Евгений Гаглоев - Верховная Мать Змей [litres]

Луиза потрясенно выпучила глаза.

– Что?! – воскликнула Лера Козлова. – У тебя сегодня день рождения?

– И ты молчала? – удивилась Василика.

– Я сама об этом забыла, – растерянно призналась Луиза. – А еще обвиняла свою мать в невнимательности… Вот же гадство!

Все тут же принялись наперебой ее поздравлять.

– Зато наши, похоже, ничего не забыли и уже веселятся вовсю! – разъярилась Женя. – Без самой виновницы торжества! А ну за мной! Сейчас я им покажу где раки зимуют! Как они посмели не дождаться нас?!

– Но мы в таком виде! – ужаснулась Луиза. – Я грязная, как свинья.

– Извините, ваше высочество, но на душ времени уже нет. Они ведь там все угощение сметут!

Степанова припустила к женскому корпусу, из которого доносилась музыка. В общей гостиной царил хаос. Они увидели это еще с улицы, через широкие окна. Мигала иллюминация, гремела музыка, парни и девушки отплясывали под огромной люстрой. Столы ломились от угощения, а под потолком парили сотни разноцветных воздушных шаров.

Появление Луизы было встречено радостным ревом нескольких десятков глоток. Соловьева не успела опомниться, как ее оторвали от пола и принялись подкидывать к потолку, одновременно хором скандируя поздравительные стихи.

– Вы совсем ополоумели? – спросила Женя у Клима, оказавшегося поблизости.

– Ты сама пригласила сюда всю академию, – развел руками Поликутин. – Мы ждали, ждали, а вы все не шли. Вот и решили начать без вас. Но вы не переживайте, угощения полно, на всех хватит. Повара академии постарались. А конкурсы только что начались.

– Конкурсы? – удивился Тимофей. – Какие еще конкурсы?

Клим с улыбкой показал руками вокруг. С лестницы кубарем скатился железный мусорный бак. Когда от удара с него слетела крышка, из бака вывалился Сергей Бельцев в каске.

– Вот это круто! – завопил он. – Кто хочет повторить?!

В воздух взметнулось несколько рук. В коридоре с потолка свисало на веревках несколько арбузов. Девчонки, завязав глаза шарфами, пытались разбить их ударами деревянных бит от лапты.

– Только ковер не запачкайте! – крикнула Женя, и ее тут же обдало брызгами разлетевшегося вдребезги арбуза.

Весь коридор взорвался от хохота, а в следующий миг арбузным соком забрызгало остальных участниц.

– А что это за шары такие странные? – спросила Луиза, ткнув пальцем в потолок.

Надписи на шарах были самые разные: «Юбилярше 50!», «Мир, труд, май», «Золотая свадьба», «С Днем знаний» – и еще несколько десятков шаров с эмблемами компьютерных салонов, мебельных фабрик и тренажерных залов. И ни одного шара с надписью «С днем рождения!».

– Мы готовились впопыхах, – признался Клим. – А шаров в местных магазинах немного, вот и пришлось скупить все, что попалось под руку. Извините…

– Это же круто! – восхитилась Соловьева. – Такого дня рождения у меня еще не бывало!

– Погоди, сейчас будет торт! – оживился Поликутин. – Мальчишки притащили его из клыковской кондитерской, буквально вырвали из рук у какого-то старичка. Пришлось немного переплатить, чтобы продавец не возмущался! Да и дедок попался с характером!

Торт втащили в гостиную. На нем красовалась кремовая надпись: «С днем рождения, бабуля!» Увидев это, Женя принялась истерично хохотать. Клим поспешно подцепил пальцем слово «бабуля» и отправил его себе в рот.

– Так лучше? – слизывая крем, спросил он.

Теперь и Луиза покатилась со смеху.

Димка и Карина пошли танцевать, Стас и Алиса вскоре к ним присоединились.

В свою очередь подойдя к столу, на котором стояло несколько противней с пирожками, Тимофей неожиданно наткнулся на Серафиму Долмацкую, стоящую под руку с Климом. Парень кормил ее тортом с ложечки.

– И ты здесь? – От удивления Зверев чуть не забыл, что умирает от голода.

– Решила заскочить к вам, – улыбнулась девушка, – проведать кое-кого.

Перемазанный кремом Клим расцвел в счастливой улыбке.

– Но как ты сюда попала? – не унимался Тимофей.

Мой отец занимает высокий пост среди Первородных. Меня здесь каждая собака знает, – ответила Долмацкая. – А с вами что случилось? Ну и видок! Будто с помойки.

– Долго рассказывать, – отмахнулся Тимофей и впился зубами в пирожок с капустой. – Но отчасти ты права. А я смотрю, у вас все хорошо?

Клим обнял Серафиму за плечи и прижал к себе:

– Просто замечательно. Хотя я никак не могу в это поверить.

– Да неужели? – приподняла бровь Серафима.

– Мы с тобой такие разные. Я совершенно не твой тип…

– Это уж мне решать, – заявила Серафима. – И никто не помешает нам быть вместе!

Тимофей с интересом огляделся, не переставая жевать пирожок. Ему еще не приходилось бывать в женском корпусе, и здесь оказалось гораздо уютнее, чем в мужском. Стены были оклеены желтыми обоями в цветочек, на полу лежали коврики, окна занавешивали длинные шторы, расшитые золотистыми узорами. Повсюду стояли живые растения в горшках.

На стенах висели сотни старинных фотографий в темных деревянных рамочках. На каждой были изображены подростки, где-то парами, где-то целыми группами. Многие стояли и сидели на фоне знакомых зданий «Пандемониума».

– Бывшие обитатели корпуса? – Тимофей ткнул в фото пирожком.

– Тут и мальчики есть, значит, просто обитатели академии, – ответила Женя, подошедшая за соком. – Ученики прошлых лет.

Луиза тоже начала разглядывать снимки.

– Я никогда прежде не обращала на них внимания, – призналась она. – Даже не задумывалась о том, кто тут изображен.

– Где-то здесь я видела молодую Ларису Аркадьевну, – сообщила Женя. – И Елену Федоровну… Так вот же они!

Она показала на два больших фотопортрета, висящих под самым потолком гостиной.

– Тут и еще кое-кто из учителей есть, нужно лишь поискать, – сказала Степанова.

Все принялись с любопытством рассматривать старинные фотографии.

– Господи! – вдруг выдохнула Луиза. – Это же моя мама!

Она сняла со стены групповой снимок в позолоченной рамке. Со снимка улыбались студенты в форме академии «Пандемониум» в возрасте примерно от семнадцати до двадцати с небольшим лет. В центре стоял солидный мужчина в строгом костюме, видимо кто-то из преподавателей. Совсем еще молоденькая Ксения Соловьева пристроилась с левого края, а рядом с ней…

– Это же мамаша Поветрули! – Женя показала симпатичную, стройную блондинку. – Доминика.

– А это мой отец, – удивленно сказал Клим Поликутин, разглядывая крепкого темноволосого парня.

– А это мой, – призналась Серафима, показав на преподавателя.

Тимофею вдруг показалось знакомым его лицо. Он точно где-то видел его раньше… Совсем недавно. И тут его осенило. Это же Платон Долмацкий, который иногда привозил его матери кукол из разных стран мира для ее коллекции! Только на снимке он гораздо моложе.