Джена Шоуолтер - Темный поцелуй

– В самом деле? – изумилась Анья. – Хочешь, чтобы я побрилась, как сексуальный воитель Вин Дизель?

Кто такой этот Вин Дизель? И почему Люсьену вдруг захотелось уничтожить его? Он клацнул челюстью:

– Да.

– Если я это сделаю, ты позволишь мне помочь сегодня?

Судя по звучащему в ее вопросе рвению, она в самом деле готова побрить свою очаровательную головку налысо. Очевидно, волосы ничего для нее не значат. Люсьена удивило такое полное отсутствие тщеславия.

И почему это внушило ему еще больше любви к ней?

– Нет, – отрезал он.

– Ну что ты за язва такая, – проворчала она. – Ладно, знаешь что? Я уже побывала в тех туннелях. Охотники там долго пробыли. И у них имеются пленники.

Каждый мускул его тела напрягся.

– Во-первых, ты отправилась внутрь без моего позволения, подвергнув опасности и себя, и мою миссию.

– Послушай, сладенький. – Теперь в ее голосе звучал гнев. – Что бы ты обо мне ни думал, я могущественное создание и сама решаю, подвергать себя опасности или нет. Кроме того, тебе бы надо радоваться, что я побывала в туннелях. Если бы они меня поймали, то избавили бы тебя от необходимости убивать меня.

– Во-вторых, – пропустив ее слова мимо ушей, продолжил Люсьен, с трудом цедя слова – до такой степени ему сдавило горло, – у них есть пленники?

– Угу. Двое.

Он наконец посмотрел на Анью – и мгновенно об этом пожалел. Одетая в белое платье из тонкой, прошитой золотыми нитями материи, она казалась еще прекраснее, чем ему запомнилось. Залитая светом луны и окруженная изумрудной зеленью, она казалась древней королевой, сошедшей со страниц книги сказок.

Пряди на затылке собраны в высокую прическу, остальные свободно струятся по плечам, моля о его прикосновении. Тело Люсьена захлестнула сокрушительная волна желания.

– Кто они? – сдавленно спросил он.

– И ни слова о моем внешнем виде?

– Нет.

При виде ее Люсьену показалось, что он все же вступил во врата рая. Грудь сдавило так сильно, что сердце едва не перестало биться.

– Действительно, незачем было и стараться, – проворчала Анья. – Твоя реакция была бы такой же, даже если бы я весила девятьсот фунтов, пахла канализацией и разгуливала в мусорном пакете вместо платья.

– Пленники, – мрачно напомнил он.

Она пожала изящным плечиком, и легкая ткань поползла вниз по руке до локтя, обнажая дюйм за дюймом кремовую кожу. Неужели это… о, великие боги, так и есть. Люсьен рассмотрел очертание ее полной груди. Ему так сильно захотелось припасть к ней ртом, что заломило зубы.

– А что с ними? – спросила она. – Они смертные.

Люсьен испытывал искушение предложить Кроносу собственную душу, если бог пощадит Анью и позволит ему лизнуть ее. Одно-единственное касание языка. Это все, что ему надо. Пожалуйста.

– И что еще?

Ее пухлые губы медленно изогнулись в улыбке.

– Эти люди могут обладать информацией, которую вы так упорно разыскиваете. Больше ни о чем меня не спрашивай, все равно не скажу. Ты не удосужился даже похвалить мое платье, а мне стоило огромных усилий его украсть.

– Воровать нехорошо. Но оно… миленькое. – Какое преуменьшение! Ложь! Платье идеально ей подходит. А еще лучше оно смотрелось бы на полу его спальни. «Что за дурацкая мысль!»

– Им известно про ларец Пандоры?

– Сказала же, тебе не узнать от меня больше ни слова, – гневно огрызнулась Анья. – Не следовало говорить, что платье миленькое. Предполагалось, что ты велишь мне его снять, поскольку без него я выглядела бы лучше. Люсьен, клянусь богами, что я вот настолько близко… – она свела два пальца вместе, – чтобы поставить на тебе крест. Так близко!

«Не обращай внимания на ее слова». Он готов побиться об заклад, что пленникам что-то известно о ларце Пандоры. Да, эта тема куда более безопасна. Зачем бы иначе охотникам их запирать? Прищурившись, Люсьен посмотрел на туннели. Нельзя рисковать и навредить пленникам. А ему хотелось не только спасти невинные жизни, но и завладеть их знанием.

– Ты сплошное разочарование! Уж лучше бы снова попытался убить меня, чем игнорировать.

Он со вздохом перевел взгляд на окружающие их заросли. Воины по-прежнему ждут его сигнала, гадая о причине задержки. Не сказав Анье ни слова, он телепортировался к Парису и Страйдеру, попросил их быть осторожнее со смертными пленниками и сообщил, что ему требуется еще несколько минут. Затем проделал то же самое с Аманом и Гидеоном.

Все воины, за исключением предсказуемо молчаливого Амана, стали ворчать.

Люсьен перенесся обратно к Анье. Он упал на нее сверху, испытав невероятное наслаждение от прижатого к нему теплого тела и от соприкосновения ее округлых грудей с его торсом.

«Мог бы приземлиться рядом с ней!» Да, мог бы, но не захотел. И добился, что она не сбежит. По крайней мере, именно такое объяснение он для себя придумал.

– Почему бы тебе немного… м-м-м. – Голос ее затих, и она застонала от удовольствия и полуприкрыла глаза, так что от ресниц на щеках появились остроконечные тени. – Хочешь перепихнуться?

«Да», – мысленно ответил он, но вслух произнес прямо противоположное:

– Нет. Жди здесь.

Он телепортировался в свою спальню в крепости Будапешта, унеся с собой ее раздраженные протесты. В продолжение наложенного на Мэддокса проклятия смерти, казавшегося бесконечным, остальным воинам приходилось каждую ночь приковывать его цепями к кровати, чтобы удержать от взрыва неконтролируемой жестокости и самим не подвергаться риску.

Когда проклятие было снято, Мэддокс хотел уничтожить оковы, но, как ни старался, ничто не сумело расплавить или сломать цепи, созданные богами. Не в силах избавиться от них, отказываясь заковать в них Аэрона и опасаясь, как бы их не нашли охотники и не воспользовались против самих Владык, Люсьен хранил их в своей спальне.

Вытащив цепи из шкафа и спрятав в карман ключ от них, Люсьен прикрепил два конца к столбикам кровати, а остальные два оставил открытыми и наготове. После чего вернулся к Анье, исполненный решимости. Она не двинулась с места, и он снова приземлился на нее сверху.

Она тут же обхватила его ногами за талию и провела своим горячим язычком по его шее.

– Что бы ни было причиной твоего нынешнего непристойного поведения, я от всей души одобряю.

Член Люсьена пробудился к жизни, наполняясь и набухая, разжигая в теле огонь страсти. Внезапно он почувствовал такое сильное желание, какого никогда не испытывал прежде. Женщина, которую он хочет и о которой в последнее время денно и нощно мечтает, извивается под ним, гладит его руками и, как и он, стремится к большему.

«Один поцелуй. И все на этом».

Люсьен не знал, была ли то его собственная мысль или слова демона, но в одном не сомневался: начав целовать Анью, не сможет остановиться. Просто целовать эту женщину представлялось ему куда более возбуждающим, чем овладевать другой. Даже если бы время и место были подходящими, лучше не связываться с той, которую вскоре придется убить. «Не позволяй истории повторяться. Положи этому конец».