Сергей Корьев - Билет в 1812 [СИ]

Нам пришлось уладить дела в штабе, который разместился неподалёку от Кремля. Шарлю дали неделю отдыха для окончательной поправки, мне же по-прежнему приходилось исполнять свои обязанности, и я довольно часто выезжал в Китай Город, где расположилась моя рота.

Вы можете спросить меня, почему в моём дневнике я так много места уделяю нашим взаимоотношениям с Шарлем. Я вам могу сказать лишь одно, ничего лишнего в жизни не бывает, а с Шарлем мне придётся столкнуться ещё не раз, и если бы не он, не знаю, дошёл бы до тебя, моя далёкая родственница, этот дневник. Прошу, дочитай всё до самого конца, а потом решишь, как тебе следует поступить.

Сентябрь приближался к своему завершению: листва совсем пожелтела, всё чаще шли дожди. Обстановка в городе накалялась: появились мародёры из числа солдат некогда доблестной армии и лишь наше присутствие в доме Львовых сохраняло его от разграбления. В городе пылали пожары. Говорили, что русские сами поджигали свои дома, чтобы их имущество не досталось врагу. Горько было слышать такие слова о представителях своей нации.

Как-то в начале октября Шарль подошёл ко мне и почему очень смущаясь, попросил выслушать его.

— Поль, ты мой единственный настоящий и самый преданный друг, а на данный момент у меня нет человека ближе тебя, — тут Шарль замялся.

— Прошу, продолжай.

— Наверное, ты заметил, что всё время я провожу с Настей.

— Это было не трудно.

Тут Шарль собрался с духом и произнёс на одном дыхании:

— Мы решили обвенчаться, у ребёнка должен быть законный отец. Поль, ты согласен быть моим свидетелем?

— Пришла моя очередь удивляться.

— О каком ребёнке идёт речь? Ты не мог бы объяснить?

— О нашем с Настей. Она сказала, что ждёт от меня ребёнка. Я так мечтаю о нём. Ты согласен?

Я хотел что-то сказать в ответ, но тут вспомнил последнюю ночь, проведённую с Женевьевой. Тут до меня дошёл смысл слов о сюрпризе, который будет ожидать меня по возвращении домой, и о котором моя невеста не захотела написать в письме. Боже, скорее всего она беременна! У меня закружилась голова, и мне пришлось присесть.

— Поль, — заволновался Шарль, — что с тобой, тебе нездоровится?

— Нет, нет, со мной всё в порядке. Просто всё так неожиданно. Мой ответ — да!

Я согласен. Теперь нам необходимо найти церковь, где вас обвенчают.

— Поль, мой друг, благодарю от всей души. Церковь и священника мы уже нашли и договорились о венчании.

— А как же родители невесты? Они знают?

— Разумеется, я просил у них руки их дочери, и они дали своё согласие на брак.

В один из последних дней сентября, когда в Москве невозможно было найти ни одной действующей церкви, состоялось венчание моего друга Шарля и Анастасии Львовой, которая стала теперь Львовой де Вильмон. Венчание пришлось проводить дважды. Первый раз в присутствии православного священника, а второй раз молодых благословил капеллан нашей бригады.

Анастасия получила документы, подтверждающие, что она стала госпожой де Вильмон, и будет иметь все права на имущество, принадлежащее её мужу.

Под документами поставили подписи Шарль с супругой, капеллан и я. Вы не можете представить, как я завидовал своему другу, так неожиданно обретшему счастье в далёкой стране.

Время шло. В Москве оставаться становилось всё опаснее. Даже наше присутствие в доме Львовых теперь не спасало от набегов мародёров. Над землёй расстилался удушливый запах гари, исходивший от многочисленных пожаров, которые с всё большей силой охватывали различные части некогда прекрасного, а теперь превратившегося в руины города.

На семейном совете было решено покинуть Москву. Я обещал оказать своему другу всю возможную помощь.

Впрочем, до нашего отъезда оставалось ещё немного времени и Настя, думая, что больше никогда не вернётся в Москву, попросила сопроводить её в дом тётушки. Та в силу своих лет и застарелых болезней не смогла вовремя уехать и в настоящее время, что достаточно удивительно, несмотря на все пожары и грабежи, проживала в своём особняке в Замоскворечье. Странно, что ни один француз не остановился на постой в её доме, который отличался внушительными размерами и роскошной отделкой. Настя говорила, что в пору своей юности тётушка довольно долго жила в Париже и там была принята в высших кругах общества. Поговаривали, что даже сам король был рад общению с ней. В молодости госпожа Головчина, такова была фамилия тётушки Анастасии, отличалась необычайной красотой и пользовалась популярностью во французской столице.

Может быть, её французские связи помогали ей и до сих пор, и поэтому её особняк оставался в полнейшей неприкосновенности, несмотря на то, что соседние дома подверглись полнейшему разграблению или же были полностью уничтожены огнём.

Если сказать, что пробираться по московским улицам было сложно, значит, просто соврать. Пройти было невозможно, всюду сновали озабоченные полупьяные солдаты, стремившиеся в последние дни перед отступлением захватить как можно больше трофеев. Их не останавливало ничто, ни простой грабёж, ни насилие, ни даже убийство.

Многие посматривали на Анастасию, видя в ней потенциальную жертву, но всех останавливало присутствие рядом с ней двух основательно экипированных офицеров.

Впрочем, вооружённые и пьяные мародёры были не главным препятствием на нашем пути. Гораздо хуже было пробираться через завалы, обходить стороной горящие дома, которые готовы были обрушиться в каждую минуту.

Порой жар от огня становился совсем нестерпимым, и нам приходилось искать окольные пути.

При нормальном стечении обстоятельств путь до дома Настиной тётушки занимал не более получаса, сегодня же нам потребовалось гораздо больше времени, чтобы добраться до места.

Было странно видеть оазис процветания и благополучия при всеобщем хаосе и разрухе. На улице, где не осталось ни одного целого дома, в глубине парка возвышался великолепный особняк. Кованые решётки отделяли его от всего остального мира и, казалось, что время повернуло вспять: не было грабежей, не было великого пожара, Наполеон не отправился с походом на Россию, а я со своим другом оказались в гостях у хороших знакомых.

Настя открыла неприметную калитку, и мы очутились в тени величественных деревьев, окаймлявших подъездную дорожку к особняку. Нас встретил слуга, одетый в ливрею, и сказал, что барыня уже ждёт.

Странно, мы никого не предупреждали о своём приходе. Настя решила навестить свою тётушку совершенно спонтанно.

Вскоре мы поднимались по мраморным ступенькам крыльца. При входе нас приветствовала сама госпожа Головчина.

— Настенька, как я рада видеть тебя. Давненько ты ко мне не захаживала.

Представь меня своим спутникам.