Марк Лоуренс - Ключ Лжеца

– Лучше мне не слушать вашу ложь, принц Ялан, а вам лучше не позориться перед свидетелями оправданиями своей трусости. – Глаза графа горели безумием, которое мне сложно точно описа́ть… пожалуй, на три части в них светилось смертоубийство, и на две – абсолютная уверенность в том, что каждое слово, слетевшее с его губ – святая правда. – Приступим!

– Я не буду с вами драться! – Я фе фуфу ф фами ффафффа! – я решил и пальцем не шевелить для своей защиты и положиться в деле своего спасения на честь графа, или по крайней мере на его опасения, что его честь окажется под сомнением.

Первый ремень сдался. И тогда граф напал.

Несмотря на решимость не реагировать, я обнаружил, что отпрыгиваю назад и размахиваю мечом, отбивая его выпады. Сложно сказать, правда ли он искренне покушался на мою жизнь, или это была уловка, чтобы заставить меня защищаться, но моё тело приняло решение за меня, и теперь граф нападал шквалом ударов, явно направленных на то, чтобы меня выпотрошить.

Моя рука с мечом двигалась инстинктивно, следуя схемам, вбитым в неё за столько долгих несчастных часов тренировок по настоянию бабушки. Лязг стали по стали всегда пугающе громок, и предупредительный отзвук того мучения, что ждёт, если получить удар, передаётся через эфес и отдаётся осколками такой боли в ладони и запястье, от которой только и хочется, что выронить проклятый меч.

Сначала… – казалось, прошёл час, но наверное на самом деле не больше минуты, – темп атак Изена не оставлял ни доли секунды, чтобы подумать. Инстинкты и тренировки действительно неплохо мне послужили. Я хорошо защищался, хотя и не проводил контратак. Меня выворачивало от идеи умышленно вонзить мой меч в чужую плоть, даже в плоть такого одиозного карлика, как граф Изен. И речь тут не о каком-либо сострадании – всё дело в брезгливости. Я не мог даже подумать о таком. Я понял, что не могу даже заставить себя сделать подобное – это было всё равно, что воткнуть иголку в собственный глаз. И к тому же, я был занят.

Мы с лязгом двигались в основном в одном направлении: я пятился, заставляя толпу расходиться, а Изен, наступая, рубил и колол с лёгкой гримасой удовлетворения на лице. Казалось, будто дерёшься с человеком, который стоит в норе – неприятное ощущение, от которого я стал беспокоиться не о тех жизненно важных органах, о которых обычно волнуюсь. Я сошёл с дороги, чуть не свалившись в канаву, и стал отступать по неровной земле, запинаясь за кусты.

И это всё ради чести Шараль де Вир? За кувыркания в постели, которые случились задолго до того, как он положил на неё глаз… или, быть может, старый козёл положил оба глаза на неё много лет назад, и просто ждал, когда её рука станет достаточно взрослой для его кольца? А может, ему пришлось ждать, пока умрёт её излишне заботливый папаша, чтобы заключить брачную сделку с новым и менее скрупулёзным лордом де Виром?

Инстинкт и тренировки отлично мне служили до тех пор, пока меня не настиг жуткий ужас всей ситуации, и тогда начал вмешиваться разум и совершать ошибки. Кончик клинка Изена прочертил жаркую красную черту на моём плече. Боль была не такой сильной, как шок… и страх. Я отбил его меч, отпрыгнул назад, круто развернулся и помчался к деревьям.

Неожиданность дала мне отличную фору. Я оторвался ярдов на двадцать, прежде чем до меня донёсся недоверчивый рёв графа Изена. Не пробежав и полпути до деревьев, я услышал, что началась погоня, но лишь немногие люди одарены такой же скоростью, как я, и, рискну предположить, все они выше коротышки Изена.

Я пробежал между двумя первыми вязами, и, если бы не маска, ухмылялся бы во всё лицо. Я мог затеряться в лесу, избавиться от кляпа и обеспечить себе безопасный проезд в Умбертиде. И пускай они катятся ко всем чертям! Славяне будут клясться, что это не я, а уж я-то точно стану всё отрицать. "Вы, должно быть ошиблись. Я в маске лжеца? Как вообще можно понять, что за несчастный предатель под такой маской? Надо было снять её, тогда всё стало бы очевидным. Повезло, что Изен не убил бедолагу!"

Задыхаясь, я остановился, затерявшись среди деревьев – в основном высоких тёмно-пунцовых буков. Я весь был исцарапан, и пот тёк с меня ручьями. Шелестящие останки прошлогодних листьев устилали землю под буками, и всюду росла ежевика. Я прислонился спиной к самому толстому дереву и снова занялся кожаными ремнями на голове. На этот раз я зажал рукоять между ног и водил клинком намного осторожнее.

Не так-то просто прижимать острое лезвие к лицу с силой, достаточной, чтобы перерезать старую кожу, стараясь при этом сохранить мальчишескую привлекательность. На самом деле эта задача так поглотила меня, что я едва не пропустил приближающийся слабый хруст сухих листьев под сапогами.

Почему-то необходимость возможности говорить перевесила внезапно усилившуюся панику, и я продолжал пилить, пока не перерезал последний ремень. Я стащил эту чёртову штуку и пошевелил больным языком, стараясь не сплёвывать и не производить других звуком, которые могли бы привлечь внимание.

– Стивенас? По? – Снова шелест, тихое ругательство. – Сир Критчен? – голос графа Изена громыхал куда громче, чем можно было бы ожидать от такого маленького человека, и намного ближе, чем я думал. – Ялан Кендет! Покажитесь! – Он кричал довольно хрипло, словно уже изрядно накричался.

Мучительно медленно я положил маску и начал поворачивать меч, чтобы взяться за рукоять. Как я ни старался сосредоточиться, мои руки, скользкие от пота и крови, умудрились сделать полную противоположность тому, что я от них требовал, и выронили оружие. Меч с приглушённым хрустом упал на сухие листья.

– Ага! – Граф Изен появился из-за лесного гиганта, стоявшего рядом с моим, выскочив с совершенно неожиданного направления и оказавшись намного ближе, чем я думал: дерево, из-за которого он вышел, стояло так близко к дереву за моей спиной, что их нижние ветви соединялись над нами, словно пальцы сложенных в молитве рук.

На миг мы оба застыли, глядя друг другу в глаза. Я сидел на заднице, меч валялся на земле передо мной, а вокруг только молчаливый лес, освещённый тут и там неравномерными пятнами солнечного света, которые в пёстром полумраке казались золотистыми. Изен без дальнейших предупреждений ринулся вперёд с бессловесным и кровожадным боевым кличем на губах. Я бросился вниз за своим мечом, вопя, что я не вооружён.

Я ещё поднимался, когда, в двух ярдах от меня, нога графа зацепилась за какой-то скрытый корень, и меч, которым он собирался меня проткнуть, неуклюже задёргался от тех больших шагов, что мы всегда делаем в подобных обстоятельствах, чтобы не упасть ничком. В итоге он пронзил бук – его клинок воткнулся на два-три дюйма как раз в том месте, где раньше к стволу прислонялась моя голова.