Джена Шоуолтер - Темная ночь

Эшлин смеялась вместе с Мэддоксом, дразнила его, но во всем ее поведении сквозило тихое отчаяние, какая-то непонятная тоска, причину которой он не находил. Мэддокс не давил на нее. У них было время. Впервые он думал о времени как о своем союзнике. «Возможно, она не знает, что приручила меня, – решил он. – Приручила демона, и теперь мы оба существуем для того, чтобы доставлять ей удовольствие».

– Что-то не так, любимая? – спросил Мэддокс. – Расскажи мне, и я все исправлю.

– Почти полночь, – дрожа, ответила Эшлин.

«Теперь я все понял», – решил Мэддокс. Он наклонил голову, чтобы взглянуть ей в глаза. Они сидели на краю его постели, и он взял ее за руку. Нежные черты лица девушки озарял лунный свет, позволяя мужчине видеть, что оно выглядит обеспокоенным.

– Все будет хорошо, – пообещал он.

– Я знаю.

– Это почти не больно, клянусь, – уверил ее Мэддокс.

Эшлин тихо хихикнула и произнесла:

– Врешь.

Ее смех согрел его.

– Я хочу, чтобы эту ночь ты провела в другой комнате, – сказал мужчина.

Эшлин покачала головой, и Мэддокс ощутил, как кончики ее волос щекочут его руку.

– Я останусь с тобой, – возразила она.

Мэддокс, услышав в ее голосе решимость, обреченно вздохнул.

– Ладно, – согласился он, подумав, что не позволит себе как-то реагировать на удары, не издаст ни звука, не двинет ни одной мышцей, умрет с улыбкой на лице. – Мы будем…

Но договорить он не успел – в комнату вошли Люсьен и Рейес, еще более мрачные, чем обычно. Мэддокс удивился, увидев, в каком они настроении, но решил ничего у них не спрашивать в присутствии Эшлин. Он не хотел наваливать на нее еще больше проблем, ведь ей и так придется присутствовать при его убийстве.

Мэддокс быстро поцеловал Эшлин в губы. Она обхватила его голову, заставляя сделать поцелуй более глубоким. Ее движения были резкими, полными отчаяния. Мэддокс позволил себе задержаться еще на секунду. «Боже, – подумал он, – как я люблю эту женщину».

– Мы закончим с этим завтра, – пообещал он.

«Завтра… – пронеслось в его голове, – не могу дождаться».

Мэддокс лег на хлопковые простыни и придвинулся к изголовью кровати. Рейес сковал его запястья, а Люсьен – лодыжки.

– По крайней мере, отвернись, когда они начнут, – попросил он Эшлин.

Девушка грустно улыбнулась, присела рядом с ним и нежно, едва уловимо, провела рукой по его щеке.

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, – произнесла она.

– Да, – ответил Мэддокс, понимая, что ничто за всю его долгую жизнь не доставляло ему такой радости, эта женщина оказалась настоящим чудом. – И ты знаешь, что я буду любить тебя вечно и даже дольше.

– Послушай, Мэддокс, – попросила Эшлин. – Не вини в этом никого, только меня, ладно? Ты уже достаточно страдал, даже больше, и я, женщина, которая тебя любит, просто обязана спасти тебя. Знай, что я делаю это по доброй воле, потому что ты для меня важнее собственной жизни. – Она снова поцеловала его, но на этот раз очень быстро, и встала с кровати, а затем повернулась к Люсьену и Рейесу и произнесла: – Я готова.

Мэддокс сдвинул брови от недоумения и ощутил, как в его душу закрадывается ужас.

– К чему готова? За что я должен тебя винить? – стал спрашивать он.

Рейес достал меч, и все присутствовавшие услышали, как просвистело лезвие. Ужас, который испытывал Мэддокс, все возрастал.

– Что происходит? Скажите мне. Немедленно, – потребовал он.

Но никто не произнес ни слова, а Рейес подошел к Эшлин.

Мэддокс напрягся, и цепи натянулись.

– Эшлин, – попросил он, – выйди из комнаты. Уходи из спальни и не возвращайся.

– Я готова, – снова прошептала она. – Может, нам лучше пойти в другую комнату?

– Эшлин! – зарычал Мэддокс.

– Нет, – возразил Люсьен. – Ты же хотела всепоглощающей жертвы, помнишь? Ему придется смотреть, чтобы он понял, на что ты пошла ради него.

Эшлин полными от слез глазами взглянула на Мэддокса.

– Я люблю тебя, – произнесла она.

В этот миг Мэддокс понял, что они задумали. Он начал рваться, сражаясь за свободу, выкрикивать ругательства, которые не посмел бы произнести даже Парис. При этом по его щекам катились слезы.

– Нет! – кричал он. – Не делайте этого. Пожалуйста! Не делайте. Ты нужна мне Эшлин. Рейес, Люсьен, пожалуйста. Пожалуйста!

Рейес замешкался и сглотнул. А затем он размахнулся и ударил Эшлин мечом в живот.

Мэддокс закричал и стал рваться так сильно, что металлические кандалы прорезали его мясо до кости. «Если он продолжит в том же духе, – подумал Люсьен, – то останется без кистей рук и стоп». Но Мэддоксу было все равно. Для него имел значение только один человек, и этот человек умирал у него на глазах.

– Нет! Нет! Эшлин! – кричал он.

Из живота девушки лилась кровь, красной лужей растекавшаяся по ткани футболки. Эшлин сжала губы, каким-то чудесным образом умудрившись не проронить ни звука и остаться на ногах.

– Я люблю тебя, – повторила она.

Рейес ударил снова. С каждой новой раной Мэддокс чувствовал, как его связь с полуночью ослабевает. Ему казалось, будто невидимые цепи, сковывавшие его на протяжении тысячелетий, медленно разваливаются. Но он хотел, чтобы они вернулись, жаждал быть рядом с Эшлин.

– Эшлин! Рейес! Прекратите! – кричал Мэддокс, не скрывая того, что рыдает от беспомощности и злости. Ему казалось, будто он сам умирает, хотя в действительности он был сильнее, чем когда-либо. – Люсьен, заставь их остановиться.

Смерть опустил глаза и ничего не произнес.

После третьего удара Эшлин упала и закричала. «Нет, – подумал Мэддокс, – это кричу я, а она лишь стонет».

– Совсем не больно, – выдавила из себя девушка. – Как ты и говорил.

– Эшлин, – позвал Мэддокс. В его голосе слышались одновременно отчаяние, ярость и жестокость. – О, боги! Нет! Эшлин. Почему вы делаете это? Рейес, остановись. Ты должен остановиться!

Эшлин посмотрела в глаза Мэддоксу, и в ее взгляде было столько любви, что он присмирел.

– Я люблю тебя, – произнесла она.

– Эшлин! Эшлин! – звал он, и кандалы еще глубже впивались в его тело. – Держись, красавица. Просто держись. Мы вылечим тебя. Мы дадим тебе тайленол. Не беспокойся, не беспокойся. Рейес, прекрати. Не делай этого. Она же ни в чем не виновата.

Однако Рейес не послушался его, а, наоборот, вонзал меч в тело Эшлин снова и снова. Ее глаза закрылись. А затем Рейес остановился. Сглотнул. Посмотрел на потолок, а после перевел взгляд на все еще хранившего молчание Люсьена.

– Не забирай ее, – вскричал Мэддокс. – Пожалуйста, не забирай ее.

Наконец Рейес нанес шестой удар.

– Эшлин! – позвал Мэддокс. Вокруг теперь уже безжизненного тела девушки растеклась лужа крови. Из глаз Мэддокса продолжали литься слезы, а сам он не переставал вырываться и ощущать, как тает его связь с полуночью. – Зачем? Зачем? – спрашивал он.