Коллин Хоук - Мечта тигра

Ана ударила по моему запястью, рукоять меча ударила о камень с такой силой, что он разбился. Я отскочил, развернулся в воздухе и оттолкнулся от стены. Полетев к ней, я нацелил меч в ее живот, но она извернулась, и я перекатился и занял стойку. Мы сражались долго. Восковая статуя потеряла руки, а потом и голову. Я цокнул языком и сказал, что она не уважает богиню.

— Это ты не уважаешь богиню, — она тяжело дышала, вытирая струйку крови со рта.

В чем я ее не уважаю? Она хотела боя. Я воспользовался ее отвлечением и опустил рукоять меча на ее запястье. Она выронила меч, и он отъехал. Я хотел схватить ее, она извернулась, сделала сальто назад и ударила меня по подбородку в процессе. Она встала, и меч снова был в ее руке.

— Это в твоем стиле, — сказала она. — Кусать кормящую руку.

— Ты путаешь меня с псом, — сказал я. — Я могу кормиться сам.

— Ах, да. Я забываю, что я тебе ни для чего не нужна.

Ана бросилась вперед, не сводя с меня взгляда. Я остановил ее удар мечом, руки и ноги напряглись. Я не пытался победить, но не давал пронзить мое сердце мечом, чего она, похоже, добивалась.

Я надеялся, что она успокоится, но ее сила не угасала, а только распалялась. Если я не остановлю бой, кто-то серьезно пострадает. Она задела мои пятки, вспорола щеку и ранила плечо, и я зарычал:

— Ты пытаешься убить меня?

— Если бы я хотела, ты был бы уже мертв.

— Я не учил тебя, что дразнить тигра глупо?

Она с насмешкой ответила.

— Что сделаешь, эбеновый мой? Выпустишь когти? Давай. Я знаю твои трюки, — она чихнула, вытерла нос и оставила полоску грязи.

— Не все, — пробормотал я.

— Он был бы противником получше, — она меня не слушала. — Но ты все же попробовал. Уверяю, я не привыкла к такому, — она расхаживала, щуря глаза с мечом наготове. Она рявкнула. — Давай. Нападай, — дико размахивая руками, она дразнила. — Стань тигром, и мы посмотрим, что ты сможешь против меня. Но ты не станешь. Нет. Ты слишком робок для этого. Ты долго бегал за смертными.

Мы ходили вокруг друг друга. Что-то шло не так, но я не мог понять.

— Ты забываешь, что ты тоже была смертной, — сказал я.

— Была. Я не была слабой.

Я вскинул бровь, и она зарычала и бросилась, решив, что я намекаю на ее детство. Разве она не знала, что я не стал бы так ее попрекать? Мне было плохо от одной мысли.

Уклоняясь и защищаясь, я мог лишь стоять на месте. Она отодвигала меня, дразнила, но я не хотел ранить ее, и мы оба уставали. Она могла исцелиться камандалой, но если я нанесу смертельный удар? Я себя не прощу.

Ане надоело мое замешательство. Она ударила.

— Я упоминала, что ты стареешь? Твоя версия младше точеная, с широкими плечами. Боюсь, ты размяк. Твой тигр подтянут. А у тебя заметен второй подбородок, а мышцы похоже на тесто до выпекания. И твои волосы редеют, — дразнила она. — Может, потому что ты ешь мало красного мяса.

Я застыл от ее словесной атаки. Она шутит? Я невольно провел рукой по голове, зарычал, когда она фыркнула. Ана развернулась и подняла меч. Она отвлекала меня, ударяя по моему эго. К моему недовольству, это сработало.

Она прижала меч к моей груди и добавила:

— Видишь? Ты мне уже не соперник. Я только за последнюю минуту могла убить тебя несколько раз. И я даже не использовала силы. Так ты ослаб.

Я вскинул руки, прищурился и сказал:

— Ты перегибаешь, Ана. Не знаю, что у тебя в голове. Хотел бы я знать. Но раз ты мне не доверяешь, думаю, лучше и не сражаться с тобой сейчас.

— Конечно, ты не хочешь сражаться, — рявкнула она. — Ты ничего со мной не хочешь. Ты размяк, ты можешь сражаться лишь пустыми словами. Ты держишь меня при себе, когда тебе это нужно, а потом отбрасываешь, когда хочешь побыть один. Я тебя не понимаю. Ты бился с Келси. Она даже стала неплохим воином. Почему ты не хочешь делать так со мной? Хоть это ты сделать должен.

Я фыркнул и сказал:

— Келси не пыталась убить меня на тренировках. А еще тебе не нужно мое обучение. Ты уже лучше меня. Это ты хотела услышать? Что ты сильнее? Это логично. Ты богиня.

— Да, — заорала она. — Я сильная и неприкасаемая богиня Дурга. Слишком хороша, чтобы стараться. Я океан, а другие женщины — ручьи. Но куда мужчины ходят пить? Из соленого моря или к свежим водам ручьев?

Я смотрел на нее без слов, пораженный поворотом. Она сморщила нос и оскалилась.

— Думаю, мы оба знаем, что ты предпочитаешь, — сказала она. Ана окинула меня взглядом блестящих зеленых глаз и заявила. — Ты трус, Кишан.

Я стиснул зубы и пронзил пальцем воздух.

— Не зови меня Кишаном. Ты хочешь сражаться, Ана? Ладно. Бросай оружие. Будем сражаться, как я делал это с Келлс.

— Я не хочу слушать, что ты делал с Келлс? — прошипела Ана, но щелкнула пальцами, и мечи пропали.

— Помни, — я вскинул руки и обходил ее по кругу. — Ты этого захотела.

— Зачем давать мне, что я хочу, сейчас? Ты еще так не делал.

Я хотел возмутиться, но она напала. Я не успел понять, что происходит, а уже упал на спину, ударился головой о каменный пол, а Ана была на мне. Сжав ее плечи, я повернулся, отбрасывая ее, но она быстро оттолкнулась, я встал, и ее нога попала мне по животу. Я лишился воздуха и согнулся. Ее колено ударило меня по подбородку, и она завела руки мне за спину.

Ее жаркое дыхание щекотало мое ухо, она сказала:

— Я говорила, что ты размяк.

Что-то взыграло во мне, и я зарычал. Я топнул на ее ногу, отскочил назад, и она врезалась в каменную стену. Посыпались камешки, мы сломали храм еще сильнее. Она выдохнула и опустила мою руку.

Я быстро развернулся, моя нога оказалась между ее ног, сбила ее. Она упала на пол, и я проявил слабость. Я подошел и спросил, не ранена ли она, но она открыла глаза, улыбнулась и ударила меня ниже пояса.

Осторожность пропала. Мы боролись. Давили друг друга. Били друг друга в комнате, пока не оказались в синяках и ушибах, сломав кучу костей, но не останавливаясь. Бой стал отчаянным, даже жестоким.

Мы пытались что-то друг другу доказать, но не знали, как этого достичь. Я не знал, сколько времени прошло, поднял голову и выдохнул. Я увидел, что свет в храме падал не на пол, а на потолок. Мы устали. Я обхитрил ее ударом и поймал врасплох. Прижав ее к стене, я надавил тяжелой рукой на ее горло и сказал:

— Все еще считаешь, что я размяк?

— Она склонила голову, как птица, не переживая, что я могу лишить ее воздуха.

— Не размяк, возможно, но все еще трус.

Красивое платье Аны было порвано в нескольких местах. Рукав свисал, оторванный, с медовой руки. Волосы, что до этого красиво лежали, спутались, местами показывая мне то, что едва скрывало ее платье.

И хотя она была в ловушке, она боролась, пыталась ударить меня между ног.

— Ну-ну. Не надо, милая леди, — я приблизился. Мое тело прижалось к ее телу, и она уже не могла двигаться.