Терри Пратчетт - Изумительный Морис и его ученые грызуны

– Закопал и сверху нагадил, – четко отрапортовал Врассоле, заместитель Гуталина. – Это был яд № 2, серого цвета.

– Молодчина, крыса, – похвалил Гуталин. – Оно пакость та еще.

– Там повсюду вокруг валялись дохлые киикики .

– Вот уж не удивлюсь! От этой дряни противоядия нет.

– Еще мы нашли лотки с № 1 и № 3, – сообщил Врассоле. – Очень много лотков!

– Отравление ядом № 1 можно пережить, если вести себя с умом, – промолвил Гуталин. – Помните об этом, вы все. А если вас угораздит сожрать № 3, у нас есть средство, способное поставить вас на ноги. Ну, то есть в конце-то концов вы оклемаетесь, но день-другой будете жалеть, что не умерли.

– Гуталин, тут вокруг очень много отравы, – встревоженно промолвил Врассоле. – Я столько нигде не видел. И повсюду – крысиные кости.

– Тогда – полезные советы по технике безопасности, – обронил Гуталин, сворачивая в новый туннель. – Не ешьте дохлых крыс, если не знаете, отчего они сдохли. А то и вы сдохнете от того же самого.

– А Фасоль Опасно-для-Жизни говорит, что мы вообще не должны есть крыс, – напомнил Врассоле.

– Ну да, наверное, – не стал спорить Гуталин. – Но здесь, в туннелях, приходится мыслить практично. Зачем пропадать хорошей еде? Эй, кто-нибудь, приведите в чувство Питательную!

– Очень много отравы, – отметил Врассоле, когда взвод стронулся с места. – Здесь, похоже, крыс здорово ненавидят.

Гуталин не ответил. Он видел: крысы уже начинают нервничать. В крысиных ходах пахло страхом. Измененные никогда прежде не видели столько отравы. Обычно Гуталин ни о чем всерьез не тревожился, но сейчас в самой глубине его существа нарастала тревога, и это ему очень не нравилось…

Вверх по туннелю стремглав пронеслась, запыхавшись, маленькая крыска и припала к земле перед Гуталином.

– Почка, сэр, Тяжелое Гадство, взвод № 3, – выпалила она. – Мы нашли капкан, сэр! Необычный, с таким мы еще не сталкивались! Фреш угодил прямиком в него! Пожалуйста, поспешите!

На сеновале над конюшней было полно соломы, от лошадей снизу поднималось тепло – так что наверху оказалось очень даже уютно.

Кийт лежал на спине, глядел в потолок и напевал про себя. Морис подстерегал будущий полдник; полдник подергивал носом.

Вплоть до момента атаки Морис походил на отлаженную машину-убийцу. Но перед самым прыжком все пошло не так. Зад оттопырился, заходил ходуном все быстрее и быстрее, хвост извивался, как змея; вот Морис метнулся вперед, выпустив когти…

– Писк!

– О’кей, давай так, – обратился Морис к трепещущему комочку в своих когтях. – Просто скажи что-нибудь. Все равно что. Например, «Отпусти!» или хотя бы «Спасите!». «Писк!» не годится. Это просто пустой звук. Ты только попроси, и я тебя отпущу. Никто не скажет, что в этом отношении я не придерживаюсь твердых моральных принципов.

– Писк! – заверещала мышь.

– Вопрос снят, – отозвался Морис и тут же ее придушил. И отнес в угол, где Кийт, усевшись на соломе, доедал бутерброд с солониной.

– Она не говорящая, – поспешно заверил Морис.

– Я тебя и не спрашивал, – откликнулся Кийт.

– Ну то есть я ж дал ей шанс, – оправдывался кот. – Ты ведь все слышал, так? Ей всего-то и надо было, что сказать: «Не ешь меня!»

– Ну да.

– Ага, тебе-то хорошо: тебе разговаривать с бутербродами не надо, – посетовал Морис, как если бы его до сих пор что-то беспокоило.

– Я понятия не имею, о чем можно разговаривать с бутербродами, – откликнулся Кийт.

– И еще попрошу отметить, что я с ней не играл, – не унимался Морис. – Один удар лапы – и «прости-прощай, писать не обещай»; не то чтобы эта мышь обещала писать хоть что-нибудь, поскольку, и это важно, разумной ни в коей мере не была.

– Я тебе верю, – откликнулся Кийт.

– Она вообще ничего не почувствовала, – настаивал Морис.

Где-то неподалеку, на соседней улице, раздался визг – и звон бьющейся посуды. За последние полчаса к этим звукам все уже попривыкли.

– Похоже, ребятки еще трудятся, – промолвил Морис, унося мертвую мышь за ворох сена. – А уж если Сардины отплясывает на столе чечетку, то хороший визг всяко обеспечен, Сардинам по этой части просто равных нет.

Дверь конюшни открылась. Внутрь кто-то вошел, взнуздал двух лошадей и вывел их наружу. Вскорости после того прогрохотала выезжающая со двора карета.

Несколько секунд спустя снизу послышался громкий стук – три удара подряд. Стук повторился еще раз. И еще. Наконец раздался голос Злокознии:

– Эй вы, двое, вы там наверху или нет?

Кийт выполз из сена и поглядел вниз.

– Тут мы, – откликнулся он.

– Ты разве не слышал условного стука? – раздраженно воззрилась на него Злокозния.

– Какой-то он не то чтобы условный, – пробурчал Морис с набитым ртом.

– Это разве Морисов голос? – подозрительно уточнила Злокозния.

– Да, – подтвердил Кийт. – Извини его, пожалуйста, он кого-то ест.

Морис быстро сглотнул.

– Это вовсе не кто-то! – прошипел он. – Если оно не умеет разговаривать, оно – не кто-то ! Оно просто еда!

– Это и есть условный стук! – рявкнула Злокозния. – Я в таких вещах разбираюсь! А вы должны в ответ тоже постучать условным стуком!

– Да, но, если кто-то просто так возьмет да и постучит в дверь, ну, знаешь, забавы ради, а мы внезапно постучим в ответ, что люди подумают? – уточнил Морис. – Что на сеновал залетел здоровенный жук?

Злокозния, как это ни странно, на мгновение умолкла. И согласилась:

– Дельное замечание, очень, очень дельное. Знаю! Я сперва крикну: «Это я, Злокозния!» – и только тогда постучу условным стуком; так вы поймете, что это я, и постучите условным стуком в ответ. Идет?

– А можно мы просто скажем: «Привет, мы тут, наверху!» – простодушно спросил Кийт.

Злокозния вздохнула.

– Ты что, вообще не понимаешь, что такое драматический эффект? Послушайте, мой отец уехал в ратушу на встречу с остальными членами городского совета. Он говорит, посуда стала последней каплей!

– Посуда? – уточнил Морис. – Ты разболтала ему про Сардины?

– Мне пришлось сказать, что я испугалась огромной крысы и попыталась взобраться на шкаф, – объяснила Злокозния.

– Ты солгала?

– Я всего лишь сочинила историю, – невозмутимо возразила Злокозния. – Кстати, история получилась отличная. И куда более правдоподобная, чем сама правда. Крыса, отплясывающая чечетку? Впрочем, отец слушал вполуха, сегодня очень много жалоб. Эти ваши дрессированные крысы людям здорово на нервы действуют. Я прямо злорадствую.

– Но они не наши крысы, они свои собственные крысы, – возразил Кийт.

– И работают они шустро, – гордо заявил Морис. – Не валяют дурака, когда надо… э, повалять дурака.

– В прошлом месяце мы побывали в одном городе, так там совет вызвал дудочника уже на следующее утро, – похвастался Кийт. – Это был великий день Сардины.