Елена Ляпота - Светлый оттенок тьмы

— Мне уже тринадцать, — пожала она плечами, не понимая, к чему клонит дед.

— Обычно в этом возрасте волхованки выглядят, как тощие гусыни. Но ты совсем другая. Ты уже женщина, Кьяра. Они тебя увидели, и скоро начнут присылать гонцов с письмами, подарки, вести пустые разговоры о цвете твоих глаз при луне…

Кьяра ещё никогда слышала от деда такие странные вещи, и это её развеселило. Она прыснула в ладошку, но неожиданно получила пощёчину. Замолчала и прижала ладонь к щеке, чувствуя, как на ресницах задрожали слёзы.

— Чему ты радуешься, негодная? — негодовал Свит, — это сейчас они видят в тебе красоту. А после замужества ты станешь для них тем, кто ты есть — потомком упырей.

— Но что я могу поделать? — прошептала Кьяра.

— Ничего. Ты не выйдешь замуж, пока я жив. И не вздумай сбегать. Помни, внучка, они тебя никогда не полюбят. И ты не должна даваться им в руки.

— Не дамся, — искренне пообещала Кьяра.

Больше они не ездили гулять. Свит вообще не позволял ей покидать замок. Он выделил ей комнатку под самой крышей, где Кьяра сидела, целыми днями глядя в окно на бесконечные жёлтые поля.

Было настолько тоскливо, что временами она даже забывала поесть. Пища казалась пресной и невкусной, а сладости совсем не радовали. Она исхудала, стала бледной, а служанки начали шарахаться от неё, как от чумной.

Но однажды всё изменилось. В замке вдруг стало тихо, словно все куда-то исчезли, оставив Кьяру одну. Она прислонилась к двери, но ничего не услышала — даже суетливого топота слуг.

— Вишанка, — позвала она змейку, — слетай, посмотри, что творится.

Вишанка взмахнула крылышками-перепонками и выпорхнула в окно. И почти сразу же вернулась обратно. Глаза её испуганно вращались, а уши топорщились во все стороны.

— Упы…упы…упы…

— Упыри! — догадалась Кьяра.

Она чувствовала, как холодеет от ужаса. Тело оцепенело, а губы приоткрылись в беззвучном крике. Только не это… только не упыри!

Дверь распахнулась со скрипом, и ей показалось, будто это её сердце трещит, раскалываясь на маленькие кусочки. Она уже знала, кто войдёт, и не ошиблась.

— Ну, здравствуй, сладенькая упырка!

Лавр ничуть не изменился. Всё та же ледяная усмешка, самодовольный взгляд и бледная, как у мертвеца кожа. Но на этот раз он был не один.

В комнату вошёл ещё один упырь. Высокий, намного выше Лавра. Он мог бы показаться красивым, если его взгляд не был столь невыносимо жестоким. Внутри неё всё сжалось, и Кьяра почувствовала себя зверушкой, которую вот-вот съедят. Маленькой и беспомощной, загнанной в угол. Она глянула на окно, однако Лавр проследил её взгляд и поспешил затворить ставни.

— Не бойся, тебя мы не тронем. Карс просто хотел на тебя посмотреть.

Карс… Вот, значит, как зовут нового упыря.

Кьяра шагнула назад и прижалась спиной к стене. Он ей совершенно не нравился. Смотрел на неё, будто пронзал насквозь, и хмурился.

— Хороша, — медленно произнёс Карс, — я бы взял её в жёны.

— И не мечтай, — хмыкнул Лавр, — пока отец не признает тебя, ты не сможешь взять в жёны знатную девку, иначе от неё отрекутся, лишат всех земель, а тебя убьют.

Лицо Карса потемнело, брови сошлись на переносице, а из-под верхней губы вылезли длинные клыки. Однако спустя мгновение он, похоже, сумел совладать со злостью и успокоился.

— Оставь меня с ней, — велел он Лавру.

— Эй, нам за другое заплачено. Трогать её нельзя.

— Оставь! — рявкнул Карс так громко, что стены задрожали. Лавр хмыкнул, однако попятился назад и скрылся за дверью.

Они остались вдвоём. Кьяра зажмурилась и закрыла уши руками, чтобы не видеть его, не слышать, о чём он говорит. Она чувствовала на ладонях его дыхание, слышала запах — крови, пепла, лошадиного пота и луговых цветов. Карс поцеловал её пальцы — нежно, едва касаясь губами, затем наклонился и зарылся носом в ложбинку между грудей.

— Ты действительно сладкая, — прошептал он, лизнув её кожу. Она тут же покрылась пупырышками, — слаще всех моих жён.

— Где мой дед? — только и сумела произнести Кьяра.

Карс отпрянул. На губах промелькнула усмешка.

— Дитя… совсем ещё дитя. Пойдёшь со мной?

— Нет.

— Напрасно упрямишься, Кьяра. Ты ещё позовёшь нас.

— Никогда! Слышишь? Никогда, проклятый упырь! Убирайся к дьяволу.

Кьяра открыла глаза и с ненавистью посмотрела на Карса. Она не знала, откуда взялись силы, однако она вдруг вспыхнула, покрываясь с ног до головы ярким слепящим светом. Карс спрятал лицо в рукаве и шагнул к двери.

— Сколько же в тебе намешано, маленькая упырка. Ты и впрямь особенная. Я ухожу, моя сладкая, но помни: ты одна из нас. И мы тебя не оставим…

Когда упыри ушли, Кьяра толкнула дверь — она оказалась незапертой, и спустилась вниз. В замке царил настоящий хаос — будто ворвался вихрь и перевернулся всё вверх дном. Слуг нигде не было. Деда тоже. Кьяра носилась по всем комнатам, заглядывая в каждый укромный уголок, однако никого не нашла.

Свита Ведича больше никто не видел.

В замок съехались правители соседних земель, долго её расспрашивали, задавая всякие каверзные вопросы, однако она молчала, сославшись на то, что была заперта наверху и не могла ничего видеть.

Кьяра понимала: скажи она правду, её не простят, хоть она ни в чём и не виновата. Она не звала упырей, но считалась одной из них.

Оставалось лишь гадать, что будет с ней дальше.

А дальше её ждала новая беда…

— Вот ты где, исчадие преисподней!

Голос был подобен холодному ветру. Ни нотки тепла, ни жалости. Его хозяин ворвался в замок Свита Ведича, распахнув двери настежь, и звук его тяжёлых торопливых шагов был подобен ночному кошмару. Хотелось проснуться и убежать прочь.

Кьяра вышла из-за стола, где сидела в одиночестве, допивая остывший травяной чай, и несмело взглянула на гостя.

Что-то в его лице показалось знакомым, и в то же время, она была уверена, что видит его впервые.

— Помнишь меня?

— Нет.

— Я Ромул Айулла, твой дядя.

Кьяра вспомнила, что отец рассказывал о своём младшем брате, однако сам он никогда их не навещал. И мама отзывалась о нём не слишком лестно. Почему он появился именно сейчас?

— Собирайся, — коротко велел он.

— Куда? — робко спросила Кьяра.

— Ты ещё смеешь открывать рот? Запомни, мелкая упырка, теперь я твой хозяин. Пока не выдам замуж. И чтоб не смела даже и глаз поднять, пока не велю.

Он глянул на неё свысока, с презрением, только что не плюнул, а после ушёл во двор. Плечи Кьяры затряслись от рыданий. Однако помочь было некому: согласно законам Равнин любая женщина или девушка была целиком во власти покровителя. Будь-то отец, муж, брат или опекун. Идти ей было некуда, разве что в лес. Но там её непременно схватят упыри. Поэтому Кьяра уныло побрела собираться.