Томас Рейд - Хрустальная гора

«Я, должно быть, грежу, — подумал он. — Это, безусловно, выглядит, как Суд, но где же все?»

Качая головой, полный сомнений в правильности своего намерения покинуть это уединенное убежище, Кэл вернулся и подошел к доспехам. Оделся и взял меч. Напоследок окинув комнату взглядом, уверившись, что ничего не оставил, рыцарь, прикрыв за собой дверь, направился в зал.

С одной стороны обнаружился проход, который вывел полудроу к такой же двери и к окну. А в проходе с другой стороны зала Кэл расслышал, как слабый ветерок позванивает колокольчиками. Рыцарь пошел туда.

Так он отыскал выход во двор, приятное место с извилистыми дорожками, удобными скамейками и ухоженными растениями. Кэл обратил внимание на деревья, листья которых отражали свет луны.

«Или, возможно, они светятся изнутри», — размышлял Кэл.

В ветвях шелестел ветер, напоенный ароматом цветов. На открытой площадке полудроу обнаружил мелкий бассейн. В середине стояла статуя воздающего хвалу небесам ангела с широко раскинутыми крыльями.

«Я знаю это место, — понял Кэл, остановившись у бассейна. — Я был здесь раньше, в такую же ночь, как эта. Меня сюда приводил Торан. Чтобы поговорить с моей матерью. Торан сказал, что я должен дать ей шанс, но мне это было неинтересно. Я не знал ее тогда. Как странно, что я снова оказался здесь, желая провести с ней побольше времени!»

Кэл разглядывал отражение нависающих ветвей в воде, подернутой мелкой рябью, и вспоминал о странной, сбившей с толку встрече, когда Алиизса поменялась с ним местами, заняв его тело, и сбежала. Он вспоминал свои ожидания в тенях, как он слушал ее, начиная понимать ее страхи и сомнения.

Кэл обернулся, чтобы взглянуть на то место.

Там, укрытый все теми же тенями, кто-то сидел, наблюдая за ним.

— Это все не на самом деле, ты знаешь, — раздался голос матери.

Кэл улыбнулся. Алиизса поднялась, вышла на свет, и, пройдя по траве, встала рядом. Она взяла сына за руки и заглянула ему в глаза.

— Это всего лишь иллюзия, — сказала она с печальной улыбкой.

Озадаченный Кэл склонил голову.

— Вот это, — показала Алиизса вокруг. — Сад, Суд, и все это. Мы на самом деле находимся не здесь.

Кэл нахмурился.

— Так или иначе, я уже это понял. Но что же тогда это? И, если все вокруг нереально, то как же я разговариваю с тобой?

Улыбка Алиизсы стала чуть шире.

— Хотела бы я спрашивать о том же, но по некоторым причинам мне известно, что мы оба действительно здесь.

Кэл кивнул, но от ее объяснения лучше ему не стало.

— Что это за место? — спросил он.

Алю опустила руки и побрела к скамейке. Села на нее, и, наклонив голову, посмотрела на сына.

— Это место было моей тюрьмой, — тихо сказала она, не сводя с него глаз. — Когда я впервые оказалась здесь.

— Ах, да, — Кэл вспомнил, что ему отвечали на его расспросы о матери. — Торан рассказывал, когда я был маленьким. Мне говорили, что ты была счастлива здесь.

Алиизса фыркнула.

— Тебе лгали.

Она снова заглянула Кэлу в глаза, и ему стало не по себе от чувства, словно она пытается разглядеть нечто, скрытое глубоко в душе.

— Большую часть времени я даже не понимала, что находилась здесь. Я угодила в ловушку, созданную силой воображения, и меня вынудили познать другую часть себя, более любящую и чуткую.

— Ты говоришь так, будто тебя это уязвило, — Кэл отвернулся, чтобы она не смотрела на него так пристально. — Словно ты этим недовольна.

Его мать пожала плечами.

— Да, — ответила она. — Торан делал то, что считал правильным. Но деяния ангелов отдают произволом не менее чем поступки демонов, и столь же эгоистичны. Ангелы просто прикрываются словами, такими, как «честь» и «справедливость», и они создали из своих махинаций свод законов, чтобы манипулировать другими. Чуть что указывают на него и говорят: «Смотрите, мы правы, так ведь? Каждый должен соблюдать закон».

Кэл нахмурился.

— Хорошо ли это? Одинаково ли справедливы эти законы по отношению ко всем?

Алиизса покачала головой.

— Не это главное. — Она повернулась к нему. — Ты думаешь, мы правильно сделали, сдавшись Гарину и Нильсе, чтобы они доставили Торана сюда? Правильно ли мы поступили, спасая свою жизнь?

Кэл опустил голову.

— Я не знаю.

— Почему ты сомневаешься?

Он вздохнул.

— Потому что это кажется неправильным. Потому что мы должны были бороться, доказывая свою правоту. — Он сжал в гневе кулаки. — Потому что Гарин и Нильса разозлили меня своим властолюбием.

— Думаю, есть еще одна причина, — заметила Алиизса. — Когда настало время освободить Каанира, Торан утверждал, что не мог нарушить свое обещание. Пусть бы это даже означало смерть для всех нас, он бы не стал отступать.

— Это было делом чести, — почти возмутился Кэл. — Он же дал слово.

— Тогда ты спорил с ним, — проронила Алиизса. — И я тоже.

Кэл кивнул. Ему стало стыдно.

— Это было неправильно, — выдавил он. — Это был момент слабости.

— Чепуха, — фыркнула Алиизса. — Торан был готов бросить вызов Высшему Совету и своему собственному богу, лишь бы пойти по следам Засиана. Он даже был готов потащить тебя за собой, и ты тогда не возражал. Ты пошел вместе с ним, потому что знал — так нужно. И что изменилось, когда он вздумал освободить Каанира?

Кэл пожал плечами.

— Я не знаю. Я больше не знаю, что правильно или неправильно.

— Мы оба сильно расстроились из-за него, увидев, что с ним происходит. Он сдался.

Кэла покоробили слова матери.

— Нет, — жалобно возразил он, зная, что она права.

— Посмотри на меня, — сказала Алиизса. — Он приготовился умереть. Он принял такое решение, даже вслух заявил, что предпочитает смерть… тому, с чем ему пришлось бы столкнуться. Он освободил Каанира, потому что принял свою судьбу.

— А мы были не готовы к этому, — сказал Кэл, наконец понимая. — Мы хотели, чтобы он продолжил борьбу, чтобы мы, вернувшись, увидели, как его честь восстановлена.

— Да, — кивнула Алиизса. — Он пытался освободить нас. Я даже думаю, как ни странно, что он хотел, чтобы ты увидел и понял, как глупо рабски подчиняться закону. Это и продемонстрировало освобождение Каанира от принуждения.

— Но в результате Вок стал для нас опасен. Я не думаю, что Торан хотел этого.

— Я тоже. Тут он просчитался. Думаю, он полагал, что Каанир взял бы меня с собой и сбежал, и тогда он смог бы убедить уйти и тебя. Он полагал, что все это было справедливой расплатой за его преступления против Тира. Я думаю, он, наконец, понял, как далеко зашло самоуничтожение, и в глубине души пытался избежать примирения с этим.

Кэл согласился со всем, что говорила Алиизса. Больно сознавать, что Торан так себя повел, но рыцарь не мог отрицать, что теперь понимал мотивы его поступков.