Коллин Хоук - Мечта тигра

Вокруг стало тихо, и я понял, каким холодным был воздух. Скоро тут снова будут снег и лед. Дыхание вырывалось облачками, и я видел ее выдох. Она не смотрела на меня.

— Я технически победил тебя, так что скажи, откуда мечи, — я скривился, зная, что это не лучшие слова, но мне нужно было приободрить ее.

— Я соврала, — тихо ответила она. — Не совсем. Их отдал мне военачальник, когда я одолела его в бою. Они из моей коллекции.

— Ты побывала дома, пока я ждал тебя?

— Ответ нет. Я призвала их.

— Ты можешь делать это, не пропадая? — спросил я.

— Я сделала так с кусочком камня правды в Роще. Мои силы выросли, — печально ответила она, словно ощущала отчаяние. — Это как использовать дары, не держа их. И когда ты разделен от меня веками и месяцами пути, я все еще могу пользоваться амулетом Дамона.

Я не знал, что сказать, и задал другой вопрос:

— Почему ты назвала меня Кишаном до этого? Это худшее оскорбление. И раз мы заговорили обо мне, почему ты бесстыдно бросалась на старого меня?

Она повернулась ко мне с кривой улыбкой и вздохнула.

— Я зову тебя Кишаном, когда ты меня злишь. А старый ты видишь только меня. Да, его очаровывает богиня, но он не знает кошмаров моего прошлого. Он просто видит привлекательную женщину. Ты все знаешь. Ему проще говорить то, что я хочу.

Я скривил губы.

— То есть… ты хотела флиртовать со мной?

— Как это понимать?

— Соблазнять словами. Романтично дразнить.

— Обычно я так с мужчинами не говорю. Ты — исключение. Старый ты.

Я, криво улыбаясь, сказал:

— Я был бы не против, если бы ты попробовала так играть с этой версией меня, — я протянул руку, и она опустила ладонь. Я притянул ее ближе и сказал. — Я завидовал ему.

Она фыркнула, склонив голову.

— Завидовал себе?

— Мне не понравилось, что ты оказывала ему столько внимания.

Я обхватил ее подбородок и хотел склониться для поцелуя, но она прижала ладони к моему рту, останавливая меня. Она казалась в этот момент такой маленькой, что было достижением для богини.

— Я боюсь, Сохан, — прошептала она.

— Меня? — спросил я.

— Да… не совсем. Я знаю, что ты мне не навредишь.

— Я тебе не наврежу, Ана, — я смотрел при этом на ее опухшие от поцелуев губы, на опухшую от драки щеку. Я отошел, ненавидя себя. — Я не хотел, по крайней мере, — кого я обманываю? Я уже ранил ее. Джесубай погибла из-за меня, и я бросил Келси, когда она просила меня помочь ей в Кишкиндхе. Она могла умереть много раз. — Может, нашим отношениям лучше остаться простыми, — сказал я.

Ее ладонь на моей руке остановила меня.

— Наши отношения никогда не будут простыми, Сохан. И я не хочу этого. Просто я… мне нужно смириться с прошлым, и я не хочу поступить неправильно с тобой. Слишком много терять, если ринуться в бой сразу.

— Под боем ты имеешь в виду романтику? — я посмотрел на нее поверх своего плеча.

Она кивнула.

— Но ты этого хочешь?

— Да, — тихо ответила она и обошла меня.

Я поймал прядь ее волос и накручивал на пальцы.

— Хорошо, — сказал я. — И что может вызвать поражение в этом бою?

— Я. Ты знаешь, что я скорее изобью мужчину, чем поцелую. Я не всегда была такой, но теперь я такая. Я боюсь, что это мне будет сложно преодолеть.

Я улыбнулся и потер челюсть.

— Да, это я на себе ощутил. Хорошо, что я быстро исцеляюсь. Думаю, мы сможем над этим поработать, если ты хоть немного заинтересована в поцелуях.

Она посмотрела на мои губы.

— Я часто думала о поцелуях с тобой, Сохан. Так часто, что это всплывало в голове не в лучшие моменты, — мое сердце забилось быстрее от ее слов. — А флирт, — продолжила она, — я хочу отточить. Может, когда я научусь этому, поцелуи уже не будут так занимать мои мысли.

Я забыл, как дышать.

— Хорошо, — пролепетал я и сглотнул. Шея напряглась, холодный воздух вокруг храма вдруг показался теплым. Тебя тревожит что-то еще?

— То, что тигры не заводят спутников на всю жизнь, — сухо сказала она.

— А богини? — спросил я.

Она кивнула, прикусив губу.

Я взял ее за руку, как в детстве, поднял ее пальцы к своим губам и нежно поцеловал.

— Ана, хоть ты любишь напоминать мне о моей животной натуре, и я этому рад в себе, я все же мужчина. Я не раб инстинктов. То, что я долго держался под натиском твоих чар, признак моей верности. Я был верен Келси. Был верен Джесубай. И если мы станем… парой, то я буду с тобой. Ты уже знала это, если видела мои мысли.

Ана открыла рот, чтобы объясниться.

— Как я и сказал, — я прервал ее сразу, — ничто в тебе не уменьшит мое уважение к тебе. Если ты переживаешь о физических отношениях, то расслабься.

Я провел большим пальцем по ее щеке.

— Я хочу тебя, поверь, больше всего на свете, но у нас впереди долгая жизнь, Ана. И я очень терпеливый. Я ждал веками, чтобы найти свою женщину. Могу подождать еще немного.

Анамика разглядывала меня, словно не верила, что я говорил это, но камень правды сиял на ее шее, подтверждая мои слова. Она кивнула.

— Хорошо. Мы будем… тренироваться в романтике. Уверена, я смогу это преодолеть, если мы будем продвигаться очень медленно. Договорились?

— Договорились, — я улыбнулся, думая, как приятно будет учить Ану романтике. Мне нужно было только придумать, как помочь ей. Рен рассмеялся бы над женщиной, учащейся терпеть меня. Я тряхнул головой. Только Ана могла быть одновременно практичной, заманчивой, раздражающей и невинной.

— Тебе нужно отдохнуть? — спросила она.

Я потер щетину на щеке.

— Не помешало бы. Хотя бы поесть.

Она взмахнула рукой, и мы пропали, а появились не дома, а в джунглях у ручья. Она склонилась у воды и зачерпнула ее пару раз. Я тоже попил, вода была вкусной и холодной. Если бы меня не согревал тигр во мне, мои пальцы онемели бы от воды.

— Где мы? — спросил я.

— У нашего дома. Я пока не хочу туда. Там слишком много…

— Народу, — закончил я.

— Да.

Я понимал. Связь между нами была хрупкой, новой. Другие ее погасили бы. Она силой амулета нагрела участок вокруг нас, связалась с Золотым плодом и создала еду. Казалось, я не ел веками. Я невольно заметил сахарную вату и попкорн. Я познакомил ее с пиццей, чизбургерами и закусками для рутбира.

Ане понравилось мороженое, но не рутбир. Она все попробовала, создала для себя ужин из жареной оленины с горячим хлебом с маслом, соленьями и медом. Ее еда насыщала сильнее, чем вата и сласти из времени Келси. Мы поели, напились, и усталость надавила на нас.

Когда остатки ужина пропали, она засуетилась в поисках хорошего места и создала толстые спальные мешки. Она привыкла ночевать в лагере с солдатами, привыкла ко мне, но я видел, что в этот раз она нервничала.

Пока она была у ручья, я теребил ошейник, что давно дала мне Келси. Я улыбнулся от воспоминания. Я медленно провел по пряжке, расстегнул его. Я долго держал его и думал, что он представлял. Ана вернулась, и я сунул его в сумку, закрывая главу старой жизни.