Юрий Ишбулатов - Пепельная столица

— Не пройдет и минуты, как Десница пришлет солдат за этими жалкими, скулящими тварями! Он боится бледных и не может перейти на нашу сторону! Сегодня Раббаар поплатиться за немощь! — последним рокочущим словам Кантара, аккомпанировал усиливающийся рев каменного масла. Гончие поднялись в небо, чтобы окружить Лим'нейвен и его паству. Пепельные нервно вглядывались в стремительно приближающиеся дирижабли и расступались перед клином солдат, марширующих под сенью рубиновых стягов Саантирской стражи и белыми гербами Хан Неве. Острием атаки был каменный страж Ларканти, верхом на огромном ходоке и с обнаженным Нар'Охай в твердой руке. Беснующееся море грязерожденных встретило Ларканти скандированием грязных оскорблений, но поднять на стража руку никто не решился.

— Власть Десница отныне не угроза для Саантира! Не угроза для вас! Встаньте рядом с нами! — пророкотал Лим'нейвен, дотягиваясь могучим голосом до солдат на палубах и за широкой спиной каменного стража.

— Довольно агрессивного бреда, Кантар! — прогремел в ответ Ларканти, и обнаженные клинки задребезжали в руках зелотов.

— Любого, в ком еще остались совесть и разум, твои призывы лишь ужасают! Лишь у зверей ты нашел одобрение! Зверей, которые выползли из смердящих берлог, чтобы терзать и грабить! Зверей, которые ставят алчность выше блага города и не испытывают благодарности перед бледными, которые восстановили его после войны! — напряженный голос стража пылал яростью и постоянно срывался в грозное рычание.

— Ползите обратно в поганые норы, пока аркбаллисты не смешали вас с гранитом и грязью, из которой вы родились! — приказал каменный страж и взмахнул рубиновым штандартом, провисшим и темным из-за хлещущего ливня. Стараниями могущественной Тени, металлические щелчки затворов отчетливо зазвенели в голове каждого бунтовщика.

— Друзья, мы дали им шанс одуматься! Но фанатики Храма и рабы Десницы глухи к доводам трезвого разума! — с горечью сообщил Кантар и разочарованно покачал головой. Зелоты сплотились вокруг Яроокого, ощетинившись крисами и дубинками.

— Я понимаю ваши сомнения! И не виню за них! Просто расступитесь и наблюдайте за настоящей силой! Помните, она принадлежит вам и Саантиру! — пообещал грязерожденным Кантар, жестами призывая разойтись. Грязерожденные с облегчением забились в дымящиеся остовы руин, с опаской и ненавистью поглядывая на внушительные громады дирижаблей.

— Как мы можем бросить его?! — воззвал благословленный старик, висевший в метре над землей. Отчаянный призыв заставлял многих приостановиться и обернуться, но напуганная толпа оттесняла их к выжженным укрытиям. Лишь несколько дюжин смельчаков воспротивились потоку. Решительнее прочих оказался тощий парень, грязный и плешивый, словно уличный скрет. Старик зычно усмехнулся и протянул руку, чтобы потрепать юнца за плечо, но тот выхватил стилет из черного железа и вогнал в горло солдата. Над площадью пронесся булькающий хрип, многократно усиленный Искусством Тени. Кантару хватила мгновения, чтобы обратить убийцу в сгусток черного тумана, но отступление Грязерожденных обернулось паническим бегством.

— Кантар — изгнанник клана Хан Неве — будет казнен на этом самом месте! — продолжил Ларканти, обратившись к Зелотам, которые плотным кольцом стиснули обожаемого лидера.

— Но у вас еще есть возможность сохранить жизни и искупить вину в шахтах! Даю минуту на размышления! — продекларировал Хан Ката, бесстрашно подъехав к рядам оскалившихся фанатиков. Страж неторопливо спешился и непринужденно выпрямился в объятиях обжигающего взора Кантара, дождевая вода бурно вскипела в трещинах каменой кожи и хлынула тугими струями пара. Вернув Яроокому брезгливый взгляд, Ларканти гневно уставился на рыжевато-черного змея, который угрожающе воздел шипастой дубиной. Страж не был уверен, что перед ним тот самый Змей из расплавленного квартала, но именно его Хан Ката прикончит первым.

— Появление стража было неизбежно! Но ни он, ни его свита не заставят нас передумать и, тем более, не спасут Десницу! Просто держитесь ближе! — сухо рассмеявшись, ответил Кантар, и Зелоты поддержали его раскатистым хохотом.

— Каждый Саантирец вправе выбрать свою судьбу, — мрачно процедил страж и воздел сигнальный флаг над угловатой лысой головой.

— Прикончить каждого из них! — не оборачиваясь, проорал Ларканти и обрушил флаг вниз. Свирепый рев стража перекрыл тугой звон аркбаллист, воющий свист сорвавшихся болтов и топот солдат, которые бросились вслед за Хан Ката. Нар'Охай бросился на существ в черных робах, которые невольно переглянулись и до скрежета стиснули обнаженные клинки.

— Нуаркх, понесешь рулетики и пряные трубочки, — велела Хати и протянула одноглазому тоннельнику теплую заплечную сумку, дышавшую ароматом горячих закусок. Лязгающий протез Нуаркха резко сомкнулся на горлышке мешка, россыпь Слезинок вспыхнула в недрах стальной конечности и окропила ее холодным бликами.

— Еще бутылку возьми, — добавила женщина и широко улыбнулась, когда трехпалая кисть с благородным звоном сомкнулась на хрустальном сосуде «Ориекского золотого».

— Вторая рука пригодиться, когда очередной ополоумевший пепельный бросится на вас, — заметил тоннельник, взваливая на плечо запечатанное копье Синагара. Затем он пристально осмотрел бутылку и, ухмыляясь, добавил, — кого я обманываю, переживание за пойло затмевает привязанность к вам, мягкотелые.

— Я тоже тебя люблю, костяшка, — проворковала Хати, потянулась на носочках и чмокнула Нуаркха в костяную пластинку скулы. После она захихикала и принялась кружиться в легком бирюзовом плаще. Празднования нового этапа творчества Викковаро началось для Хати с раннего утра.

— Бенефис Кантара рано или поздно прервут наемники, стража или неконтролируемый взрыв Тепла. Вы можете собираться немного расторопнее? — раздраженно поинтересовался Тоннельник, наблюдая, как Хати вьется по спальне, собирает не до конца изрисованные блокноты и выдергивает из-под кипы покрывал складной мольберт Синского дерева. — Мне нужно там быть!

— Вик почти готов, а мне осталось лишь отыскать парочку чистых холстов, — промурлыкала пепельная и до середины стройного тела исчезла под неряшливо застеленной кроватью. В следующий момент к балагану прибавился новый артист, сбивчиво спускающийся по чердачной лестнице. Тощие лодыжки Викковаро тонули в низких ботинках с закрученными носками, а кривые ноги прятались за рдеющими клубами шаровар, опускавшимися чуть ниже колен. На острых ключицах Лим'нейвен подпрыгивала гремящая железная кираса, покрытая детальными бронзовыми гравюрами. Трепыхавшиеся наплечники напоминали надкрылья Синского жука. Роль подлатника играла плешивая безрукавка, походившая на обрезки пропыленного ковра, а жилистую шею оттягивала копна кулонов с баночками краски. Вооружение чудного пепельного составляли его любимый и абсолютно бесполезный скимитар, а также пенал с набором кистей. Одной из них Вик на ходу подчеркивал тени в складках шаровар, заполняя их жирной штриховкой. Осмотрев чудаковатого Лим'нейвен с ног до шишковатой головы, Нуаркх лишь язвительно усмехнулся. За две дюжины лет тоннельник вычистил арсенал подходящих колкостей и не хотел повторяться.