Марго Генер - Сердце Черной Пустоши. Книга 1

Он тоже сделал шаг назад и повернул перепачканное лицо к окну.

Я опустила руки, положив ладони на юбку, и сказала со вздохом, какой бывает после истерики:

– Виконт, почему вы принесли… Почему я у вас в каюте?

– Она была ближе всего, – ответил он, глядя на проплывающие за окном волны. – До вашей было слишком далеко бежать, а вы были в опасности.

Мокрая, после окунания в бочку, одежда остыла и стала неприятно холодить кожу, а меня начало потряхивать. Но уже не от страха, а от сырости, которая быстро проникла в самую душу.

Простучав дробь зубами, я проговорила:

– Холод-дно.

Виконт вскинулся. В его руке откуда-то взялся халат, он быстро приблизился ко мне и на секунду замер, словно решает, как дальше с ним быть. Потом сунул мне в руки и сказал:

– Вот, пока наденьте это. А я принесу что-нибудь из ваших нарядов.

Он ужом шмыгнул к двери и скрылся, а я осталась возле бочки в меленькой комнатке, которую приспособили для омовения виконта.

Когда де Жерон ушел, я бегло осмотрела каюту, выискивая уголок, где можно переодеться.

Она оказалась значительно меньше моей. Комната для омовения, скорее, кладовка, где раньше хранили рыболовные снасти, а под купальню переделывали в спешке. Поэтому кое-где на стенах остались крючки для сушки рыбы. Пол деревянный, окон нет и в омывальной полумрак.

Вспомнив, как в такой же комнате в моей каюте мелькал призрак Вивьен Ру, я передернулась. По спине пробежал холодок, а я поспешила выйти в спальню.

Она оказалась ненамного больше купальни, но, к счастью, с двумя большими окнами. Обстановка по-мужски суровая – простая кровать на одного человека, при ней тумбочка, на которой по размеру разложены три метательных ножа. У окна стол с графином и двумя стаканами.

В мокрой одежде стало совсем холодно. Я покосилась на купальню, где можно было бы переодеться, но страх перед призрачной невестой заставил отступить еще ближе к окну, откуда льется родной и спасительный свет.

Еще пару оглядела комнату и поняла, что придется разоблачиться прямо здесь.

Быстро расшнуровав завязки корсета на животе, я стянула с плеч мокрые рукава. Когда платье скользнуло вниз и осталось на полу бесформенной кучей, я сунула руки в рукава халата.

Он оказался огромным потому, что сшит на виконта, и мне пришлось закутаться в него, как в одеяло. Некоторое время я стояла и таращилась в купальню, где в темноте видны очертания бочки.

Когда вспоминала, как виконт сунул меня в нее головой, становилось страшно и обидно. Но потом в памяти всплывала его широкая грудь, в которую упиралась рыдая, и обида превращалась во что-то, что пока объяснить не удавалось.

Я вздохнула и подошла к столу. Налив воды в стакан, обернулась к окну и с изумлением обнаружила виконта, который стоит со свертком одежды и смотрит через стекло прямо на меня.

Я застыла, а де Жерон вздрогнул, словно опомнился, и толкнул дверь.

Когда вошел, я медленно поставила стакан, а он протянул сверток, почему-то отводя взгляд.

– Вот, – сказал он. – Надеюсь, я правильно подобрал. В ваших одеждах только морской дьявол разберется.

Я нерешительно приняла одежду, прижав ее к груди, как младенца. Выждав пару секунд сказала:

– Спасибо.

– Пожалуйста, – коротко ответил виконт, все еще глядя куда-то в сторону.

– Виконт? – произнесла я.

– Да, миледи?

– Что вы делали возле каюты? – спросила я слегка гнусавым голосом, который еще не пришел в норму после бочки и рыданий.

Де Жерон нахмурился, но я заметила, как уши стали чуть розоватыми.

– Стоял, – ответил он.

– И долго вы там стояли? – снова поинтересовалась я, боясь услышать ответ.

Виконт неожиданно повернулся. Взгляд впился в меня, словно намеревается прожечь насквозь, и я отшагнула под его напором. Его кулаки сжались, на скулах заиграли желваки, но я собрала смелость в кулак и снова спросила тихо:

– Ответьте мне, как долго вы стояли у окна?

Ноздри виконта раздулись, он набрал воздуха, чтобы ответить, но неожиданно выдохнул и метнулся к выходу, плотно прикрыв за собой дверь. А я осталась в одиночестве, закутанная в его безразмерный халат со свертком одежды в руках.

Осознание, что де Жерон смотрел на меня, пока переодевалась, вызвало бурю эмоций, которые рвались наружу и искали выход. Сердце заколотилось, по телу прокатилась волна жара, а щеки вспыхнули, как в парной у Бенары в бане.

– Он за мной наблюдал… – прошептала я, впиваясь пальцами в сверток. – Видел меня обнаженной. Снова…

Во рту пересохло. Предстать перед чужим мужчиной нагой показалось хуже нападения гигантских креветок. Но когда с ужасом поймала себя на мыслях, недостойных приличной леди, из груди вырвался стон.

– Он ужасный человек, – проговорила я себе и отбежала в угол, где обзор из окна не возможен. – Он… ужасный.

Косясь то на окно, то на купальню, то на дверь, куда в любую секунду мог войти виконт, я скинула халат и судорожно принялась натягивать одежду, которую принес.

К глубокому удивлению, де Жерон оказался знатоком женского гардероба потому, что в свертке оказалось все, что требуется для полного переодевания леди. К платью весьма скромного покроя. которое Бенара сложила специально для выхода в город, чтобы жители Черной Пустоши, не приведи боги, не сочли меня распутной, прилагалось остальное. Корсет с мягкой подкладкой, две нижние юбки, камиза, чулки и даже пояс к ним.

Когда разглядывала их, представляя, как виконт рылся в моих вещах, подбирал одно к другому и ругался на весь женский род за обилие бантов и рюшей, щеки вновь запылали. Но вместе со стыдом возникло чувство злорадства.

– Так вам и надо, виконт де Жерон, – проговорила я нервно и встряхнула платье.

Чулки и остальные дополнительные элементы гардероба полетели на пол, а я быстро распахнула халат, оглядываясь и вертя головой, как шпион во вражеском лагере.

В ворохе одежды разыскала камизу и быстро натянула на себя. Потом влезла в корсет и стала шнуровать. Но этот корсет, в отличии от тех, что ношу обычно, завязывается сзади, и самой его надеть почти невозможно.

Несколько минут я безуспешно боролась с веревочками. Злость на швею, которая зачем-то изготовила такой корсет, росла, как и гнев на Бенару, положившую его в саквояж. И на виконта. Я ковырялась, заламывая руки и изворачиваясь, как акробатка, но шнуровка не поддавалась.

В конце концов, махнула рукой и отказалась от мысли его надевать.

Вновь оставшись в одной камизе, некоторое время глазела на чулки, потом все же натянула. Они красиво облепили ноги, а пояс не дал им сползти до колен.

– Если бы вы, виконт, сейчас это увидели, точно бы захлебнулись слюной, – пробормотала я злорадно.

И тут же хлопнула себя по губам, запоздало поняв, как распутно и неподобающе это прозвучало. Жгучий стыд прилил к щекам, а жар растекся до самой шеи.