Юрий Ишбулатов - Пепельная столица

По бокам отталкивающей морды червя сидели три сгорбленные фигуры. Первой был Нуаркх, который прилаживал к пульсирующей болью культе крюк из темной Саантирской стали. Напротив разместился Хенши, обнимая древний клинок и периодично моргая безжизненными глазами. Стальные протезы, торчавшие из-под приталенного бежевого одеяния, оплетали перчатки и ботфорты из просмоленной кожи. Бурая оболочка была туго набита корпией, но локти и колени все еще неестественно выпирали.

— Делай вдох раз в три-четыре секунды. — Напомнил Нуаркх древнему стражу.

— Боюсь, за столько лет я… Я совсем потерял привычку к подобным мелочам. — Хенши опомнился и оторвал взгляд от пола.

— Не переживай, по дороге к Перекрестку тебе почти не придется покидать каюту, и времени на тренировки еще достаточно. — Изможденным голосом подбодрил Леронц. На поникших плечах бледного висело светлое одеяние, несшее кровавые разводы и островки въевшегося пепла.

— На Перекрестке, уверяю, ты прекрасно вольешься в толпу. — Усмехнувшись, добавил тоннельник.

— Я был очень стар, когда стал частью Исполина. Совершенно не представляю, как жил до этого. Все убивают, спорят, скрываются. Как мне избегать одиночества? — Продолжил Хенши. Потрясение ужасами отгремевшей ночи не подкрепляла ни мимика, ни интонации.

— Внутри Исполина мы переставали быть кем попало. Исчезали зависть, эгоистичность и недоверие. Я делил с семьей мысли, не знал предательства и лжи. — Добавил Хенши, полностью уподобляясь статуе с подвижной челюстью.

— Поздравляю с возвращением в наш мир. Если род Исполина желает влиться в это чудное общество, то ему придется вспомнить, как противодействовать коварству и подковерным интригам. — Ехидно прощелкал тоннельник и похлопал Хенши по холодному, лязгающему плечу. Леронц переглянулся с одноглазым товарищем и печально улыбнулся.

— Не отчаивайся, в Четырех Мирах есть множество вещей, которые помогут заполнять пустоту, пока не вернешь семью. — В головах собеседников раздался стройных хор шелестящих Аргийских голосов. Голосовой аппарат Лим'нейвен находился в зачаточном состоянии и был способен лишь на громкий присвистывающий шелест. — Мы можем понять эту боль, нам знакома изоляция. Главное помни, какие перспективы она открывает. Разве не волнительно отправиться в другой мир, вместо того чтобы вечность караулить караванщиков и кочевников?

— В этих словах есть правда. — Согласился Хенши и механически кивнул.

— Прекращайте ворковать! — Грубо вклинился Накрисс, сильнее растягивая огромную линзу из уплотненного воздуха. — Знать, наконец, соизволила показаться! Сейчас узнаем, нужно ли уносить ноги из этого сумасшедшего города!

Из высоких двустворчатых врат чинно показалась процессия Перстов Десницы, разодетых в цвета могучих кланов и несших накидки с гербами шести ветвей власти. Был среди них и тучный глава городской стражи, облаченный в серо-желтые цвета Хан Ката. Персты полукругом обступили герб Десницы, мерцавший посреди просторной площадки, которая отделяла врата от широкой лестницы и каскадов величественных фонтанов. Узор в виде раскрытой длани недолго зиял пустотой. Над золотой ладонью сгустились тени, и проклюнулись холодные голубые искры. Постепенно огоньки стали яркими плодами на стальных ветвях стройного древа, которое вобрало клубящийся мрак. Массивное основание ствола оформилось роскошным троном, на мягких подушках восседал Кантар. Рубиновая накидка Десницы покрывала широкую грудь Лим'нейвен и плавно струилась по крутым ступеням. Толпа погрузилась в какофонию испуганных вздохов и одобрительных выкриков.

— Так и знал! — Выпалил Накрисс, наемники поддержали его потоком грязных оскорблений. — Почему Тени еще не пытают его в застенках Саантирских подземелий?

— Он убедил их, что проще устроить переворот, чем выведать у него секрет поглощение Лим'нейвен. — Флегматично подметил тоннельник, пробравшись к крылатому Лим'нейвен. — Старина Гаор может пояснить, как Кантару это удалось.

— Десница Раббаар был рожден в начале эры мира и активно противодействовал началу Восьмой Войны. Когда наступили тяжелые времена, он быстро потерял поддержку знати. Так кланы, построившие могущество на войне, были недовольны постоянными попытками сократить армию. — Спокойно отозвался Гаор, игнорируя очевидную колкость. Ради процветания бастиона Змей часто марал руки в политических вопросах Саантира. — Похоже, Дядюшка Ио тоже потерял доверие к Раббаару и решил заменить его более решительным, могущественным Десницей. Только вмешательство Теней объясняет успех Кантара, которого открыто презирали все могущественные кланы.

— Монарх, который хочет продолжения мира? Среди Хинаринцев он был обречен! — Подытожил раскатистый бас Ноари, который затягивался горячей и удушающе пахучей настойкой из Синских трав.

— Аф'хаасфати'фа'Хаат! Посмотрите на этих напыщенных ублюдков! Особенно меня раздражает обрюзгший, лицемер — Наакрат Хан Ката! Только вчера он лично обещал бледным безопасность! Каменного стража из его клана Кантар унизительно вколотили лицом в базарную площадь! — Выпалил Накрисс, теряя последнее самообладание. Затем он промолчал мгновенье и выплюнул новую порцию яда: — Где та гордость и честь, которой нас вечно попрекают!?

— Успокойтесь. Давайте выслушаем, что хочет сказать узурпатор. — Вмешался Гаор и призвал к тишине крылатого Лим'нейвен, а также нестройный хор сопереживающих наемников.

— Граждане Саантира! Сегодня вы проснулись в новом, могучем городе! Свободном от скверны! — Могучий голос Кантара раскатился по толпе, мгновенно подавляя роптания и переговоры. — Проснулись с властью, которой у вас не было вчера!

— Я вижу, многие не верят! Могу понять! Вы видите узурпатора, сумасшедшего! Считаете, мои слова пустыми! Я не собираюсь принуждать вас силой! Но намерен переубедить! — Уверенно пообещал Кантар и воспарил над троном. Ветви дерева раскрылись широким веером, уподобляясь невесомым развевающимся щупальцам. Лим'нейвен картинно потянулся к небу, будто вонзая когти в облака, и рванул вниз. Бугристую пелену небосвода озарила ветвистая молния, крупные капли хлынули на Саантир, который никогда не чувствовал освежающего прикосновения дождя. Кантар повременил с речью, позволив пепельным осознать перспективы, которые открывает его власть.

— К толпе обращается иллюзия. Кантар в катакомбах под восточными трущобами. — Заключил Гаор, созерцая пульсирующее веретено незримых щупалец, поглотившее несколько бедняцких кварталов. Неспокойные Саантирские небеса инкрустировала россыпь миниатюрных аэростатов. Они несли меньшие части истинного тела Кантара, которые стелились по мрачной пелене туч.