла. Нет, и это тоже, но не в лоб же! Теперь вообще сомневаюсь, стоит ли.

Магистр вздохнул и опустился в соседнее кресло. Он не застегнул ворот рубашки, и я видела кусочек кожаного шнурка. Носит, приятно.

– Вам сразу о браке ректора школы рассказать или после отправки почты? – сухо осведомилась я.

Радость улетучилась, меня души слезы обиды.

– Потом. Агния, гляньте-ка на меня.

Упрямо изучала пол.

Собиралась, прихорашивалась, и все насмарку. Лучше бы в рубище явилась!

Вздрогнула, когда магистр бережно взял за подбородок, заставив посмотреть на себя. Ну, это он так решил, потому как веки я благополучно закрыла.

Упрямство – мое второе «я».

– Агния, что с вами такое? – У магистра опустились руки. Понимаю, женщина – существо непостижимое. Он устало сел в свободное кресло и, судя по виду, не отказался бы от выпивки. – Вторая истерика за неделю. Даже третья, считая праздник.

И тут промолчала.

В чем-то он прав, пора кончать наматывать сопли на кулак.

Кое-как улыбнулась и заверила, у женщин иногда случаются затмения.

Магистр откинулся на спинку кресла. Он смотрел в упор. И если бы на лицо – на грудь! Выбитая из колеи, ерзала на сиденье. Стало так неуютно, захотелось сбежать. Непривычное поведение! Никогда не считала себя робкой, а тут глаза от пустяка на мокром месте.

«По Хендрику ты тоже рыдала», – напомнило сознание.

Видимо, по-разному реагирую я на слова и поступки просто мужчин и мужчин, которых люблю. Тушуюсь, становлюсь такой дурой.

Угу, а в шестнадцать лет ты, Агния, квашню не напоминала, чего вдруг сейчас? Собственными руками Осунте мужика отдаешь. Еще приглашения на их свадьбу напиши – и камень на шею. Так что начинай кокетничать. Видишь, Лазавей грудью интересуется, пусть и не так, как хотелось бы. Наверняка хотел смутить. Или?..

Ощупала платье и поняла: всего лишь цепочка за окантовку декольте зацепилась.

– Давайте, пока вы почту отправляете, я чаю сделаю? – одарила Лазавея теплой улыбкой и резво вскочила на ноги. – Где у вас тут кухня?

Правильно, нечего сидеть сиднем, зарабатывай очки.

– Сидите, – удержал магистр, – вы гостья, чай с меня. Сейчас настрою медальон связи, и поговорите с магистром Ксержиком. Потом, под чаек, поведаете, как готовят страшных и ужасных некромантов.

Лазавей снял с шеи шнурок и погладил пальцем амулет.

Невольно раздулась от гордости.

Так вот какую вещь прицепил на мой подарок магистр! Не фигню, а медальон связи. Теперь точно не забудет Агнию Выжгу.

Эдвин сосредоточился и свободной рукой покрутил ободок на креплении камушка. Затем, хмыкнув, зажал амулет в кулаке, встал и отошел к стене.

Буквально через минуту до меня долетел приглушенный разговор:

– Доброй ночи, Алоис. Нет, парнокопытное, увы, не я, а ваша дочь. Сейчас предоставлю возможность повторить ей лично всю тираду. Да, она попросила, я не стал препятствовать. Учится? – быстрый взгляд на меня. – Пока сложно судить, но успешнее, чем прежде. Передавайте наилучшие пожелания супруге.

Лазавей передал мне медальон связи, объяснил, как говорить и как слушать.

– После просто на стол положи.

Магистр вышел, оставив меня наедине с недовольным Алоисом. Тот с радостью повторил пассаж о парнокопытном, намекнув, что в такое время люди заняты полезным делом.

– Так вы же с Маргаритой уже, – удивилась я.

Ксержик наверняка мысленно закатил глаза, фыркнул и поинтересовался:

– Ты давно себя в капусте нашла? Агния, иногда ты меня умиляешь! Точно не в меня пошла.

Дальше разговор перешел на иные темы: обсуждение учебы, долга Магнуса, самого проштрафившегося некроманта, Маргариты. Закончилось все таинственным вопросом Алоиса:

– Взяла в оборот?

– Кого? – не поняла я.

– Тебе видней, – ухмыльнулся Ксержик и заторопился: – Ладно, меня молодая супруга ждет. Боюсь, как бы, пока мы болтаем, она не ушла к другому. Приезжай в июне, в двадцатых числах. Без списка имен на порог не пущу! – строго предупредил Алоис. – И без вороха писем на столе. Чтобы писала!

Вот тебе и папочка! Проснулись-таки отцовские чувства.

Попрощавшись, как велели, положила амулет на стол. Лазавей не спешил возвращаться, поэтому занялась осмотром гравюр. Парочку тварей узнала, остальных нет, да и не горела желанием раньше времени знакомиться с уродливой клыкастой братией, на занятиях успею.

– Готовитесь к апрельским семинарам? – раздался за спиной бодрый голос магистра. – Ничего, демонолог у нас хороший, объясняет понятно, на экзаменах не валит.

Обернулась и обомлела – Лазавей действительно принес поднос с чаем и печеньем.

– Прошу! – магистр указал на чашки с дымящимся напитком. – Чай на травах, сборы не местные.

– Спасибо, – искренне улыбнулась и робко присела в кресло.

Лазавей протянул мне одну из чашек, взял вторую и устроился на подлокотнике кресла. Он подул на чай, обмакнул в него печенье и отправил выпечку в рот.

– Тоже сладкое любите? – ко мне вернулась былая смелость.

Чай, к слову, вкусный, взять бы рецепт.

– Почему тоже? – не понял магистр.

– Алоис Ксержик его очень ценит.

– Увы, не разделяю его пристрастий. Просто не ужинал, а в доме ничего другого нет.

Эх, знала бы, сготовила бы чего-нибудь на студенческой кухне. Ну что это за еда для здорового мужчины-мага – печенье с чаем! Так жадно ест, что смотреть жалко!

Лазавей сполз-таки с подлокотника на сиденье, чтобы поставить на колени тарелку. Тут я не выдержала, заявила, ничего говорить не стану, пока магистр нормально не поест, и устремилась на кухню.

Да-а, негусто! Конь давно не валялся, хотя чашки, ложки, миски в полном порядке – чистые, разложены по полкам. Ладно, глянем на содержимое кладовой, потом – по обстоятельствам.

– Агния, – Лазавей стоял, упершись руками в дверной проем, – хватит дурью маяться! Не умру я, право слово! Обед плотный, перемещений в пространстве не предвидится, хватит и печенья. Вы моя гостья, а выходит, будто служанка.

Отмахнулась, по-хозяйски распахнула дверцу и оценила содержимое полок. Похоже, преподаватели академии питаются исключительно духовной пищей. Может, в леднике что-то отыщется?