Елена Звездная - Книга первая. Магическая Практика

— Наша, — невозмутимо поправил дракончик. — Будь благодарна за то, что я тебя тут согласен терпеть.

С этими словами он остановился, пристально оглядел помещение без окон и задумчиво произнес:

— Рыть будем тут…

— Рыть? — Мне показалось, что я ослышалась.

— А ты искренне веришь, что здесь все слишком честны, чтобы нас ограбить? Очнись, девочка, закон наполнения сокровищницы суров и не терпит полумер! Золото — главная ценность дракона!

Кстати, о золоте. Не слушая разглагольствований дракончика, я нагнулась, ловко вытащила из его не готовых к нападению лап мешочек.

— Э! — воскликнул малыш. — Ты чего? — раздалось следом.

Но, не слушая его, я молча вышла из комнаты и дверь закрыла. Потом прошла по холлу во двор и там обнаружила Камали с Хатором. Хозяйка гостиницы жестами, умильно хлопающими ресницами и пантомимами выражала любовь к искусству в общем и к огненной скульптуре в частности. Ее дракон, сложив руки на груди, молча внимал, всем своим видом выражая крайнее неудовольствие. Я подошла, драконы, прекратив бесшумное выяснение отношений, посмотрели на меня. Молча вручив Камали мешочек с золотом, который она, судя по расширившимся глазам, несомненно узнала, я попросила Хатора:

— Вы не сильно ее ругайте, пожалуйста.

— Да я вообще молчал, — проворчал дракон.

— Зато смотрел, смотрел как! — воскликнула Камали.

— А как я должен был на тебя смотреть? — поинтересовался Хатор.

— С нежностью, любовью и заботой, — тут же нашлась драконица.

— Именно так я и смотрел, — усмехнулся Хатор. — С нежностью, любовью и заботой… Заботило меня очень, что случилось с моей любимой женой!

Финальное предложение он практически прорычал, и напрасно. Камали тут же прицепилась к последнему слову:

— Любимая? Значит, есть еще и нелюбимые? И сколько?! Изменщик! Как ты мог! Я отдала тебе лучшие полеты в своей жизни! А ты… ты…

Присутствовать при семейных разбирательствах мне не очень хотелось, поэтому я осторожненько сменила тему, заметив:

— Странно вы ругаетесь. У людей говорят «лучшие годы своей жизни», а у вас полеты. Существует какая-то градация?

Камали с Хатором переглянулись, и дракон мягко спросил у меня:

— Откуда у тебя это золото, Миладушка?

Сложно сказать, но в груди что-то дрогнуло. Меня давно никто не называл по имени, обычно, Радович, ну и остальные нелицеприятные прозвища. А вот так вот нежно и вопросительно мне говорила только бабушка… И тут же вспомнилось обещание Владыки. Неужели я правда смогу ее увидеть? И ее, и маму, и отца…

— Эй! — Камали подошла, извлекла из рукава белоснежный платочек, протянула мне: — Ты чего? Малышка? Ты чего плачешь?

— Растрогалась до слез, — вынесла я вердикт своему состоянию. И поспешила ответить на вопрос Хатора: — Я его у этого мелкого чешуйчатого мошенника забрала, пока он еще и пол вам не попортил в стремлении создать и наполнить свое хранилище.

Супружеская пара странно на меня глянула, потом их взгляды сместились так, словно они посмотрели за меня, и у обоих на лице отразилось полнейшее недоумение, граничащее с абсолютным шоком.

А на весь двор раздалось:

— Это незаконно! Ты не имеешь права расторгать сделку, в конце концов, это мой огонь! — вопил, я даже догадываюсь кто.

— Зато стазис мой, — не оборачиваясь, ответила паршивцу.

И тут оба дракона рухнули.

И Камали, и Хатор выше меня значительно, поэтому, когда они рухнули, мне сперва даже показалось, что это огонь в стазисе стал больше, поглотив обоих. Потом дошло: драконы опустились — на одно колено Хатор и на оба Камали, и даже головы опустили, и казалось, дыхание они затаили тоже.

Сильно изумившись их поведению, я медленно обернулась и замерла, так и стоя в пол-оборота. На входе в гостиницу стоял дракон. Не дракончик, нет — дракон. Высокий, красноволосый, с темно-красными бровями и ресницами, огненно-оранжевыми глазами, странного вида прической, где гребень на голове переходил в длинные, до пояса, волосы сзади, полуобнаженный, с татуировкой красного дракона, чья голова покоилась на груди дракона, и в красных кожаных штанах, сапоги тоже были красные и кожаные.

И вот этот вот, я не знаю кто, но очень странного вида, решительно двинувшись ко мне, прошипел:

— Допустим. Во сколько ты оцениваешь свой стазис?

Стазис сейчас накрыл меня.

— Ну?! — Дракон приблизился, нависнув надо мной всей своей татуировкой. — Сколько?!

Когнитивный диссонанс ввел меня в ступор, конечно, но не настолько, чтобы не соотнести вот этого худощавого долговязого индивида с тем маленьким толстопузиковым дракончиком. Поэтому я ответила:

— Мешочек золота. Вот примерно такой, — и указала на золото, которое все еще удерживала Камали.

Красноволосый дракон нахмурился, почесал грудь в районе оскаленной морды своей татуировки, поправил одно из колец, пробивших левое ухо, и мрачно заметил:

— Сделка перестает быть выгодной… Хм. Поторгуемся?

— Я не торгуюсь! — гордо ответила ему.

Дракон смерил меня уничижительным взглядом и сделал попытку зайти с другой стороны, заметив:

— Но в этом случае выходит, что мой огонь не стоит практически ничего, что вызывает некоторые вопросы, связанные со справедливостью. Я прав?

Я была вынуждена согласиться:

— Ну, если рассматривать с точки зрения затраченных ресурсов… — И тут же решила уточнить: — Ты весь магический резерв истратил на это пламя?

Зауженные глаза дракона округлились, щелочка зрачка заполыхала огнем, и странный индивид угрожающе спросил:

— Издеваешься? Да ты знаешь, с кем разговариваешь, человечка несносная?! Да мне всю эту гостиницу спалить раз плюнуть! Да я силен как…

Слушать далее уже не имело смысла, я услышала главное и подытожила:

— То есть сотворить это пламя для тебя ничего не стоило, в то время как я на стазис затратила весь свой ресурс и использовать магию теперь не смогу сутки. Таким образом, моя цена справедлива, и торговаться я не намерена, а золото — мой подарок Камали.

У дракона правый глаз задергался, и он прорычал:

— Да за что столь дорогие подарки?!

— За доброту и уважительное отношение! — выдала в ответ.

Скривившись, дракон прошипел:

— Эти ваши человеческие эмоции — гадость!

После чего развернулся и, стремительно уменьшаясь, ушел в гостиницу миленьким чешуйчатым мошенником.

Я повернулась к Камали и Хатору, те смотрели друг на друга так, словно сейчас на обоих снисходило понимание. Правда, мне лично совершенно не было понятно, что это за понимание такое, но главное, что драконы вновь заговорили.

— Древний! — с благоговением и вместе с тем с какой-то ликующей радостью произнес Хатор, поднимаясь и подавая руку жене.

— Древний! — согласилась Камали, вставая.