Дмитрий Емец - Тайная магия Депресняка

– Привет, жертва «Гринписа»! – доброжелательно сказал Эдя.

Кот поднял морду и задумчиво посмотрел на Хаврона глазами цвета тлеющих углей.

– А вот злиться не надо! Беру «жертву» назад! В конце концов, никто не виноват, что ты в детстве упал в камнедробилку! – поспешно поправился Эдя.

Кот потерял к Хаврону интерес и вновь занялся говяжьей вырезкой. Прикинув темпы, с которыми она поглощалась, Эдя понял, что блинчики с мясом текущей смене лучше не заказывать. В крайнем случае их дальновидно заменят на банальные блинчики со сметаной.

По правде говоря, Эдя не слишком удивился, что кот подруги Мефа оказался в кафе в центре города. Он вообще не имел привычки удивляться чему-либо.

Эдя хотел опустить скатерть и преспокойно отправиться домой, наплевав на дальнейшую судьбу вороватого животного, как вдруг заметил на полу рядом с мордой кота нечто . Нечто напоминало рыбий скелет и разливало острое голубоватое сияние. Эдя ощутил головокружение. Его мозг мгновенно словно наполнился пузырьками газа, будто он залпом выпил бутылку шампанского.

Хаврон качнулся, сделав попытку удержаться за воздух. Ему внезапно почудилось, что он вырос и его макушка задевает потолок. Эдя торопливо присел, опасаясь, что прорастет головой сквозь бетонные перекрытия и окажется в агентстве недвижимости на втором этаже. Просидев некоторое время на корточках, Хаврон все же рискнул встать и убедился, что его отношения с размерами комнаты более-менее устаканились. Потолок согласился быть выше бедного официанта, причем не только морально.

«Уф! Померещится же такое!» – подумал Эдя.

Он вновь попытался уйти, но неожиданно ощутил, что у него окоченел указательный палец. Взглянув на палец, бедняга Хаврон увидел, что он покрыт льдом до такой степени, что уже не сгибается. Эдя закрыл глаза, потряс головой, убирая вздорную мозаику явных галлюцинаций, и снова их открыл. Лед не исчез. Тогда Эдя сердито махнул рукой. По комнате разлетелись ледяные осколки. Это навело Хаврона на странную мысль. Он прицелился пальцем в стул и, надув щеки, громко произнес:

– Пуф!

Стул дернулся и упал. Эдя увидел, что в спинке у него торчит длинная острая сосулька. Хаврон хихикнул, до того ему это показалось забавно. Палец, стреляющий острыми сосульками, как подводное ружье! Продолжая экспериментировать, Эдя нацелился пальцем в фотографию на стене. Фотография запечатлевала хозяина ресторана Прушкина в момент, когда он подпирал Пизанскую башню, тревожась, чтобы она окончательно не упала.

– Пуф! – сказал Эдя.

Палец дернулся, и сосулька вонзилась в стену немного ниже рамки.

– Недолет! – огорчился Хаврон. – Пуф!

Новая сосулька разбилась выше рамки.

– Перелет! Ну да они не знают, с кем связались! Я внук пулеметчика!.. Пуф-пуф-пуф-пуф-пуф! – сказал Эдя, потрясая пальцем.

Рамка покачнулась, и Пизанская башня выпрямилась впервые в истории нового времени. Эдя удовлетворенно подул на палец и, пошатываясь, вышел из официантской. Кот высунул морду из-под стола и проводил Хаврона сочувствующим взглядом.

Оказавшись в зале, Эдя прислонился спиной к кирпичной колонне (правило номер № 1 для сетевых ресторанчиков и кафе: дизайн должен быть дешевым в той же мере, в какой и впечатляющим) и победительно обозрел «Блины». Грудь героя назойливо требовала подвигов на свою голову. Но, увы, внятных подвигов пока не предвиделось. «Блины» посещались преимущественно дамочками разной степени засахаренности, клерками и людьми робких профессий. Испытывать грозный палец было совершенно не на ком. Эдя, однако, не унывал. В углу зала он отыскал хорошенькую девушку, которая поедала свой блинчик рядом с подозрительным толстяком, и направился к ним, задевая стулья. Официанты новой смены провожали Хаврона тревожными взглядами.

Когда Эдя приблизился, толстяк перестал жевать и озабоченно уставился на него. Из правого угла рта у него, как у песика, свешивались ошметки блинчика. Эдя перевел взгляд на его спутницу. Она была очень даже ничего, вполне во вкусе пирата, только что взявшего судно на абордаж. Желтый точечный свет расплывался на стенах, пузырьки веселого газа бушевали в крови, и на пышных волосах девушки Эде почудилась корона.

У-у-у! Кошмар гипофиза, буйство щитовидки, праздник гормонов! Приосанившись и ухватив себя левой рукой за кисть правой (нечто вроде полицейской стойки), Эдя прицелился в толстяка пальцем и крикнул высоким голосом:

– Как ты смеешь, ничтожный, сидеть в присутствии королевы? А ну встать!

Толстячок тревожно привстал и стал делать кому-то знаки. Не церемонясь, Эдя сгреб его за шиворот и пинком отправил в сторону ближайшего официанта.

– Вывести вон и отрубить голову! – приказал он.

Девушка перестала есть и уронила вилку. Заметив это, Эдя опустился на колено и с чувством произнес:

– Ваше Величество! Что я вижу? Вы, в этом жалком кабаке, одна!.. Надеюсь, вы простите вашему слуге его верноподданнический инстинкт?

– Что вы сделали? – испуганно спросила девушка.

– Сударыня, я лишь сделал то, что сделал бы на моем месте любой дворянин. Вы мне не обязаны ничем, кроме пылких объятий! – великодушно заверил ее Эдя и присосался к руке девушки долгим поцелуем начинающего вурдалака.

Поцелуй еще не завершился, когда на Хаврона внезапно навалились сзади. Эдя сражался, как тигр. Он лягался, размахивал руками и даже сумел вскочить, стряхнув того, кто повис на нем, прямо на столик… Дважды кулак его удачно нашел цель. Кто-то улетел головой в блинчики. Эде ужасно хотелось сказать «Пуф!», но он не делал этого из человеколюбия. Вдобавок за правую руку его кто-то держал. Победа была близка, когда на Хаврона накинули скатерть. Эдя запутался, налетел боком на столик и упал. На него навалились все разом.

– Я ухожу, но, и мертвый, я вернусь! Героя ждет Валгалла! – крикнул Эдя, исчезая под грудой тел.

Очнулся он полчаса спустя в официантской. Он лежал на столе, старательно связанный каким-то несерьезным шпагатом.

Рядом на стуле сидел знакомый Эде молодой охранник и смотрел на Хаврона вполне доброжелательно. Его доброжелательности не мешал даже созревающий на правой скуле фингал. Эдя посмотрел на него, и костяшкам на его левой руке стало совестно.

– Очухался? – поинтересовался охранник.

Эдя кивнул.

– Ну ты даешь! И когда только успел напиться? Ты что, до дома не мог подождать?

В голосе охранника определенно ощущалось понимание.

– Кто напился? Я? – усомнился Эдя.

Голова у него болела, что в целом подтверждало эту версию. Вот только Эдя совершенно не помнил, чтобы он выпил хотя бы глоток.

Охранник, сияя фингалом, наклонился к нему.

– А то! Набрал в холодильнике льда и стал им бросаться! Все тут разнес! Ну мама дорогая!.. Затем ввалился в зал и принялся колобродить… Не помнишь разве, нет? – сообщил он радостно.