Андрей Франц - Путь на Хризокерас

Аколуф понимал, что завтра-послезавтра он отправит своих солдат на смерть. Да что там солдат — своих братьев! Да, братьев… Хэ, варяги! От варягов в варяжской гвардии давным-давно осталось только название. После того, как их конунг Святослав захватил Болгарию и часть Фракии и был с огромными потерями остановлен Цимисхием, из корпуса куда-то потихоньку исчезли все русы. А столетием позже, когда норманны под предводительством братьев Гискаров высадились в Сицилии, в корпусе не стало и норманнов.

Вместо них Роман IV с распростертыми объятиями принял тогда беглецов из Англии, не захотевших оставаться под рукой захватившего их земли Вильгельма. Так что, вот уже более ста лет в корпусе звучит лишь английская речь. Да, греки зовут его Иоанном, но он-то помнит, что мать звала его в детстве Джонни. Прадед, взяв когда-то в жены девицу из благородного семейства Номикопулов, принял фамилию жены, чтобы не слишком отличаться от местных. Зато воспитал из нее образцовую английскую леди. Так и повелось в его роду. Потомки десятков поколений благородных тэнов будут англичанами всегда, какую бы фамилию ни пришлось им носить.

И вот, завтра его братья, весь этот чудом сохранившийся кусочек старой Англии будет уничтожен. Только потому, что коронованный осел, коего все они клялись защищать и оберегать, вообразил себя великим полководцем..!

…а ведь Константин предупреждал тогда, что его верность ныне действующему императору до добра не доведет. Встреча с константинопольским эпархом, состоявшаяся два с лишним месяца назад, как будто сама собой всплыла в памяти. Разговор был тяжелым, мутным, полным всяческих недомолвок. Но суть аколуф Иоанн понял тогда прекрасно. Зреет заговор против Алексея Ангела. И Константин прощупывает его позиции. Все же варанга — это сила, способная охладить пыл любых заговорщиков!

Тогда он дал понять эпарху, что, каким бы ни был Алексей императором, варяжская гвардия присягала ему и выполнит присягу. И вот сегодня, еще раз восстановив в памяти события последнего месяца, а также представив, что ждет его братьев завтра, Иоанн Номикопул впервые усомнился, а прав ли он был тогда, в разговоре с эпархом Константином?

За три дня в трактире ничего не изменилось. Да и чему здесь меняться? Все те же дубовые столы и лавки, те же потемневшие от копоти стены, те же ползающие по столам мухи… Даже посетители почти те же. Ромеи, которых принесла нелегкая неделю назад. Хотя нет, — трактирщик окинул наметенным взглядом общий зал и усмехнулся в усы. Многих не видать. Знать, сложили буйны головы за два дня бесконечных штурмов! А этериарх-то их, глянь, жив остался. Сидит с сотниками, порубленную руку баюкает да горе ракией запивает. Эх, хорошо в прошлом году сливовица удалась…!

Иоанн Номикопул окинул мутным взором зал. Ну, вот все и кончилось. Императорские дипломаты обсуждают с победителями условия мира и новые границы, что пролягут теперь между Империей и владениями Добромира Хриса. Лекари штопают тех, кто еще, может быть, и выживет. Батюшка готовится к отпеванию. Комендантская сотня долбит заступами каменистый грунт для погребения погибших. Заступами… — аколуф скрипнул зубами и едва слышно выругался. Бездумно перескакивая с предмета на предмет, взгляд его вдруг замер, наткнувшись на странную и как-то очень уж неуместную здесь фигуру. В дальнем углу зала за столом с восьмисвечным светильником сидел человек и что-то лихорадочно писал. Вот он нервно дернулся, ударил рукой по столу, отбросил в сторону перо, взял новое…

… Проклятье! Никита Хониат в бешенстве швырнул на пол расплющенное гусиное перо, достал из ларца свежее и, отступив перст от разрыва бумаги, продолжил. Успеть! Успеть, пока свежи в памяти картины величайшей отваги ромейских воинов! И величайшего позора, коим покрыл римскую державу их недостойный правитель! Вот, значит, для чего послал его Константин в эти горы?! Ну, ничего! Его "История" все, все сохранит для суда потомков! И доблесть войска, и ничтожество императора. Который сумел обратить в прах величайшие подвиги своих солдат. Перо лихорадочно металось по бумаге, рисуя события двух прошедших дней…

"Дела, совершенные тогда римским войском, были достойны почтения и удивления. В самом деле, римляне так мужественно боролись с врагами, что превзошли все надежды. Кто со щитом и обнаженным мечем в руках, кто с луком и стрелами, они взобрались на утесистые высоты крепости и вступили в сомкнутый бой с неприятелем, занимавшим стены и вершину горы. После неимоверных трудов и большого кровопролития они выбили неприятелей из шанцев, которые только что построены были перед стеною для защиты бывших здесь ворот"

Нет, — Никита задумался, припоминая начало штурма, — сначала ничто не предвещало успеха. Легкая пехота, приведенная императором из Кипселл, почти сразу же дрогнула под бешенным обстрелом со стен. Стрелы, арбалетные болты, дротики крепостных баллист, камни… Он, Никита, устроившись вчера в ветвях высоченного дуба, видел все это своими глазами. Не дойдя до шанцев и пятидесяти шагов, избиваемое со стен войско остановилось и почти сразу бросилось бежать. Казалось, нет в мире силы, способной не то, что взять, но даже просто подойти к этим ужасным стенам, осыпающим противника настоящим градом из смертоубийственных снарядов…

И тогда Алексей отправил на приступ свою варяжскую гвардию!

Боже правый, это было… невероятно, удивительно и прекрасно! Воистину, нет ничего лучше, чем видеть, как высокое искусство побеждает грубую мощь и те преимущества, что дарованы противнику самой природой!

Наступающие в строжайшем порядке манипулы варанги вот-вот должны были подойти к той черте, за которой на их головы посыплется смерть. И тогда над полем битвы раздался звук рога. "Фулкон!!!" — громогласно откликнулось поле. Казалось, от рева многих сотен варяжских глоток зашатались вершины окрестных гор. А манипулы, разделившись пополам, за два-три удара сердца превратились в грозных бронированных черепах. Которые — одна за одной — поползли по узкому проходу, ведущему к крепости. Окруженные спереди, сзади, с боков и сверху тяжелыми щитами, они, казалось, просто не замечали летящих со стен стрел и камней. И да, в отличие от своих природных собратьев, черепахи варяжской стражи были быстры. Очень быстры!

Бегом добежав до выстроенных в рост человека шанцев, передняя черепаха тут же перестроились. Матерь Божья, "Двухуровневая черепаха" — почти забытый из-за трудности исполнения строй! Когда передние ряды воинов стоят во весь рост, а задние, прикрывшись щитами, на колене. Чуть отставшие черепахи остальных манипул цепочкой остановились сзади — передняя шагах в десяти от той, что примкнула к шанцам — и оттуда, как олимпийские бегуны, один за одним вперед рванулись воины. Вот только, в отличие от бегунов, они были в тяжелой пехотной броне, со щитами и мечами.