Алиса Акай - История одного ужина [СИ]

Больше никаких ошибок.

Отныне и впредь.

— Я постараюсь уложиться в это время. Или, по крайней мере, рассказать достаточно чтобы вам вновь стало интересно, — улыбка получилась неискренняя. — Поэтому обойдусь без предисловий. Когда вы, господин Макелла, стали главой филиала Кредитного Товарищества в Трапезунде, это позволило вам сосредоточить в своих руках большие полномочия. Ваши компаньоны находятся далеко и, по всей видимости, вам безгранично доверяют, не так ли? Отличный повод для человека, умеющего обращаться с деньгами. Когда через твоих руки проходят тысячи и тысячи солидов, всегда есть возможность отщипнуть несколько крошек. И, судя по всему, крошки эти были достаточно изобильны. Я не знаю, каким образом вы доставали деньги, принадлежащие вашим компаньонам. Может, ценные бумаги или векселя… Если какие-либо свидетельства об этом и хранились у покойного Диадоха или покойного же Иоганеса, у вас было и время и возможность их заполучить или уничтожить, чем вы, конечно, и воспользовались. Но я постараюсь излагать по порядку. Ваш сослуживец, которого вы знали много лет и которого сами устроили на ответственную работу, господин Иоганес, не был в курсе ваших махинаций. Он тщательно проверял бумаги, вел учет, выполнял свою работу, но все же он был человеком, а значит, его можно было обмануть — особенно тому человеку, от которого обмана он не ждал. Может, вы рассчитывали на вашу дружбу, полагая, что в случае чего он не станет закладывать вас. Если так, видимо этот расчет был неудачен. Иоганес что-то нашел. И поплатился за это жизнью.

Марк, сидевший на другом конце комнаты, пользуясь тем, что все взгляды устремлены на меня, кивнул, точно желая приободрить. Он не ошибся, сейчас мне это требовалось. Христофор с сосредоточенным видом восседал в прежней позе. Кир болтал ногами, глядя в пол. В этом безумном спектакле главную роль предстояло сыграть именно мне, но все же их присутствие меня поддерживало. Не хватало лишь Буца с Ясоном, но эти двое были в подвале — ремонт до конца еще не был доведен.

— Обнаружив пропажу средств Товарищества, Иоганес не собирался молчать. Возможно, он был готов поставить в известность ваших компаньонов, или же обратиться к милициантам. А может, напротив, собирался вас шантажировать. Узнать этого мы не можем, но в этом и нет нужды. Я даже допускаю, что вы решили устранить его просто потому, что он стал вам опасен. Есть вещи, которые не доверишь даже близкому товарищу. Конечно, вы не стали стрелять в него, вы человек, привыкший думать на несколько ходов вперед, чувствующий обстановку, умеющий действовать аккуратно, но вместе с тем решительно. Вы выбрали яд. Иоганес должен был молчать — и молчать гарантированно.

Макелла бросил взгляд на хронометр, лежащий на столе.

— Две минуты миновали.

— Спасибо. Значит, еще три остались в моем распоряжении. Постараюсь воспользоваться ими разумно… Отравить человека во время застолья — отличная идея. Подозрение падает сразу на всех, не так ли? Однако было одно «но». Подсыпать яд за столом практически невозможно — слишком много глаз. Можно отлучиться из-за стола, но на кухне хозяйничает серв, от которого это тоже не укроется. Надо подсыпать яд незаметно, но как это сделать? Ответ достаточно прост — найти сообщника. Нет, вы не стали искать сообщника среди людей. Вы стараетесь не доверять людям, предпочитая работать в одиночку. Так надежнее. Посвяти вы кого-то в свои планы, что если он продолжит дело Иоганеса? Вы же не могли довериться людям. И вам пришлось довериться серву. Ланселот!

— Он не придет, — сказал Евгеник. — Он не выполняет приказов.

— Но это был не приказ, просто оклик. А Ланселот достаточно умен.

Серв явился через несколько секунд. Медленно вошел в комнату, повел головой, похожей на шлем рыцаря с глухим забралом. Шлем рыцаря в белых доспехах. Скрывающий гораздо больше, чем мы предполагали. Что ж, способность мыслить не всегда дается нам одновременно с болтливостью. А Ланселот при всех своих достоинствах предпочитал всегда хранить молчание.

— Вот он, ваш соучастник. Механический соучастник, которому была отведена роль в вашем плане, не лишенном изящества.

— Две минуты, Таис.

Марк из-за спины Евгеника и Макеллы изобразил короткий хук. Я незаметно подмигнула ему в ответ, как бы обещая ему. Черт возьми, сейчас я уже чувствовала в себе достаточно сил для этого!

— Вам нужна была помощь серва, который безраздельно властвовал на кухне и, конечно, мог легко подсыпать яд. Проблема была в том, что он признавал лишь своего хозяина. Конечно, с Ланселотом всегда можно договориться, глубина его мышления позволяет обойти узкие рамки приказа. Можно сделать ему предложение, которое он сочтет выполнимым, но… Ланселот не собирался убивать Иоганеса. Убийство чуждо ему. И ни убедить его в необходимости отравления, ни запугать совершенно невозможно. Оставался только приказ, которого серв не посмеет ослушаться. Однако он может принимать приказы лишь от одного человека во всем мире, по иронии судьбы — от человека, которого ему предстояло отравить. А Иоганес отнюдь не собирался сводить счеты с жизнью.

— Тупик, не так ли? — поинтересовался Макелла. Выглядел он по-прежнему невозмутимо, но я надеялась, что это лишь временно. — Уговорить нельзя, приказать нельзя. Однако вы, как я понимаю, все же считаете, что я заставил Ланселота подмешать отраву. Ланселот, это так? Я просил тебя о чем-либо в этом роде или приказывал?

— Нет, — отозвался механический слуга.

— Этому есть объяснение, — сказала я. — Можно попросить у вас одну вещь, господин Макелла?

— Только не время. Его у вас и так осталось достаточно мало.

— Время ни к чему. Вашу тетрадь, господин Макелла. Тетрадь со стихами.

Макелла замешкался.

— Она-то тут причем?

— Просто дайте ее мне. Вы ведь не хотите чтоб я не успела уложиться в отведенное время? А интересное только начинается.

Макелла пожал плечами, опустил руку в карман пиджака и достал тетрадь. На самом деле это был блокнот — массивный, в коже, с золоченым тиснением. Когда он передал блокнот мне, я почувствовала его тяжесть. Несомненно, такой блокнот может быть лишь у достойного и обеспеченного человека, который ценит не только время, но и стиль.

— Он всегда при мне, но я не понимаю, отчего он стал вам интересен.

— Не столько он, сколько… А вот и последний стих. Тот самый, что прочитал покойный Иоганес. Когда вы открыли тетрадь на нужной странице.

Почерк у Макеллы был аккуратный, ровный, читать его можно было без труда. Сердце, точно выжидавшее все это время, гулко забилось. Сейчас все или подтвердится или же обрушится бесповоротно. И это будет конец. Несколько мгновений я колебалась, взгляд прыгал по строчкам, потом я взяла себя в руки, набрала побольше воздуха в грудь и продекламировала: