Елена Звездная - Книга первая. Магическая Практика

Я замерла, приглядываясь, затем протянула руку и потрогала то место, где вроде как что-то было. Ничего. Гладкое отполированное дерево, не больше. Успокоившись, я вновь повернула голову, собираясь, как и за минуту до этого, уткнуться взглядом в дорожку перед собой и…

И заорала на весь сад!

На дорожке, изогнув шею и раскрыв рот, застыл крохотный дракончик! Нет, я заорала не из-за этого, а потому, что в следующий миг из пасти дракошика вырвалось пламя. Вырвалось и помчалось на меня!

— Сасперено! — Мой вопль каким-то удивительным образом преобразовался в заклинание стазиса.

И пламя, уже практически настигшее меня, застыло причудливым изваянием из огня! Я, вложившая в заклинание все свои силы, обессиленно откинулась на скамью и завизжала повторно, когда из-за огня показался красновато-оранжевый дракончик. Дракоша же, ничуть не обратив внимания на мой визг, на задних лапах, почесывая когтем подбородок, задумчиво обошел застывшее пламя, неодобрительно глянул на меня и вопросил:

— Чего орешь?

Орать я перестала. Дракончик тем временем протянул лапку, постучал по огню… Раздался такой глухой стук, словно постучали по дереву. Красно-оранжевое создание склонило голову к левому плечу, выразительно хмыкнуло и выдало:

— Загоним.

— Куда загоним? — не поняла я.

— За бабки загоним! — Дракончик возмущенно глянул на меня. — Нам бабки нужны, срочно и много. Так, давай еще чего-нибудь выдай, продавать всегда лучше комплектом, клиент за опт платит больше.

Я вдохнула, выдохнула и, отбросив все свои мысли по поводу «откуда ты вообще, чешуйчатый, взялся», сообщила:

— Сасперено — заклинание временного стазиса. Временного. Понимаешь?

Дракончик понятливо кивнул, снова почесал подбородок и выдал:

— Понял, реализовывать нужно срочно, товар скоропортящийся. Ты сейчас в каморку свою?

Я кивнула.

— Ну, иди давай, горе ты мое магическое, я скоро буду.

Уходила я сильно недоумевая. Пришла в свою комнату, села на постель, посидев немного, подумала о том, что, наверное, стоит взяться за книги, я и так позволила себе прогулку в храм драконов, потеряв полдня на этом, а время бежит…

И как бы сильно ни хотелось отдохнуть, я встала, прошла, села за стол, достала блокнот. Несколько минут смотрела на него, раздумывая, писать или не писать магистру Валентайну, в итоге решила написать.

Начала с печального:

«Добрый день, магистр Валентайн. Я в тупике».

Ответ пришел не сразу, но звучал как-то насмешливо:

«Совсем в тупике?»

«Совсем, — призналась я. — Вы помните, мы остановились на том, что серая плесень разумна».

«Припоминаю».

«И ее кто-то создал и наделил разумом», — продолжила я.

«И вы хотели узнать кто», — подтвердил он.

А дальше я была в тупике. Судя по молчанию, магистр также. Я подождала некоторое время, безрезультатно надеясь на добрый совет умного мага, но магистр Валентайн поступил как и все маги — в смысле, не спешил осенять меня своей мудростью.

Я подумала и написала:

«И?»

«Что „и“?» — поинтересовался маг.

Чуть не написала «Как мне быть?», но вовремя вспомнила, что имею дело с магом, а маги на подобные вопросы обычно не отвечают.

Но неожиданно написал магистр:

«Выбирайтесь из тупика, погуляйте в саду, улыбнитесь солнцу — иногда помогает. Все. Занят».

Я даже расстроилась.

Посидела, укоризненно глядя на блокнот. В очередной раз напомнила себе, что нам, сиротам, рассчитывать всегда не на кого, вспомнить хотя бы случай с Призрачным ямщиком, меня и там одну бросили, и пришлось самой все расхлебывать…

И тут меня как током ударило — Призрачный ямщик…

Призраки…

Нужно пообщаться с привидениями!

Точно! Как же я раньше до этого не додумалась!

Подскочив, я метнулась к двери, а там… там было пламя!.. Застывшее, красно-оранжевое пламя, но почему-то при взгляде на него создавалось впечатление, что его еще и отполировали в придачу. Я застыла, так и держась за ручку распахнутой двери, а пламя сдвинулось, являя сияющее лицо Камали.

— Ты смотри, какую красоту я по дешевке оторвала! — радостно сообщила драконица. — Скульптура известнейшего мастера, называется «Первородное пламя!»

— М-да. — Я осторожно вышла из комнаты, обойдя это «произведение искусства».

Огляделась — мелкого, вредного, излишне предприимчивого дракончика нигде не было видно, зато удивил очень лексикон Камали, ранее за ней таких словечек не наблюдалось.

— Эксклюзив! — вещала драконица. — За него можно купить себе целую вторую гостиницу, а мне она обошлась всего в половину этой — мелочь же!

У Камали горели глаза, на лице блуждала странная улыбка и подрагивали руки.

— Отнесу в сокровищницу! — решила она. — Или нет — поставлю в фойе, пусть мне все завидуют, ни у кого же такого нет! Или в спальню — будет освещать все светом истинного искусства, или…

— Камали, это драконий огонь в стазисе, огонь от мелкого красно-оранжевого вредителя, стазис мой, и сколько он продержится, я не знаю! — прервала я ее поток слов. — Лучше вынести на улицу, я серьезно.

Владелица гостиницы замерла, недоверчиво глядя на меня, потом насупилась, в итоге нахмурилась и произнесла:

— Ты уверена?

— Камали, я абсолютно уверена.

— Но это скульптура! — упорствовала она.

— Это драконье пламя в стазисе! Его я создала минут пятнадцать назад в саду!

— Я его убью!

И, развернувшись, Камали вылетела на двор.

В момент когда она на всех парах пересекала дверной проем, из-за алой занавески, драпирующей ближайшее окно, выглянула мордочка знакомого уже мне дракона. Дракончик бросил на меня укоризненный взгляд, после посмотрел в сторону, куда умчалась Камали, и, удерживая увесистый мешочек с золотом двумя короткими передними лапками, забавно переваливаясь на задних, поспешил ко мне.

Несколько удивленная таким поворотом событий, я разъяренно потребовала у представителя высшей расы:

— Деньги Камали верни!

Чешуйчатый, притормозив, заявил мне:

— Разглашение коммерческой тайны — подсудное дело, между прочим. А я тебя благородно простил! Так что имей совесть, магичка, и не препятствуй благородному делу наполнения моей сокровищницы.

И он продолжил решительно тащить золото в мою комнату. В МОЮ комнату свое неблаговидно полученное золото!

— Слушай… — Дракончик мрачно на меня глянул, и я невольно исправилась: — Слушайте.

Он кивнул, принимая мое уважительное обращение, и продолжил самым презабавным образом семенить по деревянному полу все так же в направлении моей комнаты. Это заставило вспомнить, о чем, собственно, я.

— Слушайте, уважаемый!

Тут «уважаемый» переступил через порог каморки.

— Это вообще-то моя комната! — возмутилась я.