Диана Джонс - Всплеск внезапной магии

— Ты себе не представляешь, как мне было противно! Я отказался. Сказал, что нарушил Обет и готов принять смерть. Хочешь верь, хочешь нет! Ну, он ушел. Потом вернулся и сказал, что, если я буду хорошо себя вести и снабжать его полезными сведениями — полезными для Арта, — мне разрешат вернуться и он восстановит меня в Братстве.

— И ты согласился? — спросила Морин, подбираясь еще чуть-чуть.

— Жизнь прекрасна, — ответил Джо.

Морин продолжала красться вперед, но все же позволила себе мимоходом подумать, что Джо постоянно говорит штампами, даже когда не врет, и как ей это надоело. Говори-говори, думала она. Уже близко. Потом спать.

— Да, — сказал он. — Я согласился. Мне устроили обряд преображения, и я оказался здесь. И изо всех сил старался быть паинькой. Все лучше, чем смертная казнь, даже работа в музыкальном магазине. Но если хочешь знать… Эй, ты что делаешь?!

Морин настигла его. Ее сознание прыгнуло и подмяло его под себя, переплелось с его мыслями, потащило его за собой — вниз, тесно обнявшись, будто русалка с утопленником. Спать, спать, спать… Два их тела на диване слегка обмякли и сидели совершенно неподвижно — и даже почти не дышали. Через некоторое время догоравший окурок затрещал в пепле и окончательно погас.

Глэдис с самого начала чувствовала, что все идет наперекосяк. Но масштабы бедствия осознала лишь назавтра, когда попыталась разыскать Зиллу.

Она ослабила мысленное наблюдение над Артом и задумалась. Они с Морин обе считали, что кто-то обязательно погибнет и с этим ничего не поделаешь. Ведь нельзя исключить, что в пиратской вселенной у одного-двух членов подрывного отряда окажутся двойники, а согласно большинству теорий, две версии одной личности не могут сосуществовать в одном пространстве.

— Но я все-таки надеялась, что они будут как близнецы, — заметила Глэдис, обращаясь к Джимбо, который, как всегда, свернулся у ее ног. — Если подумать, это логично.

Ее страшно потрясло не то, что кто-то погиб, а то, что погибло так много. Она попросту не была готова к тому, что умрут две трети посланцев. Вирусные чары — ну, на них она особенно и не рассчитывала. Резонно предположить, что эти колдуны на Лапуте-Блиш умеют защититься от стороннего волшебства. В основном Глэдис создавала эти чары как средство психологической поддержки, чтобы отряду не казалось, будто его отправили неведомо куда безоружным. А теперь они были не просто безоружны — погибли оба мальчика и одиннадцать девочек. Тринадцать аналогов.

— На такое количество я не подписывалась, — сказала она Джимбо. — Это значит, что та вселенная гораздо больше похожа на нашу. Тринадцать, Джимбо! И это я за все в ответе.

Отчаяннее всего она жалела, что не нашлось никакого способа предсказать, у кого есть аналог в пиратском мире, а у кого нет. Но когда они набирали команду, ни сама Глэдис, ни Морин так и не придумали, как это выяснить. А теперь — что шесть девчушек могут поделать в карманном мирке, битком набитом магами? Впрочем, не шесть. Когда Глэдис попыталась разыскать Зиллу, оказалось, что той… В общем, нигде нет. Она не умерла. Ее просто нигде не было, правда, осталось вдоволь следов, которые показывали Глэдис, что Аманда не ошиблась. Зилла и правда улетела вместе с подрывным отрядом, хотя сейчас ее с ними не было.

— Безобразие! — сказала Глэдис Джимбо. — Взяла с собой ребенка, а уж ребенку-то там совсем небезопасно. Глупая, безответственная девчонка. Ну и как мне теперь быть, а, Джимбо?

Ответа от Джимбо она не дождалась. У нее сложилось впечатление, что он сознательно и старательно помалкивает. Она снова задумалась.

— Вот как обстоят дела, — проговорила она. — Допускаю ли я, что именно это я и хочу сделать? Слушай, Джимбо. Ты меня знаешь. Как ты считаешь, нам-то надо вмешаться?

При этих словах она поймала себя на том, что улыбается. И точно такой же улыбкой ответил ей Джимбо — все ее существо замурлыкало и затрепетало. Джимбо оценил шутку и даже обрадовался — не меньше ее самой.

— Почему бы и нет, а, Джимбо? Кто-то же должен подумать о бедном ребеночке — но, если честно, я просто до смерти завидую этим девчушкам. Что ты сказал? Да. Хорошо. Если там окажется другая тетя Глэдис, значит не повезло, верно?

Она тяжело поднялась из кресла и зашаркала сквозь джунгли к телефону, где набрала какой-то номер с кодом Шотландии.

— Алина? — сказала она, когда на том конце сняли трубку. — Это я. Крайний случай. Мне все-таки придется попросить тебя взять кошек.

При этих ее словах кошки стянулись со всех сторон и окружили хозяйку, буравя ее укоризненными взглядами.

— Ну так отмени, — продолжала Глэдис. — Нельзя, чтобы ты уехала, а они остались одни. Им не по себе. И они все понимают. Уже сбежались — кроме Джеллаби, конечно. Она тоже все понимает, просто прячется. Секунду. — Глэдис отняла трубку от уха и мысленно обшарила дом.

Ага. Под гостевой кроватью. После недолгой борьбы черепаховая Джеллаби плюхнулась на пол среди остальных кошек и свирепо уставилась на Глэдис, злая и надутая.

— Глупышка, — пожурила ее Глэдис. — Алина — это тебе не ветеринар, даже сравнивать нечего.

А в трубку сказала:

— Вот, теперь все, и никаких хлопот они тебе не доставят, вот увидишь. Они сами себя обслуживают, разве что консервы открывать не научились. Я пошлю с ними запас корма. Что кому передать, сама знаешь. Спасибо. Пока.

Уладив эти важные дела, Глэдис зашаркала в кухню, где стало на удивление пусто, и взяла свою пухлую черную сумку.

— Если путешествовать, так уж налегке, — сказала она Джимбо, который по-прежнему вился у нее под ногами, — но едва ли там смогут заварить приличный чай. — Она взяла коробку с чайными пакетиками и две трети вывалила прямо в сумку. — Остальные пригодятся Аманде, когда она приедет, — пробурчала она и защелкнула замок на сумке. Замок был из тех, которые запираются, если сжать два шарика — каждый размером с мячик для пинг-понга. Глэдис постояла и подумала, что еще ей понадобится. — Морин ничего не оставлю, она все равно сюда не приедет, — пробормотала она. И снова заулыбалась. — А что плохого? Нарядной-то всяко повеселее будет.

Она зашаркала из кухни и поднялась по лестнице в свою темную захламленную спальню, где открыла все комоды и шкафы и тщательно прихорошилась. Сначала она натянула изумительное коктейльное платье двадцатых годов (оно досталось ей от двоюродной бабушки: Глэдис была далеко не так стара, как старалась внушить окружающим), уму непостижимое изделие из мягкого синего шифона, все в фестонах и со стеклярусными висюльками. При каждом движении Глэдис висюльки нежно позвякивали. Поразмыслив, она дополнила туалет белым страусовым боа и ядовито-розовым шарфом — для тепла. Потом попыхтела, скептически крякнула — и напялила на голову что-то вроде диадемы: якобы она шла в ансамбле с платьем. Диадема тоже была вся в стеклярусе, но главной ее изюминкой было курчавое синее перо, несколько пожухлое от возраста, — оно вздымалось надо лбом Глэдис точно посередине сооружения. Затем Глэдис, колыхая пером, нагнулась посмотреть, как обстоят дела с ногами.