Татьяна Гуркало - Преддипломная практика [CИ]

Иллюзии, после того, как он перестал их держать, рассеялись через полминуты, но этого хватило, чтобы Фламма, смотревшая в сторону села не заметила, куда делись студентусы, а воины с долгом наоборот, увидели, как шедший последним Янир прячется в тени кустарников.

— Упустим, — прошептал их командир, и воины бросились преследовать беглого княжича.

Фламма, не подозревавшая, что уже всех упустила, подтянула штаны Ольды, которые взяла без спроса, но надеялась, что после спасения Янира ей все простят. В штанах Фламме было непривычно и неудобно. А еще приходилось скрывать свое присутствие, терпеть дождь и грязь. В общем, девушка уже ощущала себя мученицей и героиней. И была уверенна, что вскоре получит за все эти страдания награду.

А вот того, что награда явится в виде четверки заросших бородами мужиков со здоровенным мешком, который тащил один из них, раскрыв так, словно пытался наловить дождевой воды, Фламма вовсе не ожидала. Поэтому в первый момент растерялась и сказала:

— Доброй ночи.

Мужики почему-то шарахнулись.

— Она нас выдаст, — страшно прошептал один.

— Убегает, —добавил второй, пытавшийся что-то рассмотреть в тени кустарника.

Фламма, которая вовсе не убегала, неожиданно поняла, что именно этим и следует заняться. Причем, тихо.

А о том, что эти мужики могут быть похитителями, на которых она охотилась, девушка почему-то не подумала. В ее представители эти похитителим должны были подкрадываться к Яниру, а вовсе не к ней.

Фламме очень хотелось завизжать, но вместо этого она только тихонько пискнула и бросилась вперед, на дорогу, где пропала компания студентусов.

— Лови ее, — прошептал один из бородачей.

Второй бросился ловить и получил за это россыпью искр в лицо. Завоняло паленой бородой. Мужики стали моргать и метаться туда-сюда, пока не столкнулись и не рухнули в лужу у дороги. А Фламма, опять пискнув и немного пробежавшись по дороге в сторону леса, опомнилась и бросилась к кустам, прятаться как от мужиков, так и от мужчины мечты, который мог ее не вовремя увидеть. Споткнулась об кота, упала и едва успела заметить, как кот рванул вдоль кустов куда-то дальше. А потом еще и голосок Джульетты услышала, которая спрашивала у кота о том, где он бродит и опасалась, что так он потеряется.

— Значит иду куда надо, — прошептала Фламма, почувствовав себя сильной и храброй.

Она оглянулась, поняла, что мужики куда-то делись, решила, что они испугались и сбежали, из-за чего дальше пошла радостная и довольная собой и жизнью. Зря она магии не хотела учиться. Вот как здорово с помощью этой силы разгонять всяких подозрительных типов мешающих заниматься спасением Янира.

— И почему этим селянам не спится? — пробормотала Фламма, ожидая, пока компания охотников на мать пригнувшись пробежится от тени кустарников в тень дерева, чтобы немного подождав, последовать их примеру.

А селяне, которые вовсе не были селянами, только-только выбрались из вонявшей навозом и оказавшейся неожиданно глубокой лужи. Они проклинали ненормальную девчонку, видимо прущуюся посреди ночи к полюбовнику. Не менее ненормального князя, который сначала выгоняет детей, а потом требует их вернуть, тоже проклинали. А заодно проклинали и странное королевство, в котором привечают оборотней настолько, что не желают заставлять их отдать беглого княжича. Ну и оборотней тоже проклинали, но их изредка и еще тише, чем всех остальных. У оборотней ведь и слух хороший, и об их мстительности легенды ходят, и твари они сильные, особенно когда в медведей оборачиваются.

И воины очень надеялись, что будущий князь в медведя оборачиваться не умеет. Особенно, если характером в папу. Потому что гнев медведя мешок бы не выдержал. Да и четверка воинов его бы вряд ли бы куда-то донесла.

Дорога закончилась подозрительно быстро. А может, они свернули с нее, сами того не заметив, потому что в лесу было темно, а лепить светлячков, пока не зашли подальше, юные маги не решались. Вдруг селяне увидят и поймут, что кто-то там идет к их загадочной матери?

Тропа, которая сменила дорогу, была какая-то неубедительная. На ней валялись ветки и листья, а однажды попался даже чей-то костяк, который громко затрещал, когда Льен на него случайно наступил. Еще и нога между продавленных ребер застряла.

Оптимистично настроенный Яс уверял, что скелет специально на тропу положили, потому что если бы он здесь появился сам, его бы растащили волки на части. А раз не растащили, то появился он здесь в таком виде, что волков не заинтересовал. Яс даже придумал, зачем его класть на тропу — чтобы об него спотыкались и наступали на него, сдвигая с места. И тогда сразу было бы понятно, что по тропе кто-то ходил.

Правда, никто оптимизма Яса так и не разделил. Потому что если ходить по тропе днем, то костяк можно было бы переступить. А ночью, не зная и без Деньки, эту тропу вряд ли найдешь.

Кому кости принадлежали при жизни, студентусы так и не поняли. Череп был вытянутый и клыкастый, но вроде не волчий и не собачий. Хвоста не было вообще, хотя его могли утерять при жизни. Да и в целом тварюшка была какая-то сплющенная, словно Льен был не первым, кто на нее наступил, и предыдущие наступавшие отличались весом, а также шириной и длинной стоп.

Освободив Льена, студентусы пошли дальше. А потом и вовсе налепили тусклых светляков и пошли почти с комфортом, даже не подозревая, что кому-то все это время приходилось гораздо хуже.

Фламма кралась стараясь не шуметь, но как назло, то спотыкалась, то цеплялась одеждой за ветки, то умудрялась угодить лицом в паутину и едва сдерживала вопль. И если бы преследуемая группа не шумела еще больше, ее бы давно обнаружили.

Воины тоже крались, потише чем Фламма, но в твердой уверенности, что идут именно за княжичем, а не за мелкой пугливой блондинкой. И если бы Фламма отстала, свернула с тропы и потерялась в лесу, они бы и там последовали за ней.

А сверху за всеми наблюдала полная луна. И изредка ее свет даже пробивался сквозь листву, но пользы от этого не было вообще. Один только Янир с удовольствием подставлял то ладонь, то лицо под белый свет. Луна ему всегда нравилась, еще до того, как он узнал, что оборотень.

По лесу студентусы блуждали долго. Денька то замирал у деревьев и долго на них таращился, словно пытался запомнить рисунок коры, то резво шел вперед, ну или не вперед.

С подозрительной тропы он сначала вышел на более хоженую, а потом на похожую на звериную. После звериной ему опять подвернулась вполне утоптанная и довела она до ручья, который начинался под одним большим гранитным камнем, непонятно как попавшим в этот лес, и заканчивался под другим, тоже гранитным, но посветлее.