Андрей Егоров - Вейгард

– Прекрасно, – проворчал я, – дрыхнем, значит, вовсю, пока нашему королю, угрожает смертельная опасность.

– Я… я… я… – От ужаса парень начал заикаться. Он никак не мог продолжить фразу, поэтому я решил ему помочь.

– Ладно, заика, – сказал я, махнул рукой и поморщился. Взгляд мой уперся в его толстое, обезображенное синей татуировкой пузо – жрица любви призывно манит кого-то пальчиком. Художник проявил изобретательность, изобразив ее так, что на том месте, где у этого сони находился пупок, у нее как раз…

Проследив направление моего взгляда, здоровяк поглядел на свое выдающееся (далеко вперед) брюхо и даже почесал его, стараясь, должно быть, как-то отвлечь мое внимание от вытатуированной жрицы.

– Пойду, – отрывисто сказал я и прикрыл демонический глаз ладонью, – меня призывает Морфей.

– Мо-морфей? – переспросил он, и я подумал, что классическое образование иногда затрудняет общение с простым народом.

– А ты стой тут, – скомандовал я, – и никуда больше не отходи! Морфей он, знаешь ли, далеко не всех призывать должен. А только избранных.

Оставив постового пребывать в полном недоумении, я хлопнул дверью, поставил ножны с мечом у кровати и рухнул на нее прямо в одежде и сапогах. Уже засыпая, я размышлял о том, почему некоторые индивиды так беспощадно безобразят собственное тело – венец божественного творения. Это же надо, прямо на пупке…

Через мгновение я уже был в объятиях гнусного старика Морфея, который не должен был, по идее, приходить к воинам, охраняющим покой особ королевской крови, но нет-нет да и заглядывал к ним.

Мне снилось, что я брожу по какому-то необъятному холму и кого-то ищу. Потом я вдруг понял, что это вовсе и не холм, а белоснежный живот. В отдалении я заметил синюю девицу. Она манила меня пальчиком и смеялась…

…и тогда я окончательно уверился в мысли, что религия сильно проигрывает алкоголю в продолжительности и качестве даруемого утешения… Для меня начался период относительного спокойствия и качественного послеобеденного сна…

Я поднялся с петухами, а точнее – с петухом, потому что во всей деревне уцелел только один не в меру голосистый кочет. Сбежавшие местные жители почему-то не захотели забрать его с собой. Может быть, просто позабыли в спешке, а может, специально оставили на радость тем, кто соберется переночевать в этой деревушке.

Поутру петух разразился столь яростным и звонким «кукареку», что перепугал меня до смерти. Вырванный из сладостных объятий сна петушиным криком, я распахнул глаза и увидел нависающие надо лбом темные пальцы. Демоническая рука ночью заползла мне на лицо, что, кстати, проклятая проделывала уже не в первый раз. Я подскочил на кровати и вскрикнул.

В дверь тут же запрыгнул перепуганный страж с татуировкой на пузе:

– Я это… не сплю!

За ним, тяжело дыша, вломился Кар Варнан. Выбитую дверь он аккуратно поставил у стены.

– Что случилось?! – спросил великан.

– Ничего, – ответил я и выругался – демонически глаз опять выкидывал фокусы. Теперь уже с утра пораньше.

– Да что такое? – удивился Варнан и пояснил: – Я мимо проходил. А отсюда такой дикий вопль. Я пояснил:

– Гадость жуткая приснилась. Можете убираться. Оба.

– А-а-а, – протянул Кар Варнан и, подталкивая удивленного стража в спину, направился к выходу. – Пошли, пошли, ничего страшного… очередной припадок у нашего короля.

Я сел на кровати, задумчиво пошевелил правой рукой, провел указательным пальцем по бороздке на тыльной стороне ладони. Несмотря на чудесные свойства, временами демоническая пятерня продолжала жить самостоятельной жизнью, чем раздражала меня до крайности.

Я чувствовал себя обманутым не только Щелчком. Королева Делена тоже оказалась не чиста на… Тьфу ты, что за напасть. Везде руки, руки, руки… Королева лесных нимф обещала, что активность демонической пятерни будет проявляться только четыре раза в год, а она почти каждую ночь делала все, что ей только заблагорассудится. Хорошо хоть не хватала меня между ног. А то я обязательно нажил бы себе нервное расстройство.

Если вас по ночам кто-нибудь неожиданно хватает между ног – ну там, супруга или любимая подружка – вы, конечно, поймете мои опасения.

Уже через час, умывшись (воду мне доставили из ближайшего ручья) и позавтракав подстреленной специально для меня куропаткой, я вышел к войску.

Вечером сотники получили приказ поднять людей пораньше. Сонные, похмельные воины построились в шеренги и ожидали моего появления.

Когда я, поправляя шляпу, прошелся вдоль ровных рядов, солдаты дружно грянули «Ура!». Приветственные крики и прославления «величайшего короля Стерпора Дарта Вейньета» заняли довольно продолжительное время. Я не прерывал их – мне было приятно, что мои люди так любят и ценят меня. А те, кто не любит, вынуждены кричать вместе со всеми или будут жестоко наказаны!

Помахав в ответ шляпой, я вгляделся в напряженные лица. Воины ожидали, что сейчас я отдам приказ к наступлению на Вергард – город располагался всего в паре миль южнее, так что все были уверены – битва состоится уже сегодня. Но я все медлил. Я размышлял:

«В битве со смешанной конницей Вилла мы понесли серьезные потери. Если взятие Вергарда окажется слишком тяжелым, то у меня попросту не останется людей для того, чтобы идти на приступ Вейгарда. А если я не возьму столицу с первого удара, для меня это будет означать поражение во всей войне. Вилл, стянувший основные силы к главному городу своего королевства, только и ждет момента, чтобы нанести ответный удар. После неудачной осады города непременно последует контратака. А тут и братья подтянут свои армии в Вейгард. Достаточно им сообщить, что появилась возможность покончить с Дартом Вейньетом, и они будут тут как тут. Не знаю, как остальные, но Фаир и Преол такого шанса ни за что не упустят».

– Воины, – выкрикнул я, – сейчас мы с вами – участники великих событий. Вы наблюдаете становление великой империи – возрождение единой Белирии! Каждый из вас причастен к происходящему! И каждый из вас важен для меня! Ведь вы – мой народ!

«Альфонс Брекхун был бы мной доволен», – с гордостью подумал я.

Толпа взревела. Я поднял руку, призывая к тишине:

– Я знаю, что многим не терпится принять участие в битве, пустить неприятелю кровь! Но повторюсь – каждый из вас важен для меня! Ведь вы – мой народ! Вы должны обеспечить будущее великой Белирии!

Многие воины начали постукивать себя по гульфикам, выражая таким образом солидарность с моими словами.