Михаил Уткин - Ездовой Гном. Захребетье [СИ]

Майкл сдержанно порадовался «положительному тестированию Росланд», потом так же сдержанно усмехнулся, поздравлению что-де: Да-да, ага, безусловно, вы приняты. И без малейшего удивления, но с таким же сдержанным одобрением оценил аватар, выбранный ему Инком Росланд. Да и чего бы не одобрить собственную внешность, к которой он вполне привык за свои 50 лет жизни. Компьютер тщательно скопировал даже кривой зуб, не до конца вправленный нос и тщательно выскобленный опасной бритвой череп.

Игра ласково приняла нового игрока и начала дозированно насыщаться красками, звуками, ощущениями, пока наконец они не набрали полную силу.

Каменный круг, словно оброненная монетка великана. Хе-хе, та самая десятирублевка за которой лень наклониться. И едва ли этот фантастический великан не заметил бы ее среди пышных, но редких и низкорослых деревьев. Что-то вроде карликовых акаций, на кончиках веток которых набухли огромные, в две ладони белые цветы. От них вокруг разливался крепкий, но приятный аромат. Майкл дрогнул ноздрями... хм, полынь с медом!

Сиделось на этой «монетке» хорошо. На низкой скамеечке - войлочный коврик, с бахромой. Одежда - какая-то коричневая ряса. Невольно хмыкнул, увидев в правой руке простенькие четки. Что-то знакомое... из давно забытого прошлого... Щелк! Пальцы перебросили костяшку, вспоминая моторику. Хе-хе... Раха-мари-мари-пари, раха-пари-пари-мари. Щелк!

«Вы человек 1 уровня. Находитесь на точке возрождения. Рекомендуем выбрать себе имя. У безымянного персонажа ограничен функционал».

Ишь ты... А вот не буду пока. Категорически не хотелось закапываться в игровые мерехлюндии, зависать разбираясь с умениями и прочими параметрами. Ну их. Успеется. Сейчас хочется просто прогуляться, почувствовать игру, которая сейчас так похожа на обычный симулятор прогулок. Четки в руке и вся окружающая местность навевают умиротворение. Под голыми пятками теплый мелкий песок, в зарослях цвенькают и попискивают какие-то птицы. Наверное птицы - в ветвях смутно виднеются маленькие гнезда. А вот и одна разноцветная, зависла как колибри над цветком и быстро слизывает быстро мелькающим языком нектар с упруго подрагивающего пестика.

Песок лишь на дорожке, вокруг нее плотная трава из которой торчат неведомые растения. Никогда не интересовался ботаникой, да и не факт что такие существуют в реале. Игра же даже не пробует показывать названия и все такое. И правильно. Это реально бы испортило волшебство места. Вполне достаточно оценить их резные листочки. Какие? Да разные. Чуть шелестят, поворачиваются от легкого дуновения ветра, просвечивают, под ними играют и двигаются тени.

Воздух чист и напоен кислородом, ну вот реально, хочется дышать - пить его как напиток. Умиротворение разливается по жилам. Вечная напряженная концентрация и рассудочная оценка возможностей уходит на задний план. «Раха-мари-мари-пари» щелк... Молитва-считалочка из далекой юности, навевает воспоминания.

Помнится ходили с ребятишками набрать у улыбчивых лысых монахов полные руки сладостей. А потом прыгали вокруг передразнивая их пританцовывания. Но те смеялись и щелкали себе четками. И так рядом с ними было легко и весело, что никуда не хотелось уходить. Ни окриков, ни одергиваний, ни команд... «раха-пари-пари-мари». Доброта, словно живая дымка струилась за каждым. Кабатор... так его кажется звали, насколько мы могли разобрать его длинное имя на неведомом языке. Ребята все его звали Кабанятор, за то что он был широким и огромным. Он лишь добродушно смеялся, и говорил по-русски без малейшего акцента. Он решал в уме сложные школьные задачки, сразу говоря ответ, потрясая ребят, лезущих в конец учебника. Говорил «чувствуйте математику, она как песня...»

Майкл очень четко вдруг вспомнил тот день... Один из нуворишей любил выгуливать в парке, огромного пса. А ему было лет пятнадцать. Как и всем подросткам в этом возрасте хотелось показать свою крутость и бесстрашие. Черт тогда дернул начать дразнить того пса, в шипастом ошейнике, с висячими губами, едва скрывающими огромные клыки. Палка, которой он нахально приподнял губищу угрожающе рычащего пса, дернулась как живая. Не углядел мгновенного движения головы, как деревяшка распалась пополам. Не успел ни ахнуть, не испугаться, как могучие лапы одним ударом снесли с ног. Когти разорвали куртку, а чудовищная пасть, лязгнула возле лица, обрызгав слюнями. Не помня себя от ужаса, заорал как резаный, мельтеша руками и ногами как спятившая мельница. Потом уж узнал, что вообще не правильно так делать. И разозленный пес ловко и сосредоточенно отпрыгивал и нападал, оставляя на руках и ногах кровавые отметины клыков. Пьянея от пролитой крови, зверея все больше. И вот краем глаза вижу мчащегося со всех ног нувориша, с выпученными от ужаса глазами, в руке электрошокер. Но взмахнуть он им не успел. Пес одним ударом поверг его на землю, жалкая электро-дубинка улетела в кусты, а тот больше не шевелился лишь смотрел вытаращенными глазами.

А пес вдоволь накусавшись замер на миг, и в его налитых кровью глазах горел приговор. Однако тут появился Кабатор. С обычной своей легкой улыбкой шел себе да напевал «раха-пари-пари-мари», пощелкивая четками. И встретил прыгнувшего пса, открытой ладонью. Только улыбка исчезла, и на миг дрогнуло от боли лицо, когда капкан стальных челюстей сомкнулся на его предплечье. Сорок килограммов тугих мускулов бойцовского зверя повисли на руке монаха. Пес глухо рыкнул, но рука не прогнулась под его тяжестью. Стальные челюсти жевнули, рукав рясы напитался кровью, кровь стекала по висящим губам пса, кровь наливала его бешеные глаза.

А Кабатор протянул вторую руку и вдруг погладил тварь рукой с четками, почесал за ухом. Сказав с сожалением и болью: «раха-пари-пари-мари». Я даже подвывать забыл, как и хозяин пса смотрел на монаха снизу-вверх. А пес сначала шевельнул хвостом, из глаз ушла красная муть. Огромные челюсти разжались и он спрыгнул на землю, опустив голову. Обрубок хвоста неуверенно дернулся и заходил из стороны в сторону. Громадный страшный зверь начал подскуливать как щенок. Потом вовсе лег и накрыл нос когтистыми лапами. «Раха-мари-мари-пари», - сказал монах вздохнул и спустя мгновение подхватил меня с земли и побежал к шатру. Как в тумане помню, быстрые, молчаливые движения. Укусы смазали холодной мазью, остановили запенившуюся кровь, наложили повязки. Потом я провалился в сон, наверное потеряв сознание.

Очнулся тогда от визгливых выкриков. Хозяин пса размахивал какими-то документами, вопил. А монах молча покачивал головой и перебирал четки. Нувориш требовал вернуть собаку, а тот просто лежал возле палатки, высунув язык. И ему явно было совершенно наплевать на вопли. Однако, когда осмелевший от бездействия пришелец схватил смотрящего сквозь него монаха за грудки, страшный пес резко вскочил. Шерсть на загривке вздыбилась и он злобно зарычал. Новый русский сразу же отпустил рясу, а Кабатор взял со стола шипастый ошейник и протянул ему...