Владимир Свержин - Сыщик для феи

– Это военная тайна, – заверил его я. – Говори только, что мы скоро будем. На днях и раньше.

Черный скакун моей боевой подруги был покрыт златотканой попоной с вышитой на ней двуглавой червонной птицей, что обозначало наш статус особливых государевых слуг и неукоснительно требовало у каждого встречного и попутного уступать дорогу.

…Помнится, первый раз, когда я увидел изображение на попоне, я иронично спросил у Делли:

– Это еще что за редкостный попугай?

– Что ты такое говоришь? – возмутилась фея. – Это древний символ Груси! Двуглавый петушок, отважная, но мирная птица, призывающая солнце.

– А, в этом смысле, – стушевался я, собираясь перевести ход беседы в иное русло.

– Да-да! – не унималась разгоряченная кудесница. – Невелика заслуга у ястребов да орлов бить мелкую пичугу да воровать овец у зазевавшихся пастухов. Поди, не зря такую птицу именуют хищной, то бишь вороватой. Сей гордый знак не таков! Прошлое его восходит корнями к самым высотам глубин истории. По сути, он – знаменитый на весь мир Золотой петушок, извещавший наших праотцев о враждебном нашествии.

– Так то же был золотой, а этот – красный! – уловив знакомый сюжет, вмешался тогда в разговор младший Ратников.

– И этот Золотой! – Делли отвергла довод Вадима как провокационный и несостоятельный. – Просто он из червонного золота. >

– Тогда головы почему две? – не унимался Злой Бодун.

– Ну, во-первых, одна голова – хорошо, а две – лучше, – —резонно ответила ему фея. – А во-вторых, каждый истинный патриот нашего отечества носит у сердца под рубахой этот священный для грусянина талисман.

– Ну и че? – хмыкнул витязь.

– По бытующему у нас поверью, в час, когда наступает пора действовать, петушок клюет хозяина в сердце и в темечко.

– И что, часто такое случается? – заинтересованно спросил я.

– По правде говоря, – вздохнула Делли, – не то чтобы очень. А если еще точнее, очень даже не то чтобы. Но так ведь и народ по большей мере бездействует. Стало быть, пора не пришла. И все равно, – не унималась девушка, – эта гордая солнечная птица одним только присутствием в гербе защищает рубежи Груси. И ежели кто с этим не согласен, то мы всегда готовы подпустить к нему поближе нашего красного петуха!

– Ага! – расплылся в улыбке Вадюня, указывая на раскрытые в предутреннем крике петушиные клювы. – А ежели что, в такой компании всегда есть возможность сообразить на троих.

Тогда шутка имела успех, но сейчас нам было вовсе не до шуток…

– Садись позади меня! – приказала Делли. – Сейчас пойдем на скорости.

Не желая спорить с феей, я повиновался, и седло, стоило мне прикоснуться к нему, обхватило меня мягко, но весьма надежно, точно кресло истребителя.

– Чтобы ветром не сдуло, – пояснила верная соратница, занимая свое место. – Готов? Ну, понеслась!

Уж не знаю, с чего бы это вдруг Делли поминала Феррари в женском роде, но волшебный скакун, получив столь недвусмысленную команду, молнией вылетел с гостиничного двора, заставляя меня признать полную обоснованность принятых феей мер безопасности. Синеокий совенок надсадно ухал, доходя до хрипоты, вращая глазами и щелкая клювом. Горожане, услышав знакомые сигналы, жались к обочине, пропуская оперативного скакуна. Ворота были предупредительно распахнуты, путь расчищен. Не повезло лишь маляру, выводившему на стене лозунг: «Торец Белокаменный – Вторая Троя! А третьей не бывать». Ударной волной у него сдуло ведро краски, заставляя заново переделывать работу.

– А почему «Торец – вторая Троя»? – крикнул я Делли, стараясь одолеть свист ветра в ушах.

– Потому что первая Троя была первой, – вполне резонно ответила мне лихая гонщица.

– Логично, – оценил ее ответ я. – А с третьей тогда что же?

– А третьей не будет.

– Почему же? – не унимался я, продолжая дорожную беседу.

– Ну, во-первых, потому что мы так думаем. А во-вторых, зачем еще одна нужна, когда этой вполне хватает.

Крыть было нечем. Да, впрочем, и вообще разговаривать на такой скорости было довольно неудобно. Ветер заносил в открытый рот пыль и мошкару, заставляя то и дело сплевывать через плечо на дорогу. Хотя в Груси это считалось вполне пристойным жестом.

По большей мере дорога шла по лесу, вообще покрывавшему, насколько я мог заметить, преизрядную часть страны. Однако, когда до Саврасова Засада оставалось расстояние не более пяти полетов стрелы, в смысле, одного эффективного выстрела из «калаша», утоптанный проселок вывернул на расчищенные места, откуда уже вполне просматривались городские стены. Впрочем, стены – стенами, они как ни в чем не бывало стояли на своем месте. Но вот что действительно привлекло наше внимание, так это толпа человек в пятьдесят, бредущая по тракту без видимой организации и в то же время явно целенаправленно.

– Не беженцы ли? Может, не ровен час Орда где объявилась? – останавливая коня, переполошилась фея, вглядываясь в бредущих по всей ширине дороги мужчин, женщин и детей разного возраста и звания. – Хотя, пожалуй, на беженцев не похоже – вещей нет. – Она приподнялась в стременах, пытаясь разглядеть Получше преграждающий дорогу люд, не реагирующий ни на служебную попону, ни на совиное уханье, ни на громкое ржание официального вороного жеребца. – Что же это они удумали-то? – настороженно шептала фея, не зная, то ли предпринимать меры к разгону несанкционированной демонстрации, то ли, не связываясь, пропустить землебродов в лишь им известную дальнюю даль.

Уж и не знаю, к какому решению она готова была склониться, но тут от толпы отделился немолодой уже мужчина и, свернув на обочину, зашагал по высокой траве, не глядя, куда несут его ноги. Маршрут отщепенца был короток. Одно из немногих деревьев, оставленных, должно быть, для создания тени во время запашки, коварным образом оказалось как раз на пути у задумчивого прохожего, и ствол его, даже не качнувшись, принял удар лбом. Оглушенный пешеход рухнул как подкошенный на землю и забылся в глубоком бесчувствии.

– Затыкай уши! – оценив увиденную картину, скомандовала фея.

– Что случилось? – встревожился я.

– Это Переплутень!

– Может, ты просто заставишь его замолчать? – внес я свое предложение в способы борьбы с надвигающимся стихийным бедствием.

– Ни в коем случае. Посмотри, Переплутень идет из города. Все его послушники, судя по одежде, – явно горожане. Если вчера и сегодня в Засаде происходило что-то из ряда вон выходящее, Переплутень наверняка об этом расскажет. Правда, его пойди пойми, – поморщилась Делли.

– Тогда мне тоже не мешало бы его послушать, – предположил я.

– Никогда! Ты что, забыл Елдинские застенки?

– Может, на этот раз обойдется?

– Держи карман шире! – хмыкнула фея. – С Переплутнем стоит однажды согласиться и защиты от чар его голоса не будет.