Нил Алмазов - Проклятый некромант [СИ]

Во время трапезы разговор начал Климент:

— Хочу, чтобы ты знал обо всех магических способностях твоего меча. Он сделан из белого золота, что позволяет уничтожать нечисть, мы с тобой в том числе, как считаю люди, и других существ без особого труда. Это первое. Второе — когда приближается опасность, меч светится красным свечением. И последнее… — старик отхлебнул из тарелки изрядную порцию супа и продолжил: — Меч имеет ещё одну уникальную способность. Но это, кстати, забирает и твою магическую энергию. То есть, используется по большей части твой запас силы. Если ты понимаешь, о чём я.

— Пока что с трудом. Для меня это всё новое и непривычное, — признался Кас.

— Это временно. Как я уже говорил, ты всему научишься.

Климент помолчал немного, будто бы обращался к кому-то невидимому, и снова заговорил:

— Мне, собственно, как и тебе, более интересно узнать о твоей другой силе. Нужны эксперименты, чтобы определить, что это и как ты можешь этим пользоваться.

— Да, в этом вы правы. Мне самому это очень интересно.

— Ты когда-нибудь до того случая сталкивался с подобным явлением?

— Нет. Тогда это был первый случай.

— По-твоему мнению, что вызвало эту способность у тебя?

— Надо подумать…

— Наверное, это были сильнейшие эмоции?

— Да, вроде того. Это как агрессия, свирепость, злоба, ярость — вот такими словами я могу описать то состояние. Но при этом у меня не было желания убить. Или, возможно, я просто не контролировал себя.

— Значит, нужно вызвать те же эмоции и попробовать ещё раз.

С супом покончено. Климент налил отвар в кружки, одну из них поставил перед Касом. Он сделал глоток, оценил вкус, и продолжил:

— Я с вами в этом согласен. Но как вызвать такие эмоции. Вот вопрос.

— У тебя, я уверен, есть воспоминания, которые могут вызвать подобные чувства.

— Если подумать, то таких много. Но они не настолько сильны. Сомневаюсь, что это получится.

— Подумай хорошо.

— Хотя, знаете, у меня огромная ненависть и злоба к нашему императору.

— Ты про императора Ависа?

— Да. Ведь он лишил меня родителей. Навсегда. Их больше нет у меня. И не будет. — Кас начал всерьёз злиться и не мог остановиться. — А за что?! За то, что они не смогли заплатить в городскую казну! Он отправил их на каторгу, где они погибли, о чём я узнал годы спустя! Я его ненавижу! Ненавижу!!!

Глаза Каса налились кровью. Он резко вскочил, выбежал на улицу, а Климент побежал вслед.

Молодой некромант вышел из себя. Внутри всё кипело. Хаос будто бы желал вырваться из него и обрушиться на всё, что окружало. Первое, что попалось под руку, высокое толстое дерево. Со всего размаха Кас ударил по нему крепко сжатым кулаком, отчего оно сломалось и повалилось на землю. Дыхание участилось, стало глубоким и резким, а внутри обдало жаром гнева, что не находил успокоения. Он закричал настолько громко, что лес словно испугался и притих. Упал на колени, обхватил голову. По лицу покатились слёзы от горечи и переживаний.

— Я его убью! Убью! Убью! — словно в такт словам бил рукой по земле. С каждым ударом вмятина в почве углублялась.

Климент, шокированный увиденным, стоял поодаль и не решался подходить, пока Кас не успокоится.

Утро выдалось тихим, солнечным и тёплым, несмотря на раннюю весну, что придавало хорошее настроение и бодрость духа.

Бакай умылся, выпил кружку отвара и отправился надевать доспехи. Он тщательно проверил меч, щит и обмундирование, убедившись, что всё в полном порядке. Пока военачальник занимался этим, проснулась дочь, чтобы проводить отца в путь. Она собрала еду и воду в небольшой походный мешок, поскольку Бакай никогда не заботился об этом — для него всегда важнее подготовиться морально.

Пришло время прощаться. Отец крепко обнял дочь, поцеловал в лоб и направился в сторону конюшни, где оседлал коня и поскакал к городским воротам, где его должна ожидать дружина.

Все воины в тяжелых доспехах. У каждого меч и щит, за спиной лук. Только один выделялся среди остальных — маг, чьё одеяние: лазурная мантия без капюшона, оливково-чёрные башмаки. Светлое лицо выглядело беспечным, словно он собирался на прогулку. Бакай с недовольством оглядел его.

— Приветствую, воины! — командным и в то же время ободряющим голосом произнёс военачальник.

Они громогласно отозвались, устремили мечи вверх: показали полную боевую готовность.

— Я должен представить нашего помощника, — заявил Борислав, взглянул на Бакая. — Самый искусный маг-иллюзионист Милонег.

— Рад знакомству, — с уважением вымолвил маг спокойным и звонким голосом.

— Взаимно, — представляться военачальник не посчитал нужным, так как его знали в городе все. — С нашими условиями знаком?

— Да, Борислав мне всё рассказал. Вопросов у меня нет.

— А у меня есть один, — Бакай продолжал смотреть на мантию Милонега.

— Какой?

— Нельзя ли было одеться во что-то более надёжное и крепкое?

— Я не воин, а маг. Мне не нужно оружие и доспехи.

— Я в ответе за всех, кто со мной отправляется в поход.

— Понимаю, но спешу заверить, что со мной ничего не случится. В этом я уверен как никогда.

— Уверенность я ценю в людях, но ещё более важно, чтобы слова совпадали с действиями. Буду верить, Милонег, что с тобой действительно будет всё в порядке. Хотя я имею право настоять на том, чтобы тебе выдали доспехи, которые ты наденешь.

Маг улыбнулся:

— Нет повода для беспокойства.

Бакай окинул взглядом воинов. На вид выглядели бодро. Лишь один показался не выспавшимся. Не страшно: взбодрится в пути.

— В путь! Открыть дорогу!

Огромные ворота отворились по приказу.

Каан, не очень большой город, находился наполовину в воде. Главный вход сделан именно со стороны земли, чтобы в случае нападения врагов можно было обрушить мост, что вёл к городу. Правда, такое расположение затрудняло поставки продуктов, вещей и других важных материальных потребностей в город, поскольку поставляли редко, но единовременно много. Это связано с тем, что столица Вайнраток находилась далеко, откуда и отправляли всё необходимое в города империи Левикран.

За пределами города военачальник построил дружину в два ряда по пять человек и занял место впереди. Лошадей не гнали, что просто-напросто невозможно сделать: мост не настолько широкий. Зато у Бакая во время прохождения пути нашлись мысли для очередных раздумий. Как дочь, чем занята? Переживал, как будто знал, что грядёт беда, но старался убедить себя — это не более, чем самовнушение. Беспокоиться не имеет смысла. Окончательно настроился на цель похода.

Дружина преодолела мост, вышла на изумрудно-зелёную равнину, где, словно ветки сухого дерева, разветвлялись дороги. Воины шумно погнали лошадей галопом в сторону густого тёмного леса. Скоро их уже не было видно даже с самой высокой башни города.