Грег Вайсман - Traveler: Путешественник

Макаса обожгла его сердитым взглядом, но вынула весла из воды.

– Через пару минут узнаем.

Арам взглянул на выщербленный клинок абордажной сабли, снятой им с тела убитого, и подумал, суждено ли еще кому-нибудь воспользоваться почти новым оружием, оставленным им в груди Шепчущего.

Услышав, как Макаса шепотом ругает Старину Кобба в таких выражениях, какими мог бы гордиться Кили Уотт, Арам сообщил:

– Разве ты не знаешь? Он мертв.

– Что? Кто? Старина Кобб? Откуда ты знаешь?

– Он явился к нам на борт вместе с пиратами. И убил Кили. – Тут Арам едва не добавил «и пытался убить меня», но побоялся, что это может прозвучать так, будто ему удалось справиться со старым коком. – Его раздавило мачтой. То есть, Кобба.

Макаса изумленно умолкла и, наконец, удовлетворенно откликнулась одним-единственным словом:

– Хорошо.

Но мысли Арама уже были заняты другим. Падение мачты напомнило ему еще об одной утрате – утрате того, чего у него на самом деле и не было, утрате, грозившей разбить его и без того разбитое сердце. Тем более что до сих пор мальчик даже не вспомнил о ней…

– Во время боя… – заговорил он. – Ты не видела, что случилось с Дуань Фэнь?

Макаса, сидевшая на деревянной банке, выпрямилась.

– Нет. Я слышала, как она крикнула с мачты, предупреждая наших – всего за несколько секунд до того, как абордажные крючья пиратов вцепились в наши леера. Но не помню, чтобы видела, как она спускается. И в бою ее тоже не припоминаю. Как насчет того момента, когда упала мачта?

– Не знаю, – ответил Арам.

Макаса тоже не смогла сказать ничего.

Но это навело ее на мысль о подведении итогов боя. В начале плавания на борту наличествовало тридцать душ. Вернее, двадцать девять – у такого изменника, как Кобб, души, конечно же, быть не могло. Макаса – с виду бесстрастно – принялась называть имена одно за другим, и вслух отвечать самой себе, если судьба названного была ей известна. Если нет – делала паузу. Порой Араму удавалось заполнить пробел, сообщая – со всем бесстрастием, на какое он был способен – о том, что видел он. Порой – не удавалось.

Окончательные итоги вышли такими.

Второй помощник капитана Макаса Флинтвилл и юнга Арамар Торн бежали на борту корабельной шлюпки. Итого – двое.

Палубный матрос Мэри Браун и палубный матрос Орли Пост были ранены, но живы, когда их видели в последний раз. Итого – двое.

Капитан Грейдон Торн, первый помощник капитана Дурган Однобог, третий помощник капитана Молчун Джо Баркер, корабельный врач Йакомо Хайд, палубный матрос Дезамир Феррар, палубный матрос Джеймс Мак-Киллен и палубный матрос Зубб Пальфитиль были живы, практически невредимы, и продолжали бой, когда их видели в последний раз. Итого – семеро.

Корабельный бондарь Джахид Хан, палубный матрос Анко и впередсмотрящая Дуань Фэнь не были замечены во время боя ни Макасой, ни Арамом. Итого – трое.

Квартирмейстер Моз Кантон, боцман Джонсон Рибьерра, рулевой Том Фрейкс, корабельный плотник Ансельм Тис, корабельный кузнец Мордис Туя, палубный матрос Кассиус Микс, палубный матрос Шайлер Ли, палубный матрос Черный Макс, палубный матрос Криспус Трент, палубный матрос Уилсон Пария, палубный матрос Роза Хаггард, палубный матрос Квентин Майлс, палубный матрос Колин О’Донагал, палубный матрос Эйнсли О’Донагал, помощник кока Кильватель Уотт и корабельный кок Джонас Кобб погибли на глазах Макасы, Арама или их обоих. Итого – шестнадцать.

Подведя итоги, оба умолкли. Больше половины команды были мертвы, а остальные – даже те, кто не был ранен – остались в отчаянном положении. Однако в этом реестре было и нечто обнадеживающее – пусть хоть самую малость.

– Хайд знает свое дело, – сказала Макаса. – Он – настоящий целитель. Может творить чудеса… – И, не удержавшись, добавила: – Если, конечно, жив.

Изо всех сил стараясь не думать об отце, Арам занялся ревизией их имущества. Маленькая лодка была оборудована небольшим рундуком – в нем оказался охотничий нож, секира, ящичек сухих кремней, завернутый в непромокаемую ткань, масляный фонарь и фляжка масла к нему, а также моток веревки. Имелись три карты, не боящиеся воды, но здесь, вдали от земли, проку от них не было никакого. Был еще запас воды и морских сухарей – галет, но для продолжительного плавания его было недостаточно. И, наконец, четыре золотых. Вдобавок, у Макасы был щит, цепь, абордажная сабля и гарпун, а у Арама – «позаимствованная» у убитого пирата абордажная сабля, блокнот, угольный карандаш, связанный матерью свитер, отцовский плащ и компас, который по какой-то неведомой причине следовало «беречь любой ценой».

Компас! Ведь он, по крайней мере, может помочь выбрать правильный курс! Исполнившись надежд, Арам вытащил его из-за ворота, взглянул на стрелку, на небо, снова на стрелку… Этот дурацкий компас не работал! Даже по солнцу было ясно, что его стрелка указывает вовсе не на север! Компас оказался бесполезным. Отчего отец решил, будто он приведет Арама домой, мальчик решительно не понимал. А уж отчего он велел Араму беречь его, было даже загадочнее, чем сам отец.

Его отец…

Грейдон был его отцом, но во время последнего разговора с ним Арам отрекся от него. А теперь… теперь Грейдон Торн, скорее всего, был мертв, а сын остался жить – и терзаться чувством вины.

И вовсе не только отречение от отца лежало на душе тяжким грузом. Он, Арам, вырвал из блокнота портрет отца – вырвал и бросил в море. А ведь его предупреждали о «злой», плохой магии. И дело было даже не в том, что Арам не верил в нее, полагая себя выше всяческих суеверий. Поддавшись детской истерике, он прибег к злой магии совершенно сознательно…

Повесив голову, Арам уставился за борт, будто бы мог отыскать скомканный рисунок в воде.

Выкинув из головы эту мысль, он вынул блокнот из заднего кармана.

Макаса изумленно наблюдала за тем, как он аккуратно разворачивает непромокаемую ткань и внимательно осматривает блокнот в поисках повреждений.

– Лучше и не думай помещать меня в эту треклятую книжонку, – словно по обязанности сказала она.

– Обещаю, что не стану рисовать тебя, пока сама не попросишь, – с нетерпением ответил Арам, проверяя, не намок ли блокнот.

С облегчением убедившись, что непромокаемая ткань сделала свое дело и блокнот остался невредим, он принялся листать страницы – портреты родных, виды Приозерья, множество зарисовок, сделанных на борту «Волнохода»… В одну минуту перед глазами промелькнуло множество лиц, которых он, вполне возможно, никогда больше не увидит, и немало лиц, которых он никогда больше не увидит наверняка . Добравшись до портрета Дуань Фэнь, Арам коснулся его, чуть помедлил и продолжал листать страницы, пока не добрался до остатков той самой, вырванной. Проведя пальцем вдоль рваного края бумаги у самого корешка, он внезапно почувствовал себя так, точно вдоль его собственной спины вдруг прошлись зубья острой стальной пилы.