А Говард - Новая Королева

Морфей лег щекой на подушку и опустил веки.

– Не как ты, цветочек. Оба его родителя владеют магией.

Я тихо изучала ручки малыша. Интересно, сможет ли он принимать другое обличье, как Морфей? И какой хаос вскоре учинит в этом замке? Растить волшебное дитя, одаренное воображением, – задача, которая не даст нам расслабиться. Мягко говоря.

Ребенок заснул, а потом и мы с Морфеем, измученные событиями минувшей ночи.

И вот я проснулась – и в мягком янтарном сиянии свечей смотрю на них: на моего принца и моего короля, которые лежат рядом со мной. При виде их красоты у меня захватывает дух, и сердце переполняется любовью. Они одинаково выпячивают губы, когда спят… а озорная улыбка, чуть колеблемая дыханием, превратилась в ангельское выражение.

Словно почувствовав, что я наблюдаю за ним, Морфей открывает свои бездонные глаза. Я отвожу с его лица прядь волос. Он перехватывает мою ладонь и целует ее.

– Мы проделали долгий путь, – говорит он хриплым со сна голосом, уткнувшись в мои шрамы.

Я сама не знаю, имеет ли он в виду рождение ребенка или нашу жизнь.

– Спасибо за неизмеримое терпение, – отвечаю я, потому что, так или иначе, это ответ, которого он заслуживает.

Я глажу пухлый локоток принца свободной рукой и пытаюсь запомнить его ангельское личико. Хотя форма глаз у него, как у Морфея, цвет у них мой. Я вижу себя и в других чертах малыша – в ямочке на подбородке, в носике-кнопочке, в белых кончиках ресниц…

– Всё хорошее приходит к тем, кто умеет ждать.

Морфей выпускает меня и потягивается. Его мощные крылья трепещут с одного бока.

– Всё самое лучшее. Невозможное. И самое невероятное. Например, когда у одиночки, который ни в ком не нуждался, появилась семья, ради которой он готов умереть и убить.

Продолжая глядеть на ребенка, я краснею. Властная решимость в голосе Морфея исходит из таких глубин, что эти слова должны были разорвать ему сердце, чтобы прозвучать. Он потрясен собственной способностью так любить.

– Мы еще не выбрали имя, – шепчу я, чтобы скрыть, как я тронута этим редким проявлением слабости.

Я не хочу смущать Морфея. Завтра мы покажем сына нашим подданным, и вопрос про имя – вполне логичный переход.

– Сомневаюсь, что Беда – подходящее имя для принца, который должен сделать наш мир лучше.

Морфей рассудительно кивает, но в его глазах я вижу зловещий блеск.

– Да, не стоит рисковать, ведь имя может оказаться пророческим. Нельзя, чтобы он был чересчур похож на папашу.

Я подмигиваю, хотя намерена сделать всё возможное, чтобы наш сын был похож на Морфея – бешеного, непредсказуемого, хаотичного, как сама Страна Чудес, которую мы однажды разделим с ним.

– Может, снова глянем твой список?

Вчера вечером мы перебирали варианты (не в первый раз). Аргон, Дуриан, Изельд, Рианон… и многие другие имена, которых я уже не помню. Все они, музыкальные и мощные, идеально подходили для волшебного принца, но ни одно не воплощало то, чем должен был стать наш сын…

– Теперь, когда я его увидел, я понимаю, что подходит только одно имя, – говорит Морфей и гладит мягкие синие волоски на голове ребенка.

Со временем у мальчугана, как у отца, вырастет сияющая шевелюра.

– Пусть его зовут Муз.

Я задумываюсь. Этого имени не было в нашем списке, но, разглядывая безупречные черты ребенка, я не могу не признать, что оно подходит. Моя муза когда-то привела меня в этот мир, а потом научила управлять им; муза Джеба много лет назад восстановила Страну Чудес и осталась в ней, чтобы поддерживать мир между двумя королевствами. Хотя Морфей ни за что не признает это вслух, но на свой лад он отдал дань уважения Джебу, моей человеческой половине и фантазии. Его чуткость глубоко трогает меня и согревает от кончиков крыльев до пят; я необыкновенно благодарна Морфею.

Но есть еще одна причина, по которой это имя подходит больше всех остальных: наш принц – ребенок-сновидец, которому предназначено вернуть воображение обитателям подземного королевства. И тогда в Стране Чудес навеки воцарится мир.

Я улыбаюсь так широко, что щеки болят.

– Муз, первый принц Червонного Двора. Мне нравится.

Я открываю взгляд от ребенка, хотя это очень трудно; но я хочу видеть лицо моего короля. И мои усилия вознаграждены. Он счастлив и горд, легкомыслен и небрежен, а главное – Морфей улыбается. Сияющей улыбкой, как в детстве. Спустя много лет он вновь стал ребенком в душе.

Я не могу удержаться и, схватив мужа за рубашку, притягиваю его к себе и целую.

– Ты понимаешь? – спрашиваю я, прижавшись к губам Морфея, переполненная таким количеством эмоций, что они грозят меня захлестнуть. – Ваше имя начинается с одной буквы: М.

Мне едва удается это выговорить, потому что я начинаю хихикать.

Морфей тоже смеется, негромко и ласково. Он прикрывает себе рот рукой, когда малыш шевелится. Длинные ресницы трепещут, собираясь подняться.

– Ш-ш, засыпай, мальчуган.

Продолжая улыбаться, я прижимаю Муза к себе, утыкаюсь лицом в его головку и вдыхаю детский аромат. Это напоминает мне о других детях, которых я некогда держала в объятиях. Рождение каждого из них запечатлено в моей памяти, как мушка в древнем янтаре. Теперь мне радостно смотреть на своих потомков и помнить, что я поучаствовала в их жизни, пусть даже недолго. Радостно знать, что в Стране Чудес смерть никогда не разлучит меня с Музом и Морфеем – и с нашими подданными, которых я полюбила, как родных.

– Ты что, Алисса? – негромко спрашивает Морфей, гладя мои заплетенные в косы волосы. – Вспоминаешь?

Я касаюсь щекой его ладони.

– Я здесь, с тобой. Всегда с тобой. И с нашим принцем.

Склонив голову, я шепчу в крошечное ушко:

– Я позабочусь, чтобы тебе никогда не пришлось говорить «до свиданья».

Он прижимается ко мне, и мое сердце настолько переполняется восхищением, что вот-вот лопнет. Я перевожу полные слез глаза на Морфея, который благоговейно смотрит на нас обоих.

– По-моему, твой сын хочет, чтобы ты ему спел.

Мой король кончиком пальца обводит узоры у меня на лице.

– По-моему, этого хочешь ты. Я избаловал тебя своими колыбельными.

– О да, – отвечаю я и морщу нос для пущего эффекта.

Морфей вновь расплывается в улыбке, и драгоценные камни у него на лице переливаются розовым и фиолетовым.

– Прекрасно. Хотя быть единственной примадонной в нашей семье несколько утомительно.

Он накрывает длинным атласным крылом меня и Муза, отгородив нас от остального мира, и запевает новую песню, совершенно новую – дань всему безумному, дикому и прекрасному.

Гимн нашей любимой, вечной Стране Чудес.

Как всегда, спасибо мужу и детям за то, что они закрывают глаза на пыльную мебель, горы нестираного белья и ужины под телевизор, когда нависает дедлайн. И моему божественному агенту, Дженни Бенни, чья деловая хватка, дипломатия и вера в своих клиентов не знает границ.