Михаил Уткин - Ездовой гном. Торг (СИ)

Я задрал голову и почувствовал, как зашевелились волосы. Везде. Мы стояли в центре внушительного кокона, сотканного из паутины. И по его стенам, отгороженные от нас лишь тонким плетением паутины сидят десятки пауков, всевозможных форм и расцветок. И объединяет их лишь одно. Они все здоровенные!

Под ногами задрожало. И я подпрыгнул - на место убежавшего примчался другой паук, да еще крупнее, и с ходу ударил хелицерами прямо под моими пятками. Сквозь паутину высунулись два кривых клыка, на кончиках которых я с ужасом увидел дырочки, сочащиеся прозрачной гадостью. Хелицеры одним рывком раздвинули паутинную сетку и в образовавшейся дыре распахнулась треугольная пасть, полная иглоподобных зубов.

- У ты мой хороший, - просюсюкал Макс с умилением, - встречает папочку!

Эльф ловко бросил в паучью пасть какую-то фигню вроде груши. Рассмотреть не успел, как зубы вонзились и складки рта, поросшие коротким мехом зашевелились, словно цветок вдруг научился жевать лепестками. Макс же натянул перчатки:

- Зеленую тлю, скороходы Ллос могут есть без предварительной подготовки. Они для них как конфетки... Горн, да на тебе лица нет! Арахнофоб что-ли? Эмоции зашкаливают гноме. Ты посмотри внимательно, они же миленькие. Как пёсики.

Эльф смотрел с ожиданием, словно и впрямь показывал умильного щеночка. Я откашлялся и просипел:

- Не эмоции. Пока только слюни, да и те матом. Ты куда меня притащил?

Под ногами вновь требовательно зачавкало, на зубах я увидел прилипший кусочек зеленой шкурки. Макс бросил пауку еще одну тлю и повернулся ко мне:

- Обычная конюшня темных эльфов. В этой игре дроу повелители насекомых, так что раз мы теперь работаем вместе, привыкай. Я посмотрел в бессмысленные пуговицы черных глаз паука ответил с отвращением:

- И воняет от него чем то... чем то...

Макс прервал:

- Вообще-то знатоки говорят, что пахнет здесь копченой на полынном дыму индейкой. Не знаю так ли это, но уж точно лучше, чем в человечьих конюшнях. В Росланд очень детально к запахам относятся, на мой взгляд даже излишне. Сам павук-скороход вообще ничем не пахнет, сейчас выберемся отсюда, поймешь.

- А как...

- Увидишь, - отрезал Макс нахмурившись. - Все, хватит! - а это уже пауку, вновь защелкавшего пастью в требовании очередной «конфетки». - А то наешься, и не вытащить тебя потом отсюда, жопа ленивая!

Эрл провел рукой по овальному выступу, из того же материала что и гирлянды «попкорна» снаружи, отбросил моток прилипшей к пальцам паутины и дернул какой-то выступ. Потом пнул и снова дернул, в ответ зубастой ракушкой приоткрылась крышка. Он потянул оттуда какую-то палку, что согнулась от усилий, как удилище с попавшейся крупной рыбой, и я едва увернулся от вылетевшей из недр и описавшей «круг на леске» какой-то капающей дряни.

Рассмотрел и глотку вновь перехватило. Я смог лишь тупо просипеть:

- Это? Это...

Эрл расхохотался:

- Главная часть паучьей упряжи! «Гаролдиорин» - по сути что-то вроде морковки перед носом ослика, чтоб шел вперед, пытаясь ее достать. Только пауки в этой игре очень ярко выраженные ослики.

На толстой леске-паутине, упруго покачивалась чья-то нога в серебристой кисее, как в целлофановом пакете. Немного отлегло, когда опознал на конце, в котором продет крюк - копыто.

Паук под ногами засуетился, похоже яростно ища проход в напольной паутине. Видимо может только моську просовывать свою, едва перестал удерживать хелицерами дыру, как паутина упруго сомкнулась. В черных кругляшах, которых на морде у него восемь, загорелись красные точки. Но вот он наконец перестал топтаться снизу и замер, явно чего-то ожидая. Макс выдернул широкое седло, со свисающими по краям плетеными серебристыми ремнями. Кивнул мне сказав:

- Достань из сундука еще подушку и попону, а то рук не хватает.

Из-под купола раздались звуки словно лопались толстые нити. Я вскинул голову и закричал:

- Осторожно!

Сверху, придерживаясь задними лапами за паутины, тянущиеся из брюшка, скользят три паука размером с баскетбольный мяч. Макс отмахнулся небрежно:

- Попонки, это фиолетовые рулоны, а подушки - та хрень которая как подушки. Только с двумя ремнями... Это для тебя, вместо седла.

- Наверх смотри! - рявкнул я сжимая кулаки.

Уже два паука тянут к нему лапы, глаза сияют зловещим оранжевым светом. Крючки хелицер нацелены в голову. Но тот не глядя махнул рукой, гулко шлепнув по брюху ближайшего и тот закачался на нити, крутясь и беспомощно суча лапами. Эрл мельком глянул на них и увел «удочку» с ногой в сторону. Сказал с усмешкой:

- Не обращай внимания, это паучата. Все время жрать хотят. Взрослые то понимают, что только хозяин корм даст, а эти ко всем кидаются. Молочные еще, глупые совсем.

- Молочные паучата, - повторил я, чувствуя как реально хлопаю глазами. - Все ясно, чо. Молочко значит лакают... как щеночки. Песики блин!

К счастью ошибиться и вытащить из сундука что-то не то оказалось не возможным. Похоже это специальные хранилища оборудования. А усмешка Макса, на удивление, сейчас была обычной, даже добродушной. Никогда не думал, что он может просто улыбаться. Первоначальный страх прошел, и вытаскивая скарб, я наблюдал, как он дразнит юных арахнидов, размахивающих лапами в попытках ухватить вожделенную «морковку». И продолжал говорить:

- Конечно молочные. Пьют только то, что паучиха приготовит. У них переваривающего яда до первой линьки нет. У взрослых же четыре вида ядов: парализующий, обезболивающий, замедляющий и консервирующий. Ну и комбинируют они их знатно... А у этих только два: болевой и ужасный. В смысле дебаф ужаса вешает секунд на десять. Примерно на десять эльфу, а так многое зависит от массы тела, устойчивостей, времени и кучи еще всего... Гному не нужно этого знать.

Макс явно проделывал рутину: седлал паука, как видимо в средневековье, не прекращая разговора, седлали лошадей. Правда выглядит это куда экзотичнее. Сначала он дернул что-то под ногами, паутина разошлась, а его скаковой паук, только этого и ждал, выскочил как черт из табакерки, но эльф, как опытный тореадор отвел «удочку с ногой-морковкой, а сам шлепнул седло ему на спину, сразу же воткнув в специальный держатель и «удочку». Паук затанцевал пытаясь достать недосягаемую добычу, болтающуюся прямо «под носом», а Корхан в это время натягивал ремни, устраивал поправлял какие-то выемки и мешочки неведомого назначения. Слегка охреневая от этого шоу, я пробормотал:

- Ишь ты, обезболивающий яд даже. Прямо местная анестезия.

Корхан подтянул ремень уперев ногу в брюхо паука, и тот распластался, прижавшись к паутине.

- У них любой яд урон наносит, а этот напротив работает как лечилка... Если просто раз укусит. А вот если тяпнет сразу после замедляющего, то замедление усилится. А вот если укусит потом консервирующим, то если у тушки меньше 10 процентов жизни, сразу полностью уходит и перестает восстанавливаться выносливость. Так и готовят они «живые консервы». Ну что замер, садись вот сюда, - он похлопал подушку, пристроившуюся за седлом и добавил: