Чарли Хольмберг - Бумажная магия

Он зарычал и, схватив Сиони за руку выше локтя, швырнул ее на пол.

– У тебя нет власти и права прощать! – прогремел над ней низкий грубый голос.

– В таком случае прости себя сам! – выпалила она и попыталась встать, опершись ладонью о книжный шкаф. – У любого человека есть дурная сторона! И любой выбирает сам, взращивать ее или нет! Ты что, не понимаешь? Лира пестовала свою, но ты-то нет. Ты, Эмери Тейн, так не делал.

Он отпрянул от нее.

– Ты хороший человек! – воскликнула она, и ее голос раскатился от стен так же гулко, как и хохот Лиры. – Я знакома с тобой меньше месяца, но увидела, какой ты хороший!

Теневой Эмери отступил к окну.

– Выслушай меня, – попросила она. – Давай уйдем – от ненависти, от гнева, от скорби. И отпусти меня. Я не смогу помочь тебе, если ты не выпустишь меня отсюда!

Кабинет полыхнул красным и розовым. Воздух сделался горячим и влажным. Все заполонило мерное «ПАМ-Пом-пуум». Сиони заморгала и обнаружила себя в камере сердца Эмери. Здесь было пусто и царила тишина, нарушаемая лишь еле заметным стуком.

Сиони посмотрела на останки разорванного Фенхеля, которые валялись у нее под ногами.

Опустившись на колени, она благоговейно собрала обрывки своего верного спутника, расправила помятые углы и старательно свернула их по первоначальным сгибам.

– Хороший мальчик, – шептала она, складывая бумажные частички Фенхеля и набирая в легкие побольше воздуха, чтобы не разрыдаться. Она устала плакать, а, кроме того, ее мать говорила, что слезами горю не поможешь.

Убрав Фенхеля в сумку, Сиони извлекла оттуда кусок хлеба и проглотила его, почти не разжевывая. Она решила просто утихомирить голод, который терзал ее внутренности.

Потом она окинула взглядом «ковер» из пронизанной венами плоти, выстилавший клапан изнутри.

– Еще раз – до самого конца, – пообещала она себе. – А если там не окажется выхода на свободу, ты, по крайней мере, будешь знать, что все же попыталась. Пора, Сиони. Последняя попытка.

Она вслепую преодолела очередное препятствие. Ей пришлось отчаянно работать локтями и пробираться вперед, пока туннель сдавливал ее в тисках, словно громадный удав, обитающий в лондонском зоопарке. Но Сиони не останавливалась: еще во время столкновения с Теневым Эмери она сказала себе, что не будет мышью, и она не собиралась отказываться от принятого решения. Рыча сквозь зубы и оттолкнувшись напоследок ногой, она наконец достигла противоположной стенки клапана.

Как и третья камера, эта сразу же встретила ее видением, правда немного странным. Сиони очутилась не в комнате, не в саду и не в городе. У нее даже возникло ощущение, что это вовсе и не воспоминание. Она никогда прежде не видела такого пейзажа и смутно догадывалась, что он существует лишь в сердце Эмери.

Перед ней простирались мили сухой бесплодной земли – то была не степь, не пустыня, но нечто иное. Бронзовая равнина раскинулась во все стороны, и ее не прорезали ни горы, ни реки, ни леса. Гладкую поверхность не нарушали ни травинка, ни бугорок. Она тянулась вплоть до линии горизонта, где встречалась с предрассветным сизым небом, обрамленным бледно-вишневой каймой. Казалось, что время здесь остановило свой ход – на безветренном небе не было ни белого облачка, ни яркой птицы, ни хотя бы семечка-крылатки.

Сиони не улавливала запахов цветов, пыли или сухой земли. Она не слышала ничего, кроме самое себя: ни шороха ползучих тварей, ни свистков, ни грома, ни стонов, ни угроз. Ни сетований, ни дождя. Ни биения сердца . Ее окутывала тишина. Бесконечная тишина бескрайней равнины.

Лишь одна-единственная деталь нарушала беспредельную протяженность этих мест. Весьма крупная деталь, которую в своих странствиях, конечно, не мог пропустить путешественник по сердцам.

Пропасть. Гигантский зигзаг глубоко прорезал бесплодную равнину и проходил как раз слева от Сиони. Наверное, в той стороне и есть север, предположила Сиони. Что ж, данное направление ничем не хуже любого другого. Правда, над пропастью не было мостов, в нее не стекали речушки или ручьи, но все же…

Сиони осторожно, прощупывая на ходу почву, приблизилась к провалу. Он был заполнен песком оттенка предрассветного неба. Сиони почему-то решила, что раньше пропасть была гораздо глубже, чем сейчас.

Сиони погрузилась в размышления, а на дно – откуда-то прямо из воздуха – упала крошечная горстка песка.

Сиони нагнулась и ощупала край гигантской трещины. Он не поддался под ее пальцами, хотя она пустила в дело ногти. Камень оставался нерушимым и твердым. А на дно пропасти упала вторая горсть, совершенно не изменившая ее глубины. Но Сиони знала, что рано или поздно любой провал можно засыпать. Для того чтобы вылечить чье-то сердце, нужно запастись терпением. А если времени достаточно, то можно исцелить и сердце Эмери, разбитое вдребезги.

Оно уже исцелилось наполовину.

– Я умираю, верно?

Сиони обернулась и увидела Эмери Тейна, одетого в свой безразмерный индиговый балахон. Он выглядел почти так же, как на приеме и в церкви, но был слишком… усталым. Плечи у него ссутулились, под глазами набухли черные круги. Он даже немного просвечивал, но Сиони не стала указывать ему на это.

Долька настоящего Эмери Тейна.

Теперь она сможет с ним общаться.

– Да, – ответила Сиони.

Он серьезно кивнул.

– Если вы поможете мне выбраться отсюда, то я смогу спасти вас, – добавила Сиони и выпрямилась. – Я пришла сюда, надеясь, что найду выход.

Взгляд Эмери обежал пространство.

– Она слишком сильна. Я никогда не мог остановить ее или прочих.

– Мы сможем, если будем действовать вместе, – заверила его Сиони, и пока она произносила эту фразу, ее осенило.

Сомнения, сказала она себе. Как во второй камере хранились надежды, здесь скопились сожаления Тейна. Сердцу требовалась тьма, чтобы уравновесить свет, сомнения, чтобы уравновесить мечты. Все тщательно сбалансировано, правда сейчас посередине застряла она сама.

– Но, Эмери, мне необходима ваша помощь. Я – только подмастерье, простой новичок…

– Хм-м-м, – протянул он, и Сиони не поняла, соглашается он или нет.

Бумажный маг посмотрел на вязаную сумку Сиони.

– Можно я взгляну на него? – спросил он.

Сиони недоуменно заморгала, а затем встрепенулась, аккуратно вынула изувеченного Фенхеля из сумки и протянула Эмери.

Эмери осмотрел обрывки и хмуро сжал губы. Потом молча протянул руку. Сиони на миг опешила, но вновь полезла в сумку и достала несколько листов бумаги, испытывая знакомое покалывание в кончиках пальцев.

Маг сноровисто принялся за работу. Освободив от бирюзового ошейника смятую шею Фенхеля, он начал восстанавливать Складки и соединять обрывки. Сиони вручила ему второй, а потом и третий лист бумаги. Скрестив руки на груди, она наблюдала, как Эмери заново делал Фенхелю голову, в точности повторяя прежние бумажные формы.