Андрей Франц - Путь на Хризокерас

Воистину, произошедшее там есть не что иное, как нагромождение нелепых случайностей!

Которые приведут к еще более нелепому, да что там нелепому — невозможному! — результату. Что же до случайностей…

Разве не случайность то, что за полтора месяца до этого на траверзе Керасунта потерпел крушение ромейский корабль с богатым грузом шелка, каковой шелк был тут же растащен береговыми жителями?

Случайность.

А то, что большая часть груза принадлежала лично басилевсу Алексею Ангелу, не брезговавшему иной раз мелкими торговыми гешефтами на карманные расходы?

И это, разумеется, тоже случайность.

Ну, а то, что разыскивать пропавший товар взбешенный венценосец послал не кого-нибудь, а Константина Франгопула, известного своей более чем неоднозначной репутацией?

И это, государи мои, есть тоже самая настоящая случайность.

А уж тот факт, что в караван конийских купцов, приближающийся сейчас к Аминсу, затесался корабль Константина Макремболита, давным-давно обосновавшегося в константинопольской "Золотой тысяче", а также то, что сам достопочтенный негоциант почтил после многолетнего перерыва палубу собственного судна, — это следует отнести даже не к случайностям, а к событиям и вовсе невероятным! Но ведь вот он — стоит на палубе, перекидываясь ленивыми фразами с кормчим.

— Ну, старый, до Аминса час-полтора хода. Теперь-то уж можешь сказать, чего тебя третий день от страха корчит?

— Что, Константин, так видно?

Кормчий, под руководством которого почтенный купец постигал когда-то науку кораблевождения и запоминал береговые ориентиры, выучивал наизусть приметы погоды и морских течений, мог себе позволить обращаться к хозяину просто по имени. Чего уж там, коли когда-то, бывало, приходилось иной раз и затрещинами потчевать нерадивого юнца.

— А то ж! Ты просто воняешь страхом! И ведь молчишь, слова не вымолвишь…

— Ты знаешь морской закон, Константин. Хочешь накликать беду, скажи о ней вслух! Морские боги любят подшутить над смертными…

— Хм, боги? Иоанн, ты же вроде крещеный?

— Ну, — старик прикоснулся к груди, нащупывая нательный крест, чинно перекрестился, — оно бы и так, только в море, сам знаешь…

— Это верно, — господин Макремболит вздохнул и тоже перекрестился. — Так чего боялся-то? Рассказывай, поди уж можно! Вон, впереди мыс виднеется, а там и гавань.

Старый кормчий недовольно зыркнул по сторонам, но все было спокойно. Не слишком сильный, но ровный ветер уверенно наполнял парус. Лесистый берег тянулся в паре десятков стадиев от корабля, не предвещая никакой беды. Ладно, вроде и впрямь дошли, уберег Господь!

— Ты шестерку дромонов видел, что вместе с нами из порта выходила?

— Дромонов? Да как-то не обратил особого внимания, а что?

— О-хо-хо, — старик вздохнул, — а ведь когда-то добрым кормчим был! Нет, сидение в лавке до добра не доведет!

Достопочтенный Макремболит хмыкнул про себя, дескать, совсем сдает старик, скажет ведь тоже, "в лавке!". Однако не стал убеждать старого кормчего, что в лавке он сроду не сиживал. А принимает покупателей в роскошном особняке на Месе, напротив форума Феодосия. Да и то лишь тех любителей драгоценных камней, что принадлежат к высшим родам империи. А то и бери выше — родню самого басилевса! В лавках же его сидят совсем другие люди.

Пустое. Старика не переубедишь. Для него лишь море — стезя настоящего мужчины.

— Ну, так и что? Что там с дромонами?

— Я узнал корыто, что шло во главе. — Старик опять замолчал и уткнулся глазами в лесистую береговую линию.

— Во имя всех святых, Иоанн, из тебя слова клещами тянуть надобно?!

— Это был дромон Константина Франгопула, — недовольно буркнул кормщик. — В порту поговаривали, что басилевс, живи он еще сто лет, хотел отправить этого ублюдка разыскивать груз затонувшего "Святителя Антония".

— Это тот, что сел на камни возле Керасунта?

— Этот, этот…

— И что с того?

— Хм, Константин, сколько же лет ты не выходил в море? — старик саркастически ухмыльнулся. — Франгопул — самая большая сволочь из всех, что служат сегодня под началом наварха столичной эскадры. На его счету ограбленных и потопленных купцов больше, чем ты за всю свою жизнь задрал подолов! И ему плевать, в чьем ты подданстве — турок, ромей, венецианец или норманн… Глазом моргнуть не успеешь, как пойдешь на свидание с морским царем…

Старик хотел было добавить что-то еще, как неожиданно замолк и впился глазами в какую-то ему одному ведомую точку на берегу впереди по курсу.

— И запомни на будущее, Константин, краба тебе в печенку! Если, конечно, останешься жив. Коли не хочешь накликать беду, никогда не произноси ее имя вслух, пока сходни не легли с твоего корабля на камень пирса! Запомнил?

Обомлевший господин Макремболит проводил глазами взгляд старика и увидел, как примерно в миле по курсу из прибрежных зарослей, вспенивая воду мощными гребками, выныривают хищные тени. Шесть штук, как и было говорено.

— Разворачивай! — заорал почтенный негоциант, совсем как когда-то в юности, когда, постигая корабельную науку, приходилось ему сталкиваться с заходящими в восточное Средиземноморье норманнами.

— Уймись, Константин, — устало пробормотал кормчий, — ты что, собрался на купце, да еще против ветра, удирать от дромона с двумя сотнями свежих гребцов? Лучше доставай свои камни или что ты там везешь? Не заставляй ловцов удачи лазить в поисках добычи по всему кораблю. Глядишь, и смилостивятся, оставят в живых.

— Да ты знаешь, сколько они стоят, старик?!

— Сколько бы ни стоили, жизнь дороже.

— Иоанн, у тебя на борту полсотни лучников! Мы отобьемся от самого дьявола!

— Уймись, щенок! — вызверился старый кормчий и затем добавил чуть тише. — У Франгопула боевые суда. На каждом сифон с полным баком огнесмеси. Подойдет под щитами и сожжет, как головешку в костре. Лучше доставай камни, если хочешь остаться в живых…

Ограбление прошло быстро, организованно, почти весело. Взобравшуюся на борт абордажную группу встречал сам владелец корабля. Увидев в его руках шкатулку, до отказа набитую отборными, ярко блистающими в лучах майского солнца драгоценным камнями, почтенные господа пираты сообразили: добыча с этого корабля перевесит все, что они смогут взять с остальных купцов каравана вместе взятых.

Так что, как и предсказывал старый кормчий, на шкатулке грабеж фактически закончился. Так, для порядка пошарились по судну, лениво заглядывая в корабельные закоулки. Да и отбыли, увозя с собой драгоценную добычу. А с других кораблей еще долго доносились крики избиваемых и пытаемых купцов — нужно же было выяснить, пока идет перевалка грузов на пиратские дромоны, где спрятаны самые важные захоронки…