Altar - Хозяин Ортханка

На территории Трандуила ушло десять процентов вкладов. Что было неприятно, но вполне терпимо. У вновь образовавшихся банкиров Эриадора, Лотлориена, Имладриса и других эльфийских территорий потери были значительно больше — от 15 до 45 процентов вкладов. Но эти отделения, скорее всего, оправятся.

Надежды, которые я возлагал на банковский союз, рухнули. Это был последний раз, когда я реально пытался объединить светлые народы. Пусть не на борьбу с Сауроном, так финансово.

Теперь каждое государство снова начнет придумывать свою валюту, драть пошлину при переводе с одной деньги на другую. Возрастут торговые пошлины, а значит и цены. Торговые посты лишатся поддержки и ослабеют. Почтовая служба скорее всего развалится. Проще говоря, всё, что я построил для других, будет разграблено.

Гномам я уже приготовил путь к отступлению. Опираясь на остатки банковской сети, они организуют торговое объединение. Эсгарот кстати оставался в старой сети. Общие прибыли банковской сети упадут, но в общем наша часть понесла наименьшие потери и ближайшее время будет приносить дохода больше чем отколовшаяся часть.

С владыкой Лихолесья я потом еще обсудил происшедшее — не при всех же мне с ним разговаривать.

Но это было не всё, дальше больше. Войска Рохана стали беспокоить торговые караваны. Переодевшись, а порой просто сняв гербовые коты они нападали на торговые караваны Изенгарда и Тарбада, чем просто ломали не только торговлю, но и дипломатические договоренности.

Мои попытки прижать «бандитов» встретили протест со стороны Рохана и требование не вторгаться на их территорию. Фактически это означало полный разрыв союза.

Я отправил дипломатическую информацию в Гондор, надеясь, что новый наместник Тургон занявший место своего отца в 2914-м отнесется к сложившейся ситуации с должным вниманием и повлияет на своего соседа. Но я зря надеялся, Тургон спустил мои призывы и всю ситуацию на тормозах.

С этого момента все мои дипломатические договора и союзы с югом можно было считать разорванными, Рохан был закрыт. А обеспечивать торговлю и другие отношения дирижаблем — невозможно, не тот масштаб, следовательно, я терял не только Рохан, но и Гондор.

Но мне было по большому счету всё равно, денег у меня вполне хватает на все мои нужды, даже если все те солдаты перешли бы ко мне, я бы смог их обеспечить едой жильем и даже более или менее нормальной платой. Мне было жалко моих начинаний, и то, как ко мне относятся мои так называемые союзники. Вот Эру видит, не хочу я никого предавать, но я уже понимаю того Сарумана из оригинальной истории, у него наверняка были причины предать белый совет, даже если Саурон не распотрошил ему мозги.

Красотка Галадриель, которая почему-то злится на меня. В чем она меня там обвиняет, даже гадать не хочу, только голову сломаю.

Гендальф, что хочет вернуться на Аман, первый воин света, надежда Валар в Средиземье.

Элронд, который — такое ощущение — не понимает ни эльфов, ни людей. Чистая душа, не может понять, чего мы делим.

Тьфу, на вас всех!

Спустя пару лет ко мне приехал Олорин и стал допытываться, как у меня получалось так быстро переправлять грузы и сообщения.

Видимо, сопоставив все данные он понял, что даже на дирижабле я не смог бы успеть за один день доставить сообщения в разные отделения. И как бы он не искал, а он искал и наверняка обратил внимание на непонятную неработающую кольцеобразную конструкцию в некоторых хранилищах, ничего найти не смог.

«Ха, друг Гендальф, нагадил мне по полной, развалил все мои труды, а теперь сказал „извини“ и просишь помощи? — Да мужской детородный орган тебе по всему лицу и бороде, а не помощь».

— Этот мир полон тайн Олорин, и все их раскрыть не дано никому, только Эру знает всё. — Это я его так отшил.

Гендальф конечно не сдался сразу, но я находил, что ему ответить пространно-глубокомысленное на любые его попытки загнать меня в рамки. Так он и уехал, пусть сам ищет способ, создать подобную сеть.

Я же пользуясь выпавшим мне свободным временем, улучшил порталы созданные для банковской сети, улучшил идентификаторы, сделал еще несколько дополнений для безопасности и общего повышения надежности системы. Теперь, когда неверные откололись, я мог расщедриться, не опасаясь, что плодами моих трудов воспользуются мои «друзья».

Потом я еще спрашивал Машку, как так получилось, что она не смогла повлиять на них, на Галадриель, Олорина, других эльфов и людей, чтобы они не разваливали сложившуюся систему.

— Я не могу подменить мысли и желания разумных за одно мгновение. Эти идеи они вынашивали практически сразу. Еще тогда когда наместник Гондора Берегонд хотел тебя продавить и позже когда Вальда объявил о национализации, они не действовали спонтанно. Просто люди очень не терпеливы, они рассчитывали, что стоит им начать и эльфы их поддержат.

Не смотря на долгосрочные потери, конкретно в тот момент они рассчитывали получить хороший кусок. Думаю, они только сейчас поняли что сделали. И то как ведет себя Фенгель — нынешний король Рохана, воспринимай как месть.

Еще Маша сказала, что её ментальная сила растет и теперь она отчетливо улавливает время от времени возникающий «ментальный ветер» с запада и постоянные порывы с востока. Самой ей ментальное воздействие на таком уровне пока недоступно, но уже скоро она сможет эффективно противодействовать этим ментальным ветрам или даже создавать свои течения.

Но сразу предупредила, что возникновение нового течения, скорее всего не останется незамеченным.

В принципе всё понятно — с запада дует наш ветреный всевалар Манвэ, с востока поддувает Саурон, а мы здесь в Средиземье на этих сквозняках постоянно болеем головой, то гномы чудят, то люди, то вон даже эльфам надует чего.

Меня эта ситуация и злила и раздражала своей безысходностью и невозможностью свернуть с однажды проложенного пути. Еще раз подтверждалось мое видение ситуации. А желание уйти возрастало.

Несколько лет я занимался тем, что помогал новому клану гномов. Они еще не были признаны другими гномами, но у них уже появился свой герб. В самом центре мифриловая монета со звездой, — мифриловые монеты делал только Изенгард и на её орле я изобразил пятиконечную звезду — монета была заключена в свод портала, для тех кто знал, но для большинства это выглядело стилизованной шестеренкой. Под шестеренкой были три монеты «короны»: медная, серебряная и золотая. И шестеренку-портал сверху-вниз пересекал меч. Не было так любимых гномам секир молотов и наковален, наверное из-за желания нового клана сразу выделиться и обособиться от других гномов, а может это было вызвано геральдическими правилами, и они просто хотели подчеркнуть на гербе то чем занимается клан и на чем основана его сила.