Терри Пратчетт - Изумительный Морис и его ученые грызуны

– Я вот думаю, а так ли надо выпускать крыс, – задумчиво произнес Кийт. – Вид у них больно голодный.

– Ну, они уж всяко не страшнее крысоловов, так? – возразила Злокозния. – И вообще, скоро приедет дудочник. Он их всех заведет в реку, или что-то в этом духе…

– В реку… – пробормотал Кийт.

– Ну да, он всегда так делает. Это всем и каждому известно.

– Но ведь крысы умеют… – начал было Кийт.

– Повинуйся мне! Не ДУМАЙ! Делай как в сказке!

– Что крысы умеют?

– Крысы умеют… крысы умеют… – Кийт запнулся. – Не помню. Что-то такое насчет крыс и реки. Наверное, это не важно.

Густая, глубокая тьма. И где-то в этой тьме – тихий голосок.

– Я выронила «Мистера Зайку», – пискнула Персики.

– Вот и хорошо, – отозвался Фасоль Опасно-для-Жизни. – Это была только ложь. Ложь нас ослабляет.

– Но ты говорил, это важно!

– Это была ложь !

…бесконечная, сочащаяся водой тьма…

– И… Правила я тоже потеряла…

– Что с того? – горько откликнулся Фасоль Опасно-для-Жизни. – Их все равно никто не соблюдал.

– Неправда! Мы пытались. Ну, в большинстве своем. И очень раскаивались, если не получалось!

– И Правила тоже – просто очередная история. Дурацкая история про крыс, которые решили, что они – не крысы, – промолвил Фасоль Опасно-для-Жизни.

– Зачем ты так говоришь? Ты не в себе!

– Ты же видела, как они разбегались! Разбегались и пищали, позабыв, что умеют говорить… Глубоко внутри мы просто… крысы…

…гнусная, вонючая тьма…

– Да, так, – согласилась Персики. – Внутри мы – крысы, но снаружи? Вот как ты раньше говорил. Пойдем, ну пожалуйста… Давай вернемся. Тебе нездоровится.

– А мне все виделось так ясно… – пробормотал Фасоль Опасно-для-Жизни.

– Приляг. Ты устал. У меня еще осталось несколько спичек. Ты ведь всегда чувствуешь себя лучше при свете…

Изнывая от тревоги и ощущая себя такой потерянной вдали от дома, Персики высмотрела шероховатый участок стены и вытащила из грубой сумы спичку. Красная головка вспыхнула и затрещала. Персики подняла спичку как можно выше.

Повсюду блестели глаза.

«Что самое худшее? – думала Персики, леденея от страха. – Что я вижу глаза? Или что, когда спичка погаснет, я буду знать про глаза, которые по-прежнему здесь, никуда не делись?»

– А у меня только две спички осталось… – пробормотала она про себя.

Глаза беззвучно отступили в темноту. Как крысы могут быть настолько бесшумны и неслышны? – дивилась Персики.

– Что-то неладно, – произнес Фасоль Опасно-для-Жизни.

– Да.

– Тут что-то есть, – сказал он. – Что-то ужасное. Я почуял этот страх в киикике , которую мы нашли в ловушке. Теперь я чую его в тебе.

– Да, – кивнула Персики.

– Ты видишь, что нам нужно делать? – спросил Фасоль.

– Да. – Глаза впереди исчезли, но Персики по-прежнему различала их с обеих сторон.

– А что мы можем сделать? – спросил Фасоль Опасно-для-Жизни.

Персики сглотнула.

– Мы можем пожалеть, что спичек у нас так мало, – произнесла она.

И в темноте позади их глаз раздался голос:

– Итак, в отчаянии своем вы наконец-то пришли ко мне…

Свет имел свой собственный запах.

Резкая серная вонь спички летела по сырым, затхлым подвалам, как желтая птица, воспаряла вверх вместе со сквозняками и ныряла в щели. Этот запах, чистый и горьковатый, рассекал застойный подземный смрад словно ножом.

Сардины втянул его в ноздри – и обернулся.

– Спички, босс! – крикнул он.

– Туда! – скомандовал Гуталин.

– Но это путь через подвал с клетками, босс, – предупредил Сардины.

– И что?

– Помнишь, что произошло в прошлый раз, босс?

Гуталин оглянулся на свой взвод. Команда, конечно, оставляла желать лучшего. Еще не все вернулись из потайных убежищ, некоторые подтягивались до сих пор, а кое-кто – надежные, здравомыслящие крысы, – разбежавшись кто куда, угодили в капканы и вляпались в отраву. Но Гуталин отобрал самых многообещающих. Тут было несколько опытных ветеранов, вроде Врассоле и Сардины, но по большей части – молодняк. Может, это не так уж и плохо, подумал Гуталин. Ведь крысы постарше первыми поддались тогда панике. Они не слишком-то привыкли думать.

– О’кей, – начал было Гуталин. – Итак, мы не знаем, что нас… – И тут он поймал взгляд Сардины. Сардины чуть качнул головой.

Ну да. Вожакам «не знать» не положено.

Гуталин оглядел молодые встревоженные морды, вдохнул поглубже и начал снова.

– Здесь, в подвалах, объявилось что-то новое, – промолвил он, и тут Гуталина озарило. – Что-то такое, чего никто не видел прежде. Нечто могучее. Нечто сильное.

Взвод съежился от страха – все, кроме Питательной, которая смотрела на Гуталина сияющими глазами.

– Нечто страшное. Нечто новое. Нечто нежданное, – продолжал Гуталин, подавшись вперед. – Это – вы . Вы все. Крысы с мозгами. Крысы, умеющие думать. Крысы, которые не разбегаются в панике. Крысы, которые не боятся темноты, огня, странных шорохов, капканов и яда. Таких крыс, как вы, ничто не остановит, верно?

Теперь слова сами рвались наружу.

– Вы ведь помните, в Книге было про Темный лес? Так вот, мы сейчас – в Темном лесу. Там еще что-то есть. Что-то жуткое. Оно прячется за вашим страхом. Оно думает, что сможет вас остановить, – и оно заблуждается. Мы отыщем его, вытащим за ушко, да на солнышко, и оно пожалеет, что мы на свет родились! А если мы умрем… что ж… – все крысы как одна уставились на синевато-багровую рану на груди Гуталина, – …смерть – это не так уж и страшно. Рассказать вам про Костяную Крысу? Костяная Крыса поджидает тех, кто отступил и обратился в бегство, кто спрятался, кто дрогнул. Но если вы посмотрите ей в глаза, Костяная Крыса просто кивнет и пройдет мимо.

Вот теперь Гуталин чуял воодушевление своих бойцов. В мире позади их глаз они были самыми храбрыми крысами на свете. Требовалось закрепить эту мысль.

Гуталин непроизвольно коснулся раны. Рана заживала плохо и до сих пор кровила; здоровенный шрам небось до скончания дней останется. Вожак поднял вверх запятнанную кровью лапу, и из самой глубины его существа вдруг пришла идея.

Гуталин прошел вдоль строя, дотрагиваясь до каждой крысы и ставя алую отметину чуть выше глаз.

– А после скажут, – тихо произнес он, – «они пошли туда, они сделали это, и они вернулись из Темного леса, и так они узнают своих».

Он посмотрел поверх крысиных голов на Сардин: тот приподнял шляпу. И чары пали. Крысы задышали снова. Но некая доля магии осталась, давая о себе знать блеском глаз и подергиванием хвостов.

– Ты готов умереть ради Клана, Сардины? – заорал Гуталин.

– Нет, босс! Я готов убивать ради Клана!

– Вот и славно, – подвел итог Гуталин. – Так вперед! Мы любим Темный лес! Он принадлежит нам!