Игорь Федорцов - Дождь в полынной пустоши [СИ]

— Она прибита. С вашей стороны, — посочувствовал Колин тщетности проделки.

В рядах зрителей открыто веселились.

— Но можете попытаться с другого края, — унгриец обвел мечом путь бега по крыше. — Я подожду…

Ему только и оставалось, чуть подождать. Убить противника Колин не мог. Пропадет баронство и земля. Пропадет статус. Именно изменение личного статуса он и добивался. Безызвестный новик из Унгрии это одно. Столичный барон с пятью акрами земли и усадьбой совсем другое. Измениться круг людей, куда он получит доступ как равный. Откроются многие двери, за порог которых его в нынешнем положении не пустят под страхом смерти. К его слову хоть немного прислушаются. К его умениям присмотрятся. И кто скажет, не станут ли они востребованы. Ради этого он подождет. Ведь его баронство только часть обязательного пути. Первая малая вешка на нем, ознаменовать пройденное. Скромная награда взбодриться и не свернуть с оставшейся части.

«Можешь мною гордиться,» — обратился он к серому горизонту в лохмотьях туч. Но кто там, за темной ниткой сошедшихся далей? А кого это касается? Только его. И никого больше.

Стоя на доске, в двенадцати саженях над землей и шести над острыми пиками ограды, не можешь и не позволишь себе рассеянности и невнимательности. Пока все глазеют на тебя, не время ли поглазеть на других? Людей часто выдают не действия, но желания и чувства. Кэйталин…

«Не её ли работу выполнил? Или Гё? И гранда все равно отправится в Анхальт. Моффет за сближение с пфальцем. Теперь у него развязаны руки. А у меня?»

Вокруг Сеона кружок. Вокруг Гиозо свой. Хорош союз, не сплотившись развалился.

— Время истекло, Гусмар, — объявил канцлер окончание схватки. — Вы признаны проигравшим. Ваш меч остается Поллаку. Так же вы обязаны выплатить тысячу штиверов…

— Золотом! — потребовал Колин. И вовсе не из каприза добавить унижений проигравшему противнику. — В трехдневный срок.

— Тысячу штиверов золотом, в трехдневный срок, — повторил Латгард за унгрийцем. — Вам, Габор аф Гусмар, запрещается находится ближе, чем на тридцать шагов к саину Поллаку. Запрещено и находится с ним в одной компании или помещении, без его на то письменного дозволения. Мечи не скрещены! — привел главный аргумент канцлер.

Гусмар выронил клинок, развернулся и ушел. Его не сопровождали. Потерпевших поражение жалеют, но не любят. И бояться больше чумы. Чума приносит смерть, а невезучесть приводит к краху жизни.

— Саин Маммар! — неожиданно окликнул Колин посланца инфанта.

Зашевелившаяся расходиться толпа передумала. Будет продолжение? Ах-ах-ах! Убийственный тальгарец и задиристый унгриец!

— Вы спрашивали, где я заработал свой шрам. Теперь отвечу. Вы поймете. Чиччиа. Кто-то сказал, бог любит троицу… Не в моем случае.

Стоявшие в отдалении не заметили ничего. Ближние подглядели, Маммар дернулся за оружием. Те, кто находились совсем рядом, наблюдали внезапную бледность прославленного поединщика. До ответа Маммар не снизошел, ограничился благодарственным полупоклоном и покинул место не состоявшейся схватки. Ему не за что пенять на Колина. Виконт цел и не вредим, ушел без единой царапины. Договоренность соблюдена.

— Колин, я принесу тебе пурпуэн! Холодно, — Янамари отважно ступила на доску.

— Весьма признателен, эсм, — не остановил её Колин. — Должен отметить, вы храбры.

Ему не любопытно что движило девочкой. Ответ известен. И он унгрийца совсем не радовал.

— Нашел? — вопрос прозвучал глухо. Человек за столом допивал и произнес слова в кружку перед последним глотком. Получилось потешно и тот кого спрашивали с удовольствием бы посмеялся, но выпивоха Оуф Китц. Мужчина широк в кости, крепкая голова тонула в широченных могучих плечах. Шеи как таковой почти нет. Лицо грубое, корявое. Абсолютно не мечта женщин.

— Раз плюнуть, — ответили Китцу. Ответчик — значительно моложе и хлипче. Сказали бы тонок да звонок. Внешность обманчива. При желании заглотит столько, сколько не предложат. Потому и звали — Удав.

— Не набивай себе цену. Когда ты так говоришь, значит, начнешь тянуть свои загребущие ручонки за подачкой. А запросы у тебя за семерых.

— В мыслях не держал ничего похожего, — наивно таращится Удав. Обмануть Китца — напрасно утруждаться. И опасно.

— Если бы они у тебя были, мысли.

— Обижаете.

— Кончай чесать. Выкладывай, чего нарыл. А то сродственник на том свете извелся свидеться с обидчиком.

— И не только он.

— Мне плевать на остальных. Но кумова поскребыша [65] Поскребыш — самый младший сын в семье. не спущу!

Удав уселся за стол, зыркнул в поисках второй кружки.

— Обойдешься, — Китц убрал кувшин с вином. Не просто убрал, спрятал под стол.

— Вот так всегда…

— Короче можешь? Без преамбулы поесть-пожрать.

— Коновала кличут Колин аф Поллак. Из Унгрии. Новик при Серебряном Дворе. За ним в столице никого.

— Это не тот, кому землица и титул дарены?

Все манипуляции с недвижимостью Китц отслеживал строго. Где недвижимость там и денежки. И не малые. Найдеться чем поживиться.

— Он самый.

— Не плохое место отжал. А говоришь никого. За красивые глазки отдарились?

— Гусмара-младшего умыл.

Китц только бровью повел, а Удав уже поторапливался сообщать.

— Мэтр Жюдо. Его работа.

— Чего первей?

— Ааа… Эээ… Жюдо, — сообразил Удав.

Одна минута пляски пальцев по столешнице, одна минута на осмотр углов помещения, одна минута ругани в полголоса. Процесс мышления проистекает по разному. У главы канальщиков так.

— Смекаешь? — хитрюще подмигнул Китц.

Не дал бог Удаву смекать. Прикажи — сделает. А сам…

— Не прост малец, а? — рассуждал Китц и собственные рассуждения ему очень нравились. — Первым тронул Крюка с хлопцами. Двоих убрал, а Крюка пожалел. Зачем? Донести до босяцких масс о своем благородстве? Чушь! Затем убрал троих наших и опять одного оставил в живых. Свидетеля? Фигу! Следующими четырех псарей, а на пятом смилостивился. Совесть заела? Еще раз фигу! Потом прибрал пятерых, но оставил покалеченного Беса. А прежде, на той же улице с ним не споткнулись ни двое, ни трое, ни четверо. Ему определенно требовалось шестеро. И он их нашел. Спроста ли?

— Ищет встречи? — допер Удав.

Китц задумался. Думать помогал хороший кусок копченого сала.

— Сколько он в городе?

— Ден десять.

— Неплохо продвинулся? За декаду-то? Коронный барон. С землицей на Каменном Холме.

— Прыткий, курвенок, — согласен Удав.

Второй кусок сала означал второю волну размышлений.

— Пригласи-ка ты его в Веретенницу, — попросил с усмешкой Китц. — Мальца разумеется.

— А как же Хармс? Я уже с Шилом договорился.

— А чего мне с покойника? Завещание разве? — необычайно повеселел канальщик. — А Шило еще притгодиться.