Екатерина Коновалова - Сколько стоит корона [СИ]

Дойл почувствовал, как к горлу подкатывает ярость, схватил Трила за шиворот, встряхнул и рявкнул:

-- Семью высылай, а сам не смей ни ногой из города до тех пор, пока не перекроешь все порты, ворота и щели! Ты принадлежишь этому гарнизону -- и если надо, сдохнешь с ним.

-- Милорд!

-- Ты помнишь судьбу своего предшественника? Прошлый начальник гарнизона оказался трусом, и мой отец разметал его кишки по всему Шеану. И клянусь... я сделаю с тобой то же самое, если ты немедленно не возьмешь за дело!

На последнем слове Дойл разжал пальцы, и Трил воющим кулем рухнул на деревянный пол. Дойл выглянул на улицу, где стояли двое молчаливых теней. Приказал:

-- Зайти.

Тени повиновались, и Дойл, еще раз смерив взглядом Трила, сглотнул и произнес:

-- Останетесь в этом доме. Женщин не выпускать. Трил! Тебе лучше поспешить и лучше выполнять свою работу, иначе дочери и жена останутся здесь после того, как ворота будут закрыты.

Тени молча кивнули и бесшумно исчезли наверху, а Трил, тонко вскрикнув, мелко закивал головой и выбежал из дома.

Это было отвратительно -- но в одиночку Дойл не сумел бы обезопасить город.

В замке было еще спокойно: сонные после вчерашнего долгого праздника слуги вяло шатались по длинным коридорам. Дойл ворвался в спальню Эйриха -- тот еще не поднялся с постели и только протирал глаза, отмахиваясь от двух лакеев.

-- Вон! -- велел Дойл, и лакеев как ветром сдуло. Эйрих несколько раз моргнул, пытаясь понять, что происходит, а Дойл сам подал ему штаны. -- Одевайся, немедленно. Королева уже собирается. Я хочу, чтобы вы через час убрались из столицы.

-- В чем дело? -- голос короля был еще хриплым, вчера он выпил немало.

-- Чума в Шеане.

Этих слов хватило, чтобы от похмельной сонливости не осталось и следа -- Эйрих подскочил на постели и поспешно оделся, откашлялся, спросил:

-- Когда узнали?

-- Сегодня утром. Я приказал говорить карету, вы можете уехать...

-- Я остаюсь, -- прервал его Эйрих. -- Дай королеве сопровождающих, охрану, пусть ее увезут в монастырь, сам отправляйся в Дойл. Я остаюсь.

-- Не мели чепухи. В Стине можно провести зиму...

- Это мое решение, - глаза Эйриха блеснули. - Я король и не брошу своих людей умирать.

-- Глупо, -- прорычал Дойл, -- погибнешь и погубишь страну. Без тебя ее разорвут на части меньше чем за год.

Эйрих опустил голову и о чем-то задумался. Дойл молчал, только постукивал пальцем по рукояти меча, выбивая ровный ритм и надеясь подстроить под него свое сердце. Что бы он сейчас ни предпринял, болезнь все равно окажется быстрее.

И если Эйрих остается - остается и он. Всегда рядом - как и обещал.

-- Если я уеду, я больше не смогу вести этих людей за собой, -- сказал Эйрих, -- я был с ними в дни радости. Я останусь в дни печали и скорби.

-- Ты не лекарь, не монах, не бог. Что от тебя толку? -- прозвучало жестко, но Дойл выразился бы еще жестче и обидней, если бы знал, что это сработает.

Эйрих поправил светлый камзол, глянул на себя в медное, отполированное до блеска зеркало и невесело улыбнулся:

-- Я -- солнце, так что могу светить, -- но улыбка недолго продержалась у него на лице. Он обернулся и спросил: -- если я попрошу, ты уедешь? Защитишь королеву и ребенка?

-- Я защищу их и так. А за тобой нужен присмотр. Подохнем вместе.

Эйрих ничего не ответил.

Королева уехала -- Эйрих успел ее только обнять, после чего возница-тень хлестнул лошадей, и карета рванула вперед, а за ней последовал внушительный эскорт из теней и замковой стражи. Почти сразу же выехали следом еще две кареты -- со служанками и камеристками, прихватившими с собой обширный гардероб.

А потом прочь из столицы потянулись милорды и лорды -- налегке, оставляя дорогие сердцу безделушки, они бежали из Шеана в безопасные норки -- собственные земли. К обеду опустели лавки на Рыночной площади, а через ворота потянулась цепочка пеших беглецов. Но уходило слишком мало -- большинству бежать было некуда, а ужас возможной смерти от чумы страшил меньше, чем ужас реальной смерти от голода.

-- Двадцать, -- прошептал Дойлу на ухо отец Рикон, сообщая, что в бывший королевский склад доставлено уже двадцать человек с явными признаками болезни.

-- Отец Рикон, -- Дойл задержал его, когда святой отец уже собрался снова поспешить по делам, -- подготовься к дороге.

-- Милорд?

-- Королева нуждается в помощи и защите. А главное, в них нуждается наследник. Король остается, как и я. Но наследник должен быть в безопасности.

Впервые за все время, что они были знакомы -- а это больше пятнадцати лет, -- на едва различимом в тени капюшона лице Рика проступило упрямое выражение несогласия.

-- Милорд всегда прав и мудр, но милорд заблуждается, полагая, что может услать прочь своего покорного слугу, -- проговорил он мягко.

-- Милорд отдал тебе приказ.

Рикон неторопливо снял капюшон, открывая свое худое, длинное, с западающими щеками и глубоко посаженными глазами лицо. Плотно сжал губы.

-- Я служил вашему отцу, милорд, когда вы еще не умели толком держать меч. И служу вам столько, сколько вас знаю, -- от его обычной манеры говорить не осталось и следа. На смену вкрадчивости пришла жесткость. -- И я не оставлю вас в лапах смерти из-за чьей-то прихоти.

"Прихоти короля", - хотел сказать он.

-- Рикон! -- Дойл не позволил ему договорить. -- Я отдал приказ. И не прошу высказывать свое мнение. Завтра утром ты должен быть в монастыре, вместе с королевой. И беречь ее, как самое драгоценное сокровище.

Почти минуту Дойл был вынужден выдерживать тяжелый взгляд Рика, но в конце концов святой отец опустил голову, снова набросил капюшон и прошептал из-под него:

-- Приказание милорда будет исполнено.

Дойл протянул ему руку, и Рикон запечатлел на ней холодный сухой поцелуй.

Когда к ночи Дойл вернулся в замок, он уже был пуст, не считая горстки слуг, которым некуда было идти, и короля, который неприкаянным духом метался по галерее и что-то пытался разглядеть в темноте ночного сада. Шаги Дойла он явно услышал издалека, потому что пошел навстречу и быстро спросил:

-- Что теперь?

Для Дойла сумасшедшее оживление этого дня сменилось усталостью. Он тяжело оперся рукой о свод одной из арок и ответил:

-- С рассветом все ворота города будут закрыты. Сейчас на всех выходах стоит стража и лекари. Тех, в ком находят хотя бы малейшие признаки болезни, не выпускают.

Эйрих шумно втянул носом воздух, но не нашел в себе сил возразить.

-- Я распорядился отдать под лекарскую королевский склад в доках. Товары уже свезли в замок, склад полон людей.

-- Там холодно, -- как-то невпопад заметил Эйрих.

-- Что? -- переспросил Дойл, но потом понял, о чем говорит брат. Действительно, в доках на складе холодно. Там никогда не топили печей, и каменные стены давно промерзли насквозь. По его телу невольно прошла дрожь. Он ненавидел это чувство холода -- когда кости начинают болеть изнутри, леденеющие пальцы едва сгибаются, а попытки уснуть обращаются муками.