Эдуард Веркин - Место Снов

– Это самая интересная легенда, которую только довелось слышать челу. – Кипер протер очки и снова насадил их между глаз. – Когда-то давно, когда гоблины жили еще в том месте, в котором они и предназначены были жить, и все носили шляпы-котелки с перьями малиновки, рядом с одним гоблинским поселением завелся пиштако…

– Кто?

– Он ел гоблинов, – пояснил Кипер. – Подстерегал их в лесу и пожирал на месте, даже без прощания с родными, даже без последнего стихотворения из трех строк. Так вот, завелся и принялся поедать гоблинов без соли и без уксуса, и это никуда не годилось – он съел уже половину всей деревни, когда нашелся наконец храбрец, который смог бросить вызов этому воплощению зла и тьмы. Звали его…

– Пранешчарайя, – не вытерпел Зимин.

– Звали его Уррис. Он был из рода простых собирателей рос и рос в самых простых условиях…

Гоблин облизнулся, снял со стены сушеный мухомор и принялся жевать.

– Уррис связал веревку из лиан, поцеловал напоследок свою возлюбленную Гаррис и залез в дупло гигантского дуба, где по всем признакам проживал пиштако. В дупле было очень темно, но Уррис пошел и скоро вышел к логову самого чудовища. Пиштако сидел на камне и лакомился мозгом свежепойманного гоблина. Уррис выхватил нож и кинул в пиштако, но нож ничем ему не повредил, потому что чудовище так прогневило мироздание, что даже смерть от него отвернулась. Уррис не растерялся и кинулся на пиштако врукопашную, но тут пиштако подал голос и предложил Уррису следующее. Он предложил ему сыграть в одну игру…

– В какую? – спросил Зимин.

– В сказки. Надо встать друг перед другом и начать рассказывать сказки. Кто первым остановится или повторится – тот проиграл, если первым остановится пиштако – Уррис его съест, если первым остановится Уррис – то ничего не поделаешь. И они стали рассказывать сказки. Через три дня пиштако повторился, Уррис отрезал ему голову и стал первым царем гоблинов.

– Может, все-таки возьмете печатную машинку? – предложил Зимин.

– Таков обычай, – развел руками Кипер. – В обмен у тебя нет ничего интересного, а значит – сказки.

– А если я проиграю?

Гоблин многообещающе причмокнул.

– Твой выбор, – сказал он. – Хотя мы все-таки не звери, мы можем тебе предложить и альтернативу поеданию – три года полеводческих работ…

– Я подумаю. Но я должен убедиться, что мой конь жив.

– Изволь.

Кипер вывел Зимина из хибарки и в сопровождении почтительной толпы пересек картофельную поляну.

– Здесь у нас индустриальный сектор, – объяснял гоблин. – Идея очень проста. Мы берем лошадей, сажаем их в специальные колеса, эти колеса вращают насосы…

Зимин увидел колесо, наподобие беличьего, только вместо белки в колесе бежал могучий приземистый битюг. Зимин усмехнулся и подумал, что гоблины личности вполне гуманные – колдоперы, например, заставляли бегать в колесе несчастного Ляжку.

Где-то сейчас Ляжка, подумал Зимин. И еще подумал, что наверняка Ляжку прикончили какие-нибудь пустынные твари. И что сейчас Ляжка как ни в чем не бывало уже торгует себе американскими сигаретами и обжирается пирожками…

В другом колесе, поменьше, старался пони, в третьем изнемогала костлявая белая кобыла.

– И как ты можешь видеть, эти насосы извлекают из земли воду. Вода растекается вокруг и превращает пустыню в цветущий сад. Скоро превратит.

– Моего коня здесь нет, – сказал Зимин.

– Это кони, вставшие на путь исправления, – объяснил гоблин. – Сотрудничающие, так сказать, с администрацией, увидевшие свет в конце. А есть еще не совсем, так сказать, лояльные кони, злокозненные кони. С ними в данный момент проводится разъяснительная работа. Желаете взглянуть?

– Желаю.

– Тогда пожалуйте, чел.

Они обошли приспособления конной насосной тяги и оказались перед большим дощатым сараем с широкими воротами. Возле ворот стояли на страже два гоблина со старинными фитильными ружьями. Гоблины стали навытяжку и отдали подобие салюта, а может, это была даже честь.

Если только у гоблинов была честь.

– И вам не хрюкать, – неприветливо ответил Зимин.

– Откройте, – приказал гоблин Кипер.

Стража отвалила ворота, сразу запахло мужской раздевалкой при школьном спортзале. Запах был характерный, Зимин подумал, что подобный аромат надо закатывать в банки и продавать во Францию, для разгона тамошних анархистов. Хороший носкаин разгонит любого анархиста, это как пить дать, никакой рокфор тут и в подметки не годится.

– Прошу, – пригласил гоблин. – Изволь осмотреть.

Зимин заглянул в сарай и увидел Игги.

Игги был тоже заключен в колесо, только в отличие от уже виденных колес это было не деревянным, а железным. Позади колеса из земли торчала черная форсунка. Игги узнал Зимина и потянулся к нему сквозь решетку.

– Не хочет работать, – печально вздохнул гоблин. – Настоящий карбонарий, мы зовем его Гарибальди, сокращенно Гари. Обычно за неделю ломаются, а Гари уже две упорствует. А ну-ка, взбодрите его!

Стражник метнулся к форсунке и открыл кран. Со свистом вырвалась газовая струя, стражник подпалил ее ружейным фитилем, и в круп Игги полыхнуло злое синее пламя. Игги заржал и побежал по колесу.

– Принцип действия этого нехитрого устройства основан… – начал объяснять гоблин.

– Принцип действия мне ясен, – сказал Зимин.

– Но, несмотря даже на это, встречаются особо упертые особи, которые не желают поработать на благо. С такими приходится расставаться. Мне кажется, этот конь как раз из таких. А у нас такой недостаток в белковой пище…

И Кипер облизнулся еще раз.

– Я думаю…

Тут Игги заржал по-особому жалостно и стал бить копытами.

– Сказки, говорите? – спросил Зимин. – Ну, пусть будут сказки.

Зимин сидел в кресле на высоком помосте посреди картофельной площади и вспоминал передачу, виденную им на одном научпопканале. Там говорилось, что подобные состязания были характерны для многих древних народностей. Сказка раньше была единственным развлечением, и на ежегодных ярмарках устраивались не только состязания кулачных бойцов, но и состязания сказочников. Правда, проигравшего там не съедали. Победитель получал корову, проигравший получал по холке.

Времена прошли, мало что изменилось, думал Зимин.

Напротив Зимина в таком же кресле сидел главный гоблин Кипер. Он оказался из рода того самого Урриса и являлся основным сказочником поселения и в случае победы получал всегда самое вкусное – желудок проигравшего. Между Зиминым и Кипером стоял шахматный столик с часами. На каждую сказку отпускалось по полчаса, перерыв должен был быть не более двух минут, на это имелся секундант. Секундант объяснил правила.