Розалинда Шторм - У вечности глаза жестокие

— Как не бывает? — вскочила Рада. — Вообще, никогда?!

— Да.

— Но почему? — она вцепилась в плечо сидящему рядом Александру.

Поискав ответ на потолке, наставник заглянул ей в глаза.

— Сущность извлекла урок из ситуации со странником. Отныне защитники стерильны.

Ощутив, как кровь отхлынула от лица, Рада покачнулась и свалилась обратно на стул. Глаза сами собой закрылись.

Кто-то трогал ее лоб, щупал пульс, она не мешала, только слушала голос Петра:

— Даже потенциальные носители гена не могут продолжить род.

Рада обреченно вздохнула и обмякла.

Александр вскочил, бросился к наставнику, чуть ли схватил того за грудки и зашипел.

— Где нашатырь?

Петр растерянно махнул рукой.

— В крайнем шкафу слева, наверху.

— Понятно.

Жених метнулся к шкафу, нашел аптечку. Смочил вату спиртом и сунул под нос Любимовой. Та застонала, оттолкнула руку и открыла глаза.

— Осторожно, не делай резких движений! — засуетился Вольный. — Я тебе помогу.

— Я в норме, — старательно шевеля языком, ответила Рада. — Голова закружилась немного. И все. Уже нормально. Нормально.

— Идите к себе, — ожил наставник. — На сегодня, пожалуй, с вас хватит. С Марьяной переговорю сам. Отдохните, что ли, побудьте вместе.

Александр благодарно кивнув Князеву, взял Любимову на руки и вынес из кабинета. За ними, невольно отстав, пошла и Дарья. Ноги отказывались идти, потому в квартиру она вошла гораздо позже партнеров и услышала окончание, явно не предназначенного для нее разговора:

— Прости, — говорила Любимова. — Прости, прости, прости!

— За что? — в голосе жениха сквозило удивление.

— За все. За связь, за детей.

— Это не твоя вина, — горько усмехнулся Александр. — Вот это точно не твоя вина. Даже если бы мы не встретились, ничего, увы, не изменилось. Ни для кого из нас.

Остаток дня они просто валялись на диване и тупо смотрели телевизор. Желания разговаривать не было. Даже шевелиться лишний раз не хотелось. В восемь тридцать посетили столовую, где поужинали очередным отвратительным шедевром местного повара. Потом вернулись к себе и расползлись по спальным местам.

Дарья долго лежала на кровати и в который раз за эти дни не могла уснуть. Слова наставника тяжелыми камнями поворачивались в черепе. События последних дней перевернули все вверх дном, заставили пересмотреть многие аспекты жизни. Еще месяц назад о детях она и не думала, то есть предполагал, что когда-нибудь обязательно обзавелась парочкой.

Сейчас же…

«Петр, оказывается, прав!» — вдруг пришла четкая мысль.

Сила защитников много давала, но больше забирала. И что она заберет в следующий раз, Первоцвет просто боялась предположить.

Анализируя тройку Марьяны, она постепенно приходила к выводу, что эти измученные, искалеченные люди уже и не ждали от жизни ничего хорошего. Возможно, Дарья утрировала, неверно делала выводы, но, замечая детали, убеждалась в своей правоте.

Вечно веселый, с грустными глазами свой парень Горислав за показной бравадой пытался скрыть что? Горечь, обиду? Похороненную надежду на счастливое будущее? Могло быть и так.

Марьяна, с материнским вниманием относящаяся к проблемам не только своих партнеров, но и, в общем-то, чужих людей. Что скрывало ее сердце? Трагедию. Вечно болящую рану от невозможности иметь нормальную семью? Несбыточное желание воспитать собственного ребенка? Возможно.

Петр, закрытый в чешую надменности и ершистости. Вечно холодный и резкий. Какую мечту прятал он в глубине души? Воля, не это ли он хотел больше всего? Словно тигр в клетке, он стремился к свободе, но каждый раз сила била кнутом, возвращая узника обратно.

Верны ли ее предположения, Первоцвет не знала. Но больше всего страшилась получить ответ на вопросы: что же будет дальше? Какую судьбу им приготовила сила?

Утро следующего дня вновь началось с пробежки по лесу, разминки и индивидуальных упражнений. Затем завтрак, а после Марьяна, ждущая в классе. Молчаливая и угрюмая Дарья направилась за новой порцией знаний, грозящей погрести своей неумолимостью. Подтверждая звание наставника, Кузнецова вывалила на них новый ворох сведений.

После был один час перерыва, и снова поглощение информации.

В пять их выловили Горислав с Петром и под конвоем доставили в энергозал: ничем не примечательное помещение без окон и мебели. Стены, потолок и пол, которого были покрыты непонятной субстанцией.

— Окись бериллия, — пояснил Князев.

Александр, пытавшийся поколупать стену, моментально отдернул руку.

— Для нас неопасно, но обычных людей лучше сюда не водить, — ухмыльнулся Петр. — Ну как, вы готовы вкусить лучший наркотик в мире?

— Что?! — вырвалось против воли у Дарьи.

— Попробуйте почувствовать силу, — пояснил Горислав. — По одному укладываетесь в середину зала и делаете то, о чем говорила Марьяна. — Кто первый, кто смелый?

— Я, — вызвалась Первоцвет.

Уж лучше сразу отмучится, чем смотреть, как это делали другие.

— Молодец, получишь после урока шоколадку, — улыбнулась Кузнецова. — Рада, Александр отойдите подальше.

Тем пришлось повиноваться и отодвинуться к противоположной от входа стене.

Дарья, тем временем, вышла в центр, немного потопталась на месте и легла на спину. Вспомнила, о чем говорила наставница, и попыталась воспроизвести услышанное.

Закрыла глаза, расслабилась. Попробовала успокоиться, однако дыхание никак не выравнивалось, да и сердце билось как сумасшедшее. Первоцвет глубоко вздохнула, замерла и прислушалась к собственному телу. Неудобно лежала голова, отчего кривилась шея. Дарья немного поменяла положение и вновь постаралась расслабиться.

Некоторое время ничего не происходило. Наставники не вмешивались и молчали, но она прямо-таки чувствовала направленные на нее взгляды. Но вот что-то изменилось. Дарью затрясло, вначале слабо, но с каждой секундой тряска становилась сильнее. Ее буквально подбрасывало.

— Чувствуешь силу? — внезапно произнёс Горислав, заставив Любимову вздрогнуть от неожиданности. — Теперь тихонечко тяни, выводи за тело.

— Марьяна, щит, — уже своей хранительнице.

Пытаясь увидеть хоть что-то, Рада пропустила действия Кузнецовой. Просто в какой-то момент вокруг защитников образовалась, словно бы стеклянная поверхность. Потрогав преграду, Любимова понял, что она вполне себе материальная.

— Растягивай ее, Даша, — продолжал инструктировать Фамильный. — Не бойся, тебе вреда она не причинит, мы защищены.

Будто ожидая только эти слова, Первоцвет начала действовать. Вот из ее кожи стали вырываться всполохи огня. Вначале маленькие, еле заметные, постепенно они набирали силу. И через мгновение все тело Дарьи охватил огонь. С каждой секундой ярче и жарче, пламя рвалось наружу, заполняя собой зал. Красиво и страшно.