Елена Ляпота - Светлый оттенок тьмы

Вещей у неё оказалось немного. Ромул пересмотрел все и выбросил половину. Затем указал пальцем на Вишанку и сказал:

— Эту мерзость оставь здесь.

— Это подарок отца, — возразила Кьяра, прижимая змейку к груди, — я без неё никуда не пойду.

— Ты хочешь, чтобы я открутил ей голову?

— Нет, — в ужасе прошептала Кьяра.

— Тогда позаботься о том, чтобы я больше не видел эту гадкую рожу.

Вишанка юркнула в вырез платья, со страху оцарапав кожу. Небольно, но на груди выступили капельки крови. Ромул как-то странно посмотрел на Кьяру, фыркнул и взобрался в седло.

— Полезай на лошадь, — кивнул он на кобылу, привязанную к крыльцу.

Кьяра перекинула через седло узелок с вещами и с трудом, путаясь в длинных юбках, вскарабкалась на спину лошади.

— Ты ещё и неуклюжая, — сказал Ромул.

Кьяра мысленно пожелала ему свалиться под копыта коня — так, чтоб внутренности полезли наружу, но промолчала и нехотя отправилась вслед за ним.

Как ни странно, они вернулись в замок отца. Кьяра с болью рассматривала некогда родные стены. Всё изменилось до неузнаваемости.

Двор был старательно вычищен от всякой растительности, хотя раньше повсюду были клумбы, поросшие голубыми васильками и маками. Больше они нигде не росли. Отец заботился о цветах едва ли не больше, чем о своих девках-дивницах. Теперь же вместо клумб была вытоптанная до глади земля.

На окнах второго этажа вместо развевающихся штор виднелись железные решётки. А сам замок выглядел мрачно. Но в нём явно кто-то жил. Она заметила круглые румяные лица, с любопытством выглядывавшие из окон. Новые слуги?

— Что застыла? Слезай!

Ромул стянул её с лошади и поволок внутрь замка. Швырнул на лавку и схватил двумя пальцами за подбородок.

— Будешь послушной девочкой, я тебя не стану трогать.

Но знай — я ненавижу, когда мне перечат.

Кьяра сглотнула противный комок, подступивший к горлу, и вымученно кивнула.

— Вот и славно!

Какое-то время Ромул держал слово. Кьяра вела себя тихо, почти не покидая комнаты, выделенной ей на первом этаже. В комнате было лишь одно небольшое окошко под самым потолком, и постоянно царил полумрак, однако ей нравилось. Она уж точно не смогла бы жить на втором этаже — там, где некогда была комната её родителей, а также её собственная, полная тягостных воспоминаний о счастливом детстве.

Кьяра до сих пор не могла заставить себя даже ступить на лестницу…

Однако спокойствие длилось не долго.

Она была в саду, когда Ромул позвал её — всё таким же ледяным и равнодушным голосом, как и всегда, и велел собираться.

Кьяра побоялась спросить у него, куда они едут, а дядя молчал, лишь изредка поглядывая на неё всё тем же странным взглядом.

Они ехали через поля, и Кьяра с любопытством глядела по сторонам. Поля тоже изменились. Они казались пустыми. Бесконечное море жёлтых пушистых цветочных головок, равнодушно раскачивающихся на ветру.

— А куда подевалась нечисть? — осмелилась спросить она Ромула. Тот лишь скривился.

— Я разогнал эту свору бездельников. Нечего кормиться на моей земле.

Кьяра даже не знала, что и сказать. Ромул был совершенно другим, чем её отец. Но теперь весь мир, который когда-то строил Браш Айулла, был разрушен. И она ничего не могла с этим поделать.

Миновав сотни вёрст полей, они, наконец, остановились возле одинокого холма. Ромул слез с лошади и встал на четвереньки. Прикоснувшись лбом к земле, он прошептал какое-то заклинание, и земля расступилась.

— Ну! — нетерпеливо сказал он Кьяре, — чего застыла? Прыгай.

И она прыгнула. Потому что знала — иначе он столкнёт её вниз, а так хотя бы не прикоснётся своими жёсткими руками. Ромул прыгнул следом.

Внизу оказалась пещера, освещённая тусклым светом дремавших светлиц. Ромул схватил её за локоть и потащил за собой.

Они долго шли по подземелью, минуя пещеру за пещерой, пока не оказались возле огромного озера. На берегу сидела женщина — не старая, но и не молодая, с довольно обычным, ничем не примечательным лицом.

При виде гостей она поднялась и гневно уставилась на Ромула.

— Зачем ты её привёл?

— Она ярилица.

— И что ты хочешь от меня?

— Её некому обучить.

— Это неслыханная наглость, — женщина отвернулась, демонстративно не глядя на Кьяру, — я не стану тратить время на грязное семя упырей! К тому же, это без толку.

— Почему?

— Я не стану раскрывать тебе секреты ярилиц. Просто уведи её отсюда.

— Послушай, Софья…

Ромул подошёл к ней и взял за руку — мягко, почти нежно. Софья попыталась вырваться, но как-то неохотно, будто для виду. Он неожиданно прильнул к ней, прижимаясь всем телом, а потом они ушли, оставив Кьяру одну.

Она присела на камень и стала ждать.

Затем он вернулся, и глаза его недобро сверкали.

— Ты останешься здесь, пока не обучишься, — жёстко сказал он и ушёл.

А Кьяра вздохнула с облегчением, понимая, что некоторое время ей не придётся видеть его вечно недовольное лицо.

Сперва она её сторонилась. Разговаривала сквозь зубы и даже не трудилась ничего объяснять. Заставила её раздеться донага и стать посреди озера.

— Смотри, сейчас прилетят матушки. Им нужно поклониться, чтобы задобрить. Тогда они откроют тебе источник сил. Он всегда с ними. Но не вздумай особо любезничать, иначе утянут за собой. Впрочем, если ты им не понравишься, то бояться нечего — тебя не тронут. Просто уйдут.

София села на камень и стала наблюдать.

Кьяра сжалась в комочек, прикрывая ладонями груди, красная от стыда, и гадала, что за «матушки» придут на неё посмотреть и что они подумают, увидев её непотребный вид. Но тут вдруг почувствовала странное тепло, скользнувшее по телу. Будто кто-то дохнул на неё, согревая от холода, сотнями маленьких ртов.

Стало легко и приятно, а в ушах зазвучала музыка. Лёгкие, нежные голоса, словно райские птички, ласково щебетали, и она начала засыпать.

Внезапно кто-то грубо выдернул её из полудрёма и стал больно хлестать по щекам.

— Очнись! Очнись, слышишь?

Кьяра пришла в себя и с удивлением обнаружила, что лежит на полу, прикрытая какой-то рубахой. Софья стояла над ней, бледная, как полотно.

— Вот уж не ожидала, — загадочно произнесла она.

— Чего?

— Что они так сразу тебя потянут. Думала, они и вовсе улетят.

— Кто — они? — не понимала Кьяра.

— Матушки. Духи ярилиц, которые покинули мир плоти. Они видят тебя насквозь, знают, кто ты есть. Их не проведёшь… моё бедное дитя.

Софья ласково погладила её по щеке. Затем стала рассказывать. О матушках и духах ярильцев, которые дают ей магию сияния, позволяя зажечь кристаллы. Учила плясать до упаду и отбиваться от духов, чтоб не утащили её и не залюбили насмерть. Учила прочим секретам таинства…