Марго Генер - Сердце Черной Пустоши. Книга 2

Рамина осеклась и испуганно присела в книксене, ойкнув.

– Я много болтаю? – спросила она.

– Нет-нет, продолжай, – попросила я растерянно.

– В Черной Пустоши есть древний, самый священный обычай! – заговорщицким тоном произнесла Рамина, предварительно оглянувшись и убедившись, что малый зал, через который идем, пуст. – В самое темное время суток, когда полночь уже миновала, а до рассвета еще далеко, женщина идет в свою Нефритовую комнату и делает для своего господина амулет на крови!

– На чьей крови? – ахнула я.

Служанка презрительно нахмурилась.

– Слабачки или те, кто недостаточно любит и ценит мужа, рубят голову черному петуху, а истинные жены, верные и смиренные, используют для этого собственную кровь!

Я облегченно выдохнула, подумав, что порезать свой палец мне несравненно легче, чем обезглавить ни в чем не повинную птицу.

– А почему шепотом, Рамина? – спросила я, сама невольно переходя на тихую речь.

Глаза камеристки блеснули, что значит, сейчас-сейчас, дайте нагнать страху. Я, оглянувшись по сторонам, кивнула.

– Такой амулет по силе равен божественной броне! – шепнула Рамина. – Да что там, броне! Он во многом превосходит силу самих богов! Ведь ни одна сила в мире не сравнится с силой верности благочестивой жены, так нас учит Черная Пустошь! Амулеты, изготовленные в древности, согласно этому ритуалу, отводили от воинов все вражеские стрелы на поле боя! Воин мог стоять один против целой армии, и ни одна стрела не попадала в цель!

– Это легенда? – насторожившись, спросила я.

– Это чистая правда, принцесса! – с жаром воскликнула Рамина. – Вы уже знаете, что все ритуалы Черной Пустоши играют огромную ценность, а все наши законы и традиции писаны кровью! Так вот ритуал изготовления этого амулета позволяет пролить кровь заранее, чтобы потом ее не пролилось ни капли!

– И сейчас женщины тоже изготавливают такие амулеты мужьям? – спросила я.

– Это древнейшее знание, – уклончиво ответила Рамина. – Меня научила прабабка, которая, несмотря на запреты, хотела, чтобы ее правнучка обладала знанием рода! Другие уже не помнят… или не хотят помнить… Но наша семья всегда была истинными детьми Черной Пустоши!

– Я заметила твое рвение и осведомленность, Рамина, – похвалила я вмиг зардевшуюся камеристку. – Но почему ты упомянула о каких-то запретах?

– Знание древнее, принцесса, очень древнее, – вновь замялась Рамина, и я поняла, что девушка чего-то не договаривает. При этом камеристка снова оглянулась, и показалось даже, что втянула голову в плечи, словно опасается чего-то.

– Говори, не бойся, – попросила я ее. – Мне можно доверять. Что бы там ни было, я тебя не выдам.

– Для ритуала необходима магия! – выпалила Рамина и зажала рот рукой.

– Но ведь в Пустоши она запрещена! – ахнула я.

– Вот именно, принцесса, – грустно согласилась камеристка. – Запрещено не только заниматься магией, но и говорить с кем-то о ритуалах.

– Не волнуйся, я не выдам тебя, – напомнила я и девушка благодарно присела в книксене.

В зал вошли несколько лакеев в белоснежных перчатках, и, поклонившись, вышли через другую дверь.

– Ну, скоро уже кухня? – спросила я, желая перевести тему, пока вокруг столько лишних ушей.

– Еще один коридор, принцесса, затем направо, и мы у цели, – облегченно сообщила девушка, которая, должно быть, поняла, что подвергла себя опасности, говоря со мной о запретных вещах, и сейчас, скорее всего, проклинает себя за собственную болтливость.

Чтобы немного отвлечь Рамину от невеселых мыслей, я спросила:

– А во дворце слышали о том, что его высочество собирается в Эльфарию и на какие-то рудники?

– На восточные, принцесса, – не задумываясь, ответила Рамина. – Как не слышать, это же планировалось очень давно. Но теперь-то мы спасены, теперь у нас есть вы, а значит, и наш обожаемый правитель останется дома.

– Почему ты так думаешь? – осторожно спросила я, стараясь не выдать себя, дрогнув голосом.

– Как же, принцесса! – воскликнула, всплеснув руками, Рамина. – Да какой же мужчина уедет от такой молодой и красивой жены? Тем более, новобрачной, когда и месяц со свадьбы не прошел! У нас его называют сладким месяцем, принцесса, и традиции не позволяют разлучаться во время него!

Я нахмурилась, а Рамина, не заметив перемены в моем настроении, продолжила:

– Да этого и не требуется! Где ж это видано, чтобы молодые вздумали разлучаться сразу после свадьбы.

Показалось, что Рамина говорит об этом с каким-то затаенным торжеством и радостью. Но подумав немного, поняла, что радость эта вполне обоснована. Со слов Рамины, весть о пребывающем дома правителе должна устрашить врагов на тысячи миль вокруг, поэтому ее воодушевление понятно.

Я хотела еще расспросить Рамину о ритуалах и истории Черной Пустоши, в которой, как оказалось, раньше жили сильные маги, которые могли создавать амулеты невероятной силы. Но по ударившим в ноздри запахам съестного и по забившему над ухом крыльями дракончику, поняла, что мы почти у цели. А когда услышала из-за высокой двери знакомое «Ах вы, дуболомы! Я вам покажу, где гаки зимуют! Во имя уважаемого господина Дэйви Джонса и всех богов Чегной Пустоши!», лицо озарила улыбка.

Тонкий, как жердь, и такой же высокий Висьен, отчаянно жестикулируя и размахивая белоснежным кухонным полотенцем, будто флагом, восклицал слова приветствия в мою честь, а толстенький Люсьен просто скакал вокруг, как мячик, хлопая при этом в ладоши.

Стоило мне появиться на пороге кухни, как два голоса с характерной интонацией юго– восточного наречия, певучего, из-за растягивания гласных и с заменой «р» на «г», чуть не в один голос воскликнули:

– Девочка! Догогая девочка! А вот и ты!

Я улыбнулась, шутливо приседая в книксене. В Лаудании и Висерте, откуда, судя по всему, знакомые с корабля, повара, живет легкий, знойный народ, частенько пренебрегающий нормами этикета. Жители Лаудании настолько темпераментны, что многие правила хорошего тона, принятые в землях соседей, просто не в состоянии понять, а у висертцев и вовсе отсутствует обращение на "вы" и разные придворные церемонии.

– Оголодала! – воскликнул Висьен, всплеснув длинными руками. – А мы знали, знали, что ты нас не забудешь! И не сможешь с нами гасстаться. И вот, мы здесь, в твоем новом двогце, пытаемся хоть немного навести погядок сгеди здешних повагов!

Я, тепло улыбаясь, окинула взглядом остальных вмиг нахмурившихся поваров, поварят и кухарок, но Висьен с Люсьеном, немедленно взревновав, увлекли меня к дальнему столу. Спустя несколько секунд на него взгромоздили блюда, кастрюли, миски, кубки и чашки с аппетитно дымящимися напитками.

Диларион тут же соскользнул с плеча. Ковыляя на коротеньких ножках и хлопая крыльями, как самая обыкновенная курица, ринулся к ванильному пудингу. Глядя на нетопыря, я успела подумать о том, как хорошо, что Морской Бык остался на корабле, – суровый и неожиданно сентиментальный морской волк вконец разбаловал бы малыша.