Пирс Энтони - Воплощения бессмертия. Том 2 [Компиляция, сетевое издание]

Прячась в прибрежных кустах, Пэрри все время следовал за ними.

– Это было просто великолепно! – подумал он, приблизившись наконец к Джоли.

Та улыбнулась:

– Моя хозяйка того же мнения. Я объяснила ей всю важность нашего дела. Она совсем не в восторге от монголов, которые непомерной данью пускают крестьян по миру, и спрашивает, не хочешь ли ты, приняв обычный вид, погреться и отдохнуть у них в доме.

Наверняка здесь не обошлось без чьей-то подсказки! Однако Пэрри так устал и замерз, а путь до Франции казался таким бесконечным, что, прежде чем возвращаться, ему непременно надо восстановить силы. Возможно, отдохнув, он с помощью колдовства сможет получше отблагодарить семью девушки.

– Что ж, если она предлагает это искренне… – подумал Пэрри.

– Я рассказала ей, какой ты славный, – сообщила Джоли, все еще не покидая девушку. – Хотя умолчала о том, что ты монах.

Конечно, посещение монаха-доминиканца могло оказаться более чем некстати. К тому же, воспользовавшись приглашением крестьянки инкогнито, Пэрри не только не ставил ее семью в неловкое положение, но и оставался вне поля зрения Люцифера. Естественно, узнав о том, что одному «неверному» сообщению все же удалось прорваться, Повелитель Зла придет в ярость и непременно постарается проследить, как это произошло. И тогда лучше, если помощники Пэрри, да и он сам, останутся в тени…

Подняв утку с земли и засунув под мышку, по замерзшей реке девушка направилась назад, к своему дому. Кто бы поверил, что утка на самом деле была мужчиной, а девушка – призраком, который обитал в капельке крови на крыле этой утки… К счастью, никому и не требовалось ничего доказывать.

Приближался холодный зимний вечер, возле реки было тихо и безлюдно. Иллюзия оттепели рассеялась, оставив после себя лишь неровно застывший лед. Одна мысль о том, что скоро он окажется в тепле, придавала Пэрри новые силы.

Наконец они добрались до жалкого домишки с соломенной крышей, который утопал в глубоком снегу.

– Ой, а ведь мы совсем забыли про дрова! – вскрикнула Джоли.

– Ничего, с помощью магии я постараюсь сделать так, чтобы в доме всю ночь было тепло, – успокоил Пэрри. – Только сначала дай мне что-нибудь на себя накинуть, а то, приняв человеческий вид, я еще напугаю наших добрых хозяев.

– Почему бы тебе не надеть воображаемые одежды?

– Ты знаешь, они не очень-то греют…

Улыбнувшись, Джоли спустила его на землю.

– Тогда раздобудем одеяло.

С этими словами девушка скрылась в домике, из которого донесся приглушенный разговор – вероятно, она объясняла ситуацию своим близким. Вернувшись с лоскутным одеялом в руках, крестьянка протянула его Пэрри.

Как только он принял человеческий вид, его нагое тело мгновенно охватил холод, однако Джоли поспешила завернуть спутника в одеяло и открыть дверь.

Закутанные в такие же потертые шубы, как у девушки, там от холода жались друг к другу старик и старуха – ее родители.

Дочь обратилась к ним на родном языке. Оба понимающе закивали. Старики приняли Пэрри-за чужестранца, с которым она познакомилась и который мог расплатиться за ночлег. Как она объяснила им то, что он остался без одежды, Пэрри не знал.

– Наколдуй же скорее тепла, – шепнула Джоли.

Воспользовавшись своим волшебным талантом, Пэрри произнес заклинание, от которого стены и пол домика стали излучать тепло.

Джоли; а быть может, крестьянская девушка – Пэрри подозревал, что по мере необходимости они действуют по очереди – поднесла руку к стене, показывая, что она нагрелась. Последовав ее примеру, старики вскрикнули от удивления и радости – такое колдовство им явно пришлось по душе!

Их ужином оказалась жидкая каша и вода – похоже, монголов действительно не очень заботило, вымрет население покоренных ими земель от голода или нет. Однако с помощью магии Пэрри приправил еду, сделав ее более вкусной и сытной. Говорить особенно было не о чем – Пэрри не знал языка хозяев, поэтому иногда знаками обращался к Джоли за помощью. Похоже, она сказала им, будто ее спутник дал обет молчания. Пэрри снова оценил сообразительность Джоли.

Он вдруг понял, что чувствует себя почти счастливым, и догадался почему

– ведь он был среди простых людей, которые вели самую обычную жизнь. На минуту ему показалось, что он совсем не монах и что Джоли жива. Да и сама крестьянская девушка, сбросившая с себя тяжелую громоздкую шубу, в которой выходила на улицу, своей свежестью и молодостью так походила теперь на Джоли…

После ужина ничего не оставалось, кроме как улечься спать – тьма сгущалась, а свечи были, вероятно, слишком дороги, чтобы запросто жечь их. На минутку отлучившись из дома по нужде, Пэрри вскоре вернулся и устроился на ночлег в свободном углу. Старики занимали отдельную лавку, а девушка спала рядом с ними на соломенной подстилке.

Но когда в доме совсем стемнело, девушка молча подошла к Пэрри и дернула его одеяло. Неужели что-нибудь случилось?

– Нет, все в порядке, Пэрри, – беззвучно сказала ему Джоли. – Я просто пришла, чтобы побыть с тобой, как когда-то…

Пэрри открыл было рот, чтобы возразить, однако девушка поднесла к его губам палец. Ей не хотелось будить своих родителей.

«Не можешь же ты пользоваться ее телом и для этого! – беззвучно возмутился он. – И, наконец, я… я же монах!»

Распахнув его одеяло, девушка приникла к Пэрри – ее тело было жарким и таким женственным…

«Джоли! Что ты делаешь?!»

Впрочем, все было понятно без слов. Целых тридцать лет Джоли не могла любить его как земная женщина и теперь намеревалась наверстать упущенное. Вероятно, молодую крестьянку не пришлось долго уговаривать. Что ж, немногие девушки ее круга могли позволить себе такую добродетель, как целомудрие. В этом отношении сама Джоли когда-то представляла собой редкое исключение, да и то, наверное, благодаря тому, что встретилась Пэрри, еще не успев в полной мере расцвести.

Пэрри честно боролся со своей совестью и годами выработанной привычкой к воздержанию, однако в этой битве силы оказались слишком неравными. Он и раньше понимал, что не может устоять перед Джоли, теперь же на одну ночь она как будто ожила. Уступив наконец неистовому желанию, Пэрри принялся обнимать и целовать любимую со всей страстью, которая подавлялась в течение трех десятков лет. Джоли отвечала ему тем же. Их чувство друг к другу так долго оставалось под запретом, что они еще не скоро смогли расстаться…

Однако утром девушка, как ни в чем не бывало, спала в своем углу, а Пэрри оставался в своем. Если родители и догадались о том, что произошло ночью, то предпочли промолчать.

Улучшив при помощи магии завтрак, Пэрри разделил его с хозяевами и постарался отблагодарить их за гостеприимство. Вдобавок к способности отыскивать под снегом сухие дрова, Пэрри наделил девушку талантом торговаться и делать на рынке самые выгодные покупки. Эта наука тоже в большей степени основывалась на развитии ее природных возможностей, а не на колдовстве. Теперь уже девушка могла не опасаться, что ей подсунут плохой товар или откровенно обманут, и средства, потраченные на то, чтобы накормить гостя, вернутся сторицей.