Юрий Ишбулатов - Пепельная столица

— Рад, что Яроокий не выступает под нашим балконом. — Признался Ноари и зажмурился, дав глазам передохнуть от сияния Тепла. — Отсюда чувствую давление его присутствия.

— На Сине это называют дождь! Даже бледные лишены подобной благодати! — Торжественно пророкотал Яроокий, когда пепельные бросились подставлять промасленные сумки и чаши под обильные капли. — Не утруждайтесь, друзья! Вода теперь не реже песка! И это только начало! Маленькая часть нашего могущества!

— А теперь! Время покарать тех, кто из гордыни и властолюбия мешали нам обрести власть! Мешали отчистить город от бледной скверны! А сами даже не могли дотянуться до небесных всадников, которые отправляли к Карлику наших близких! — Проскандировал Кантар и протянул длань к вратам дворца. Загремели тяжелые цепи, из полумрака выволокли дюжину понурых фигур, облаченных в невзрачные грязно-серые робы.

— На гербах Хан Канара его профиль выглядит куда внушительней. — Прощелкал тоннельник, вглядываясь в изможденное, морщинистое лицо свергнутого владыки. Несмотря на плачевное положение, Раббаар держал осанку и смело смотрел в лицо неизбежного рока, на котором гневно полыхали рубиновые глаза. Шагал он быстро, но торжественно, не позволяя солдатам дергать лязгающие кандалы. За бывшим Десницей брели высокопоставленные служители Храма Черной Крови и богатейшие казначеи, многим из которых не доставала выдержки Раббаара.

— Первым ярость испытает Раббаар Хан Канар! Все вы знаете его как слабого, бесхребетного правителя! Потому он уходит из жизни не как Десница, а как предатель! — Дрожащим от гнева голосом клеймил Кантар. Раббаар выдерживал оскорбления стойко, возвращая Яроокому презрительный взгляд. Когда его босые стопы оторвались от земли, Хан Канар смог скрыть испуг и сохранил достойный вид. — Дворец обливался влагой, когда ваши дети умирали от жажды! Что же, если Раббаар так жаден до воды, то пусть напьется всласть!

Пенящиеся воды каскадов взвились и бросились на свергнутого Десницу. Прежде чем пузырящийся кокон поглотил его, Хан Канар широко раскрыл золотые глаза и стиснул челюсти. Когда пена развеялась, и жидкость начала медленно вращаться в границах крупной сферы, Хан Канар держался стойко. Только когда легкие пепельного начали прожигать искры боли, ужас нашел путь в его ядро. Вынудил схватиться за сдавленное горло и отчаянно потянуться к воздуху. Отчаянные судороги Раббаара постепенно затихли, Карлик рассек его горло, и в сфере набухла клякса густой крови. Вода обрушилась на землю, раздавленное тело распласталось среди пенящихся брызг. Далеко не все радостно приветствовали жестокую расправу, многие отвернулись в ужасе или согнулись от рыданий, но выступить против Кантара не решился никто.

— Предатель был не один, его поддерживал Храм Черной Крови и Казначеи — ставленники Хинаринской Торговой Компании… — Продолжил экзекуцию Кантар, Накрисс резко погасил линзу и отвернулся от каскадов дворца.

— У нас нет времени на показательные казни! Необходимо подготовиться к отправлению выживших… — Строгим голосом начал он, но неожиданно замолк и внимательно обвел комнату агатовыми глазами. К тому времени как Лим'нейвен выхватили кинжалы, в центре бражного зала распустилось сверкающее древо, и возник массивный трон. Сгорбленная фигура гиганта была обнажена и по пояс утопала в камне монолитного трона. Лицо закрывала гладкая маска из черного железа, отмеченная парой безжизненных круглых глаз. По металлу скользили пятно раскаленного железа, а за взглядом Десницы следовала волна мягкого тепла. От пышной черной шевелюры осталось несколько седеющих прядей, а влажный череп оплетала паутина набухших вен. Воспаленные раны рассекали морщинистую кожу на бесформенные чешуйки, обрамленные грубыми наростами. Дряблая шея, покрытая испариной и кровоточащими трещинами, дергалась и норовила свалить голову на поникшее плечо. Узловатые кисти крупно дрожали и непроизвольно припадали к впалому животу. Раскидистое стальное древо, мерцавшее гроздьями крупных Слез, запустило иглы корней в острые ключицы и согнутую спину. Шрамы, оставленные недавней операцией, плохо заживали и держались на частых швах из красной Хинаринской нити. Рана, нанесенная Нар'Охай, проявилась в виде иссиня-черного отека, пересекавшего выпуклую грудь.

— Приветствую. Простите за отталкивающий вид. Устал вымучивать величие, тем более зыбкие иллюзии вас лишь оскорбят. — Вежливо начал Кантар. Как и тело, его голос был надломлен. — О… Нуаркх, рад тебя видеть. Не удивлен, впрочем, твоим присутствием.

— Здравствуй, Кантар. — Отозвался тоннельник и аккуратно пожал огромное предплечье. После Нуаркх прищурился, сложил руки на груди и с укором прощелкал. — Надеялся, тебе хватит ума поделиться открытием с Калрингером.

— Возможно, мне действительно стоило так поступить. — Опустив глаза, признался Кантар и Нуаркх не услышал в ответе лжи. — Может, Ренмаер распорядился бы силой лучше… благородней.

— Выходит Лантрисс была неправа? Создатели воевали за могущество, а не простор? — Поинтересовался Нуаркх, без опаски приближаясь к старому знакомому.

— Да. Она слишком полагалась на устаревшие догмы Калрингера и несовершенное Хинаринское мировоззрение. — Просипел Кантар, бережно массируя вздувшиеся вены на впалых висках.

— С твоего позволения, я передам ей слово в слово. — Добавил Нуаркх и ехидно ухмыльнулся.

— Перескажи потом ее реакцию, если не будешь пытаться меня прикончить. В любом случае перескажи. — Отозвался Кантар, пропуская слабую улыбку на влажные от крови губы.

— Оставим приятельские беседы и перейдем к делу. — Вмешался Гаор и вышел вперед. Кинжал, бесполезный против наваждения, вернулся в ножны.

— Гаор? Прости, что не явился лично. Приближаться ко мне смертельно опасно, и эта ветвистая дрянь нервно реагирует на движения. — Откашливая комки дрожащего света, признался Кантар и поскреб запущенным ногтем гноящийся шов. — И за все, что произошло вчера, я тоже должен просить прощения. Я приказывал использовать не смертельное оружие и не калечить ваших клиентов. К сожалению, мои проповеди привлекли больше кровожадных отбросов, чем я хочу признавать. Многие из них не смогли противиться низменным позывам.

— Надеюсь, вам не претит моя бледная рожа, Саррин Десница? — Огрызнулся Накрисс, стискивая обнаженный клинок. Роскошные платиновые перья темнели кровью зелотов.

— Я не испытываю ненависти к бледным, но толпа ждала от меня подобных слов.

— Толпа кровожадных ублюдков!

— Таких полно с обеих сторон. За прошедшие годы между нами скопилось слишком много обид. Я не надеялся, что ты примешь мои методы, Саррин Галард. Но попытайся понять мою цель.