Юрий Ишбулатов - Пепельная столица

Небесные корабли бледных не могли спуститься под облака без ядер из дорогих и недолговечных слез Урба. Поэтому под каменным парусом Нуаркх дошел лишь до одного из природных столбов, которые соединяли верх и низ Хинарина. На вершине раскинул вытянутые причалы воздушный порт. Кольцо причала стискивало задыхающееся поселение, которое бурно кипело деятельностью. Постройки, покрытые желтоватой штукатуркой, напоминали тесно жмущиеся башни, увенчанные черепичными крышами и глазками чердачных окон. Аккуратно вымощенные улочки были такими узкими и многолюдными, что протискиваться приходилось боком. Стрелки указателей, погребавшие столбы на перекрестках, были скорее издевкой, чем реальной помощью. Существа из разных Миров горячо спорили друг с другом на всех возможных языках. Перепалки между пепельными и бледными часто перерастали в грязные драки. Куда бы ни падал взгляд, его настигали пестрые вывески, эмблемы Хинаринской торговой компании, а также гербы знатных домов Фенкриса и казначейства Саантира. Суматоха была помножена на разгульное празднования сезона Последнего Теплого Ветра, а небо заслонили тканевые лоскуты.

Основание столба, к которому Нуаркха спустил воздушный шар, не уступало вершине по многолюдности. От океана пепельного песка и Зверерожденных оно отгородилось высокими стенами. Большинство заведений и жилых помещений были вырезаны в темно-пепельном граните столба. Переходы, выгрызенные в каменной толще, скрывались за решетками парапетов и сверкали сине-зелеными слезами Урба. Между стенами и столбом теснились навесы, в их тени отдыхали караванные животные. Дирижабли пепельных сжигали драгоценное каменное масло, поэтому пешие караваны оставались основой торговли в Пепельном Хинарине. Не желая тащиться до Саантира в одиночестве, Нуаркх примкнул к одному из них в роли охранника. Большинство попутчиков оказались обитателями пустынных городов-государств — коренастыми и темнокожими Хинаринцами с глазами раскаленных цветов. Меньшинство составляли Синиты, которые успели привязаться к Саантирской стали и другим богатствам бескрайних пустынь. Из-за надвинутых капюшонов-масок Синита можно было узнать лишь по невысокому росту и волнистым следам, которые оставлял разветвленный хвост.

Минули две недели странствий по пепельным пескам. Из-под дрожащего от жара горизонта, наконец, всплыли стены Саантира, казавшиеся парящим над землей миражем. Плотная пелена рокочущих облаков грязно-розового цвета не спасала пустыни от беспощадного фиолетового светила, и последние километры путешествия не стали легче. Грязно-желтый глаз Нуаркха дотягивался до трех дюжин караванов, петлявших по гребням отдаленных бархан. Но тоннельник был убежден, что именно его группа приближается к цели медленнее остальных. Перегруженных пустынных ходоков приходилось вести под уздцы. Поджарые четвероногие существа, дальние родственники пепельных, медленно переставляли подрагивающие лапы. Густо-черные языки, покрытые островками белой пены, свисали из небольших провалов ртов, которыми оканчивались вытянутые морды. Равномерный слой вязкого пота жирно блестел на мертвецки-бледной коже, а вытянутые шеи стягивали сети вздувшихся вен. Широкие холки, достовавшие Нуаркху до лица, прогибались под несчетными коробками. Изможденные животные брели, не разбирая дороги, и постоянно задевали тоннельника.

Устало выдохнув, тоннельник попытался отпихнуть ходока, и эта попытка неожиданно обернулась успехом. Существо отшатнулось и потянулось невероятно длинным языком к иссушенной ноге исполинского Нар'Катира — «Подарка Нара», чей впалый живот нависал над караванщиками и дарил избавление от беспощадных солнечных лучей. Нар'Катир отдаленно напоминал ходоков, только передвигался на трех парах тонких лап, был несоизмеримо больше и шире. Под бледной кожей вытянутой морды прятались не гибкие жвала с сотнями острых клыков, а только разветвленный язык. Когда ходок прильнул к темным отверстиям, усеивающим жилистые голени Нар'Катира, массивная голова исполина заглянула под впалый живот. Благодушные агатовые глаза посмотрели на прильнувшее животное и закатились от удовольствия. Перегревшаяся кровь ходока перетекала в «Подарок Нара», делала круг по мясистым отросткам на горбатой спине и возвращалась назад. Охлажденная и лишившаяся части питательных веществ. Вскоре все навьюченные животные разбрелись по лапам Нар'Катира и утянули погонщиков. Тоннельнику стало гораздо свободнее, он даже несколько приободрился, но реальность быстро спустила его на землю. Капля соленого пота упала на лицо, просочилась под пластинки и прикоснулась к исцарапанной фасции. Хитин мешал дотянуться до засаднившего места, и Нуаркху оставалось лишь со свистом выдохнуть.

Над головой покачивалась провисшая сеть, подвязанная к ногам Нар'Кантира. Животное охромело вовремя нападения кочевников, поэтому вместо свертков и ящиков оно тащило четырех раненных, а груз проламывал спины надрывающимся ходокам. Толстые канаты натужно скрипели в такт хромающей поступи из-за пепельного по имени Паартак и его внушительного живота. Вояка был еще не стар, но его лучшие годы давно остались позади, во многом из-за неправильно сросшегося бедра. Паартак себя запустил, ушел со службы и решил податься в караванщики. Бледным внешность Паартака представлялась отталкивающей и излишний вес играл одну из последних ролей. Основные изъяны оставило заболевание называемое «каменная кожа». Оно сделало кожу пепельного грубой и прочной, но взамен обезобразило сетью глубоких трещин. Лоб и скулы чрезмерно выпятились, выпученные глаза спрятались под гипертрофированными надбровными дугами. Пепельным видели в каменной коже награду за верность и выдающееся воинское искусство. Зараженные носили почетный титул каменных стражей, занимали высокие посты на службе Десницы и были завидными любовными партнерами. Странные вкусы пепельных частично оправдывало то, что действующие стражи тщательно ухаживали за панцирями и напоминали ожившие, величественные статуи. Паартак же, как Нуаркх не раз подмечал, походил на кучу засохших испражнений.

Назвать язвительного тоннельника знатоком древнейшей Хинаринской истории было преступлением, и причину подобного отношения к «каменной коже» он представлял очень смутно. Из глубин памяти всплывали отрывки легенд о первой «Деснице Нара», которая подхватила заразу в несправедливом изгнании. С кожей, неуязвимой для мечей и стрел, она толи свергла узурпатора, толи освободила родной город-государство от власти бледных.

Непробиваемая шкура не спасла Паартака от чревоугодия и сильного пищевого отравления. Тучное лицо усеивали крупные капли пота, сочившиеся из глубоких трещин. Бывший страж казался изможденным, но в тоже время умиротворенным, и Нуаркх не мог это проигнорировать. Чтобы ткнуть пепельного в обрюзгшее пузо, ему пришлось выпрямить зигзаги ног и вытянуться еще на половину метра. Паартак никак не отреагировал, его сопящее дыханье не сменило темпа. Под зашитым веком Нуаркха ожил симбионт. Бледное брюшко, обтянутое сетью сиреневых вен, внимательно уставилось на пепельного. Помотав головой и помассировав виски, Нуаркх принялся изучать плетеную куклу, которой обернулся каменный страж. Она была сотворена из разноцветных нитей Тепла и о многом говорила внимательному наблюдателю. Потрескавшаяся кожа обернулась многослойной сетью из грубых бледно-розовых бечёвок. Сквозь ромбические прорехи выпирал невесомый пух, напоминавший плотное облако пара и выражавший температуру больного. По бледно-желтым прядям скользили пятна белого света, а деликатные невесомые нити вибрировали подобно воздуху над раскаленным песком. В тумане полупрозрачного пуха проглядывались спицы скелета и ветвистое темно-бордовое древо сосудов, унизанное плодами органов. Малое и крупное сердца Паартака надрывались в бешеном темпе. Отставной страж находился в паре шагов от порога Красного Карлика. Неохотно Нуаркх отрегулировал расположение грузовой сетки и опустил Паартака. Тоннельник покопался у себя за пазухой, и достал опустошенную слезу Урба среднего размера. Слеза покалывала незащищенные пальцы, а рука начала стремительно неметь. Прежде чем конечность провисла бесполезным куском мяса, Нуаркх успел установить камень в навершие посоха. Пурпурная слеза тихо затрещала, воздух наполнился прохладным туманом. Нуаркх поднес навершие к лицу, блаженно вздрогнул и обвел довольным взглядом изнывающих от жары спутников. Через пару минут Нуаркх оторвался от посоха и потянуться им к Паартаку. Пот, выступивший на обвисших щеках пепельного, обернулся кристалликами льда.