Алиса Акай - Слуга [СИ]

Пока мы с Марком сидели в спиритоцикле, в молчаливом удивлении разглядывая следы загадочной катастрофы, Кир проворно соскочил на землю и забежал в дом. Вернулся он быстро.

— Опять? — только и спросил его Марк.

— Ага, — беззаботно отозвался Кир. — Порядок.

— Проклятый пьяница! — Марк треснул здоровенным кулаком по боку спиритоцикла так, что металл жалобно запел. — Я же говорил! Говорил ему! Старый пройдоха… Опять!

— Что-то случилось? — осторожно спросила я.

— Уже случилось. Этот хитрый пьянчуга опять посылал Буцефала за вином! О боги… Я предупреждал его!

— Я смотрю, Буцефал не церемонился. Вот уж не думала, что он настолько неповоротлив!

— Это не Буц виноват, — устало сказал Марк. — А эта скотина Христо. Наверняка он отдал ему срочный приказ. Ляпнул что-то вроде «А ну быстро принеси мне бутылку!». А Буцу этого довольно. Все-таки он старый вояка, приказы понимает. А приказ с пометкой «срочно» подлежит моментальному исполнению без оглядки на разрушения и жертвы. Он бы и стену вынес, что ему, дураку… Кир, внутри все цело?

— Минус одна дверь, табурет и, кажется, что-то из посуды. Легко отделались.

— Да уж. В предыдущий раз Буцу пришло в голову, что он выиграет несколько ценных секунд для исполнения приказа, если проложит курс невзирая на складки местности. Такие тактические озарения редко приносят добро. В том случае он не учел, что складки местности служат нам домом и рабочим местом. Проломил две стены и забуксовал, когда едва не снес несущую… Ох и весело было. Ладно, вечером я схожу в трактир, посмотрю, все ли в порядке там. Буц мог и там набедокурить. А что шеф?

Кир презрительно улыбнулся.

— Пал. И, кажется, мы потеряли его надолго.

— Отлично. Тогда понятно, почему он сам не мог сходить за вином. В таком случае можно закрывать контору.

— Вы не работаете без Христофора?

— Нет. Клиентами занимается только он, это правило. Так что сегодня клиентов не будет. К их счастью. А мы можем отправиться по домам. Считайте это выходным.

— И много таких выходных получается? — не удержалась я.

— На небольшие каникулы набегает… Дня по три-четыре в месяц. Вас подбросить до дома?

— Нет, не стоит. Мне давно хотелось пройтись.

— Не буду настаивать, — от медовой улыбки Марка у меня даже скулы заныли.

И опять, как в доме Аристарха, захотелось к нему прикоснуться. Не слиться в поцелуе, а про стать рядом, чувствуя спиной его присутствие, ощущая тепло его большого сильного тела.

«Вот ведь дьяволенок, — подумала я, улыбаясь в ответ. — Мы знакомы два дня, а он уже ухмыляется, как кот при виде сметаны. Определенно, за этой бесхитростной улыбкой, берущей своим естественным очарованием, прячется хитрец и первый донжуан Трапезунда».

— Кстати, вы не оставите номер телевокса? — окликнул меня Марк, когда я уже отошла на несколько шагов.

Не удержался. Осторожный маневр? Попытка закрепиться на рубеже?

Я обернулась. Достаточно быстро чтоб увидеть стремительно темнеющее лицо Кира. Чародей метнул в меня ледяной взгляд, развернулся и скрылся за дверью. Кажется, Марк этого не заметил. Стоял и улыбался мне. Но в этот раз ответить на улыбку я отчего-то не смогла.

— У меня нет своего номера.

— Что ж, это не страшно, — Марк не очень огорчился. — Тогда запишите мой. Нельзя совсем без связи. Если что — звоните, я почти всегда дома.

Я записала его номер, вновь попрощалась и ушла, на этот раз уже не оглядываясь.

Вечер сгустился быстро, укрыв все за окном уютным тяжелым платком черного бархата. Еще минуту назад он лишь серел, как неуверенный туман, но повернешься к окну, а за стеклом уже темно — точно кто-то плеснул на город иссиня-черных густых чернил. Исчезли с тротуаров люди, пропали гремящие экипажи и тяжело пыхтящие трактусы, лишь изредка шуршали по мостовой колеса спешащего по своим ночным делам извозчика. Прошел фонарщик, зажигая фонари, вдоль улицы за ним тянулась вереница оранжевых огоньков.

Я зажгла лампу, обычную, без чар, от нее стало тепло и уютно, поставила чайник. На часах половина одиннадцатого, не так уж и поздно. Я любила на ночь выпить душистого чая, развалившись беспечно на диване с книжкой в руках. Глупость, конечно, но даже после крепкого чая сон у меня всегда был отличный. Мама говорила — это от давления…

Но чтение не шло. Книги одна за другой шлепались на стол, иные даже и не открытые. Ровные строки вызывали усталость одним своим видом, меня хватало не больше, чем на страницу. Предал меня и сон. Полчаса покрутившись на невыносимо горячей подушке, я вновь зажгла свет и заварила еще чая.

На кухне можно было разжиться печеньем, я как раз купила свежего в пекарне по пути с работы. Конечно, есть на ночь глядя не очень-то полезно, но чем еще занять бестолковую мятущуюся душу?..

Обманывать себя не было никакой нужды, и это вернейшее средство от душевных волнений в этот раз было бессильно. Я знала причину.

— Ты истеричка, — сказала я зеркалу в серванте. — Смешная взбаламошенная истеричка.

Зеркало из серванта ничего не ответило, но лицо в нем определенно было кислым, красноречивей любого ответа. Отчего-то захотелось треснуть его в нос.

Где-то сейчас, далеко от меня, на другом конце города, в полной темноте стоял железный человек. Грубое подобие настоящего человека, молчаливый слуга с равнодушным лицом, подобие жизни в котором поддерживает лишь клубок чар в груди. Стоял и ждал.

«Сейчас заведешь сама себя, — подумала я зло и стала нарочито медленно наполнять чайник, — умеешь ведь, дура. И будут тебе нарочно сниться разбитые головы и кровь на стенах. А если повезет — так еще и преследующий серв, размахивающий пудовыми кулаками.»

Надо прекратить мучать себя напрасными мыслями. Людям ничего не грозит. Ночь в одном доме с убийцей — неприятно, но в конце концов не смертельно, каким бы жестоким каламбуром это не звучало. В конце концов вина серва совсем не доказана! Может быть, имела место какая-нибудь трагическая случайность, приведшая к смерти служанки? Например, серв разбил ей голову случайно, выполняя какой-то ее приказ. Но какой?.. И зачем отдавать приказы запертому серву, если собираешься выходить и уже открыла дверь?.. Нелепо. Или, скажем, служанка сделала что-то такое, что несовместимо с представлениями серва об окружающем мире. Ну и что же? Плюнула ему в лицо? Сервы не обижаются. Ударила? Сервы не чувствуют боли и у них нет инстинкта самосохранения. Что тогда?

Чайник на керосиновой плитке закипал долго. Я достала чашку — любимую чашку с отбитой много лет назад ручкой, внутри персиковую, снаружи розовую с золотой полоской. Отмерила заварки, положила сахар. Пусть говорят, что сладкий чай убивает вкус, без сахара — только воду переводить. Насыпала в тарелку печенюшек.